Сегодня на онлайн-семинаре ВПШ им.Ильина (да-да) возник вопрос о преемственности русской мысли по отношению к греческой философии: есть ли и был ли достоверно прослеживаемый факт прямого наследования идей через византийские образцы, или же всё это к нам свалилось уже только на рубеже XVIII-XIX вв вместе с немецкой философией, а любые попытки в более ранних периодах что-то такое найти и описать — это своего рода ура-патриотическое натягивание совы на глобус в духе соседских легенд про «древних укров».

Я крайне негативно отношусь к псевдоисторическому мифотворчеству, так что в общем случае скорее был бы за вторую версию. Однако даже мои скромные познания в истории русской культуры заставляют на паузе подумать ещё раз.

Итак. Иларион пишет «Слово о законе и благодати» где-то между 1037 и 1050, то есть ещё до раскола (1054) и примерно во время последнего русского похода-набега на Царьград (1043). Текст в тогдашних обстоятельствах жёстко полемический и остроактуальный, «на злобу дня». Понятно, против кого направлен его центральный тезис о том, что «благодать» превыше «закона» — контртезис висел и висит на знамёнах у наших «западников» даже и теперь: маркируется терминами «правовое государство», «порядок, основанный на правилах» и т.д. Непосредственно сам Иларион, впрочем, обращался к более близкой аудитории. Это были всё ещё многочисленные в те годы адепты «хазарской веры» — модифицированного иудаизма, чуть было не выбранного Владимиром в качестве государственной религии: напомню, в «Слове» он и Владимира, и Ярослава называет хазарским титулом «каган».

Младшим современником Илариона является византийский интеллектуал Михаил Пселл (1018-1078), который оставил куда более богатое эпистолярное наследие — кроме общеизвестных исторических работ, это ещё и тексты богословского и философского характера; и в частности примечательный трактат «О богословии и разделении с учением эллинов» (Περὶ θεολογίας καὶ διακρίσεως δογμάτων Ἑλληνικῶν), где он разбирает, что из дохристианской античной традиции берётся и должно быть взято собственно в христианскую. Важнейший тезис Пселла — что «латиняне» взяли в основном аристотелевскую «линию» античной мысли, в то время как для подлинного христианского мышления куда важнее и ценнее та линия, которая идёт от Платона. И это в некотором смысле рифмуется с проблематикой «Слова»: аристотелевский рационализм («закон») против платоновского идеализма («благодать»). Я не ставлю знак равенства, но очевидно и единое проблемное поле, и наметившаяся линия размежевания — причём именно между Западом и Востоком Европы.

Всё это было бы малоинтересной седой древностью, если бы не то, куда дальше пошла наша история — и политическая, и интеллектуальная. Реакция в Москве на идею унии церквей (история Исидора) — явно обусловленная знакомством Дионисия (а мб и кн.Василия) с позицией Григория Паламы (чей спор с Варлаамом — в общем о том же). «Новгородская ересь», она же «стригольники», а затем и «жидовствующие»: это буквально анти-Иларион. Конфликт нестяжателей и осифлян по её поводу — среди второго поколения учеников Сергия Радонежского (с целым пластом оставшейся полемической литературы с обеих сторон). Ещё почти веком позже — переписка Грозного с Курбским, из которой мы видим всё ту же «линию разлома», не только политического, но и концептуального. Наконец, ещё веком позже — споры между «киевскими» и «московскими» попами, приведшие уже и к нашему расколу, тексты Епифания-Симеона сотоварищи против текстов Аввакума. Если внимательно читать последнего, он буквально повторяет риторику Илариона, и, между прочим, Паламы.

Но даже в XIX-м у Чаадаева, который, разумеется, ничего этого не знал, мы видим отблески того же дискурса. «Русская мысль имеет характер географический» (П.Ч.) — да нет, всё наоборот: это география в русском сознании имеет ценностно-смысловую разметку: отсюда тот пафос, который мы и сейчас вкладываем в понятия «Запад», или, например, «Азия». На вопрос, поставленный на русском языке уже почти 1000 лет назад, мы по-прежнему даём два разных ответа, и он для нас по-прежнему главный.

В сегодняшнем эфире на 1 к по поводу инаугурации комментирую про Макрона. Я уж не стал в массовый эфир рассказывать, о чём думал, помянув Рикёра — что у того ключевая концепция — «Я как Другой», личность как посредник, опознающая себя в отражениях. Смотришь, проще говоря, долго на Наполеона — и действительно им становишься.

А прямо сейчас проведу вечерний разговор с Е.А.Примаковым на Спутнике. Начало через несколько минут. https://radiosputnik.ru/broadcasts/live/

Замес Трисмегист, или о медиа-гностицизме.

Во сне читал кому-то — утреннее сознание не сохранило кому, хотя это явно был кто-то знакомый — лекцию о тайном и явном знании. Просыпаюсь — а вся лента в сливах про кадры в правительстве. Вчерашние вирусологи и военные эксперты дружно превратились в подглядывателей в замочные скважины. И щедро делятся с лентой своим герметическим гнозисом.

Я этот сливной жанр не люблю почти физиологически — в нём есть дао дворни. Не то чтоб я числил себя в аристократах — не умела пёсья нога на блюде лежать, как говаривала моя деревенская бабушка Шура. Но вот этот инстинкт шушукающихся в лакейской — тьфу. Поэтому расскажу телегу, которую я гнал кому-то неведомому в предутреннем бреду.

1. Все т.н. «авраамические религии» восходят к египетскому культу Тота, некогда побеждённому в самом Египте культом Амона-Ра. Моисей вообще не был никаким «евреем» — он был жрецом-диссидентом Носатого, а «евреев» он сконструировал политтехнологическим способом из азиатских гастарбайтеров, трудившихся на египетских «больших стройках», и объяснил им уже в пустыне, что они все дети Авраама: кто-то из них, возможно, и вправду был потомком патриарха, но большинство остальных туда записали явочным порядком.
2. Культ Тота — это культ не просто знания, но знания тайного, доступного лишь посвящённым, «гнозиса». В эллинистическую эпоху Тот превратился в Гермеса Трисмегиста, уже не «бога», а вполне антропоморфного «учителя». Именно герметические тексты и подготовили в итоге триумф христианства в РИ.
3. Доктрина тайного знания основана на противопоставлении реальной истины знанию публичному, официальному. Базовая идея: публичное знание (в тч официальные боги греко-римского пантеона) это вообще никакое не знание, а голимая пропаганда, предназначенная на то, чтобы держать лохов в покорности. Хочешь знать правду — ищи то, о чём никогда не говорят на площадях.
4. Тайное знание, в отличие от знания публичного, всегда создаёт иерархию. Если я знаю или легко могу узнать то же, что и ты — зачем мне у тебя учиться? Но вот знание сокровенное мне получить неоткуда, кроме как от учителя.
5. Теории заговора, масоны-рептилоиды, ротшильды-рокфеллеры, «политбюро 2.0» и гадания на силовых башнях, пелевинщина и сорокинщина — тоже относятся к бытовому оккультизму. Conspiracy theorist — это такое популярное ругательство в современной американской левой медийке, способ «опустить» любого, кто высказывает нечто немейнстримное.
6. Всякий раз, как только появляется обоснованное подозрение, что «власти скрывают» или вешают лапшу на уши — появляется рынок сбыта для оккультного гнозиса. Рост его популярности — всегда симптом избытка официального вранья. Так было и в Риме, когда массовый уход в гностицизм был «ответом» на приспособление религии к задачам госуправления: в тот момент — практика обожествления императоров.
7. Самая главная тайна знания как такового — в том, что овладение им требует усилий, преодоления себя и ломки стереотипов. Если тебе комфортно в твоей существующей картине мира, и ты никак не склонен усомневать её и разбираться в том, кто, как и зачем её тебе нарисовал — ты лох и живи с этим. Но ты точно такой же лох, если точно так же некритически принял «альтернативную версию» и она стала для тебя твоим уже внутренним официозом.
8. Реальность всегда ускользает, она так устроена, что сложнее любой придуманной схемы и способна сопротивляться схематизации себя. Но схемы важны: мы опираемся на них для того, чтобы действовать, это базовое свойство разума. Просто важно понимать, что любая схема может быть опровергнута.
9. Главное в схемах — чьи они, кто их создаёт, держит и изменяет. Это вам любой жулик-схематозник объяснит без всякой конспирологии. А самое важное знание, таким образом — то, как в вашей собственной голове рождаются, умирают и заменяются одна на другую эти самые картины мира, на что они опираются. Понять это — значит «выйти из Египта». Ваша личная Пасха.

В копилку мыслей для нового министра промышленности Алиханова. Не всё ж о Канте ))

Я про это не писал в ленту, но в апреле меня позвали провести один круглый стол в Тольятти по беспилотной теме — там Юра Козаренко мощно двигает тему тяжёлых беспилотников — грузовиков и аэротакси. Ну и попутно посмотрел немножко на ВАЗ, как воплощение подхода 60-х к массовому серийному производству.

А надо сказать, что у меня сейчас тоже на повестке одна практическая задача — перейти от штучного к серийному производству одного перспективного изделия. В частности, уйти от 3D-печати к промышленному литью на термопласт-автоматах. Несколько предприятий не взяли заказ, а одно, которое согласилось, выставило условия по времени, при которых собственно к производству приступить получится не ранее как через полгода. Все советуют заказывать пресс-формы в Китае, там это поставлено на поток и срок занимает недели. Но, какие бы ни были китайцы нам братья, мы хорошо понимаем, что если делать там, то всё то же самое очень быстро появится и по другую сторону фронта. Бизнес у них такой.

Так вот, про автопром. В нём ведь именно в 70-80 произошла революция, за которой не успели не только мы, но и, страшно сказать, американцы — что и стало причиной эпической потери ими лидерства в отрасли. Суть её состояла в том, что конечный передел — создание готового автомобиля — снова ушёл от крупносерийного к малосерийному производству. Автомобиль стал не только выражением индивидуальности владельца (дизайн), но и начал быть максимально «подстроенным» под особенности его повседневного уклада жизни. Условно, живёшь ты в пригороде и ездишь по выходным в супермаркет — тебе нужен вместительный «паркетник» с большим багажником. Живёшь в городе и ездишь на работу — нужна маленькая экономичная машина, которую удобно парковать. Ездишь на охоту-рыбалку — нужен вездеход повышенной проходимости. И так далее.

Крупная серия же ушла в предыдущие переделы — производство стандартных узловых автокомпонентов. Из которых, как из конструктора, дизайн-бюро собирали готовые модели — проектируя их под своего потребителя. И всё более точечно таргетируясь на его запрос по поводу «идеального автомобиля мечты».

Ну и вот теперь смотрите, что произошло у нас в производстве FPV-дронов для фронта. Все кинулись делать именно беспилотники, «конечный продукт». Конкуренция — как на рынке дешёвых смартфонов; десятки команд и моделей. При этом комплектующие у всех примерно одни и те же, с Алиэкспресса или напрямую от китайских поставщиков, своего мало. А вот за то, какая модель станет основной, конфликты и разборки решал, в тч в публичной плоскости.

А при этом непосредственно на самом фронте стремительно развивается внутренняя специализация даже среди fpv. Кому-то нужны «ночники» с тепловизором. Кому-то — хитрый даталинк и донаведение для работы в условиях РЭБ. Кому-то — «грузовики», усиленные дроны для несения бОльшей массы. Кому-то — системы дальнего действия для работы через висящий в воздухе ретранслятор. Кому-то — просто максимально дешёвые и надёжные доставщики на нужное расстояние в максимальном количестве для массового применения (чтобы не мешали друг другу в эфире). И тд.

В этом смысле правильная организация производства — это когда серийно, то есть максимально массово и дёшево, производятся линейки компонентов — полётники, даталинки, антенны, рамы, моторы и т.д. А разработкой моделей под задачу занимаются небольшие КБ-«ателье», взаимодействия напрямую с теми, кто их применяет, и делают итоговый «тюнинг» непосредственно под задачу. Поэтому исконная минпромовская (да и минобороновская) манера найти «какого-то одного» крупного поставщика, который бы закрыл потребности всех во всём — в данном случае ошибка. Надо строить систему так, чтобы на последнем переделе работали десятки команд, и у каждой был гарантированный сбыт. А центр обеспечивал им всем максимально дешёвую комплектуху и следил за совместимостью на уровне стандартов харда и софта. Собственно, история мирового автопрома тут в помощь.

Удачи Вам, Андрей Рэмович.

Прошлогоднее. Глава КЦПН А.Любимов рассказывает первому вице-премьеру А.Белоусову и новгородскому губернатору А.Никитину про систему подготовки операторов БПЛА и сотрудничество с Новосибирским ВВОКУ по масштабированию программы на площадке Архипелага-2023 в Академгородке

Ну, что. Новому министру промышленности я «мыслей в копилку» накидал, напишу кое-что и для будущего министра обороны. В соответствии с заявленным «крестьянским» подходом, не буду про то, как обустроить всё и вся — только про то, с чем столкнулся непосредственно сам, как руководитель «Ушкуйника» и как участник работы по подготовке операторов БПЛА для подразделений МО по линии КЦПН-Дронницы.

1. Осенью 2022 мы учили в Калининградской области беспилотчиков для танкового полка, который тогда стоял под Сватово. И вот после окончания полигона у меня просит отдельного разговора полковой зампотыл. А полк, надо понимать, героический, с амбицией быть лучшим во всём, его командир как раз тогда уходил на повышение. У многих ордена, боевые заслуги.

И вот я прихожу к майору, и говорим с ним о такой армейской прозе, как вещевое довольствие военнослужащих — одежда, обувь, бронезащита. Про то, что в армии есть два размера того и другого: «велико» и «мало». Что он отправлял из Калининграда на Белгород целый самолёт со всем этим нужным барахлом, потому что база у них там, и снабжаться они могут только оттуда.

И я, говорит, понимаю, что это неправильно. Что служба снабжения в наше время должна быть устроена примерно как wildberries — боец или офицер заказывает себе где-то в личном кабинете всё то, что ему положено по должности и по его размерам, я даю команду на оплату, а дальше логистика находит по базе на ближайших к зоне боевых действий складах всё это обмундирование и везёт ему «буханкой» за десятки километров, а не грузовым самолётом хорошо если из Калининграда, а то и из Владивостока, как некоторым. И даже показывает презентацию (!), как это должно работать и как может сопрягаться с их системой снабжения и армейских финансов.

Презентация у меня есть, я её чуть докрутил и визуально оформил, но, разумеется, показывать её было некому и негде — что-что, а службы тыла никогда не были в фокусе внимания внутриармейских штатных «инноваторов», с которыми мы работаем по беспилотию. Да их в МО по этой теме никто и слушать бы не стал: типа ваше дело — летающие-стреляющие вундервафли, а не штаны с ботинками.

Но разговор с майором я запомнил хорошо. В том числе и личную его часть. Понимаешь, говорит, на фронтовых должностях карьеру делают герои — не только они, конечно, но всё-таки. А вот в службе тыла? Ты не стреляешь, не командуешь: ты интендант, твоё дело, чтобы у тех, кто воюет, было нужное и вовремя. Тут нет подвига, хотя это нужная вещь. Но карьеру в нашей службе делают больше те, кто умеет мутить с армейским имуществом и начальство в долю брать. А я так не умею. Мы командой пытались делать лучший полк, и значит лучший во всём, и в части снабжения тоже. В чём-то получилось, и как результат сейчас команду растаскивают — на повышение. А я остаюсь. Но я считаю, что в тыловых службах карьеру должны делать не столько герои, сколько управленцы — те, которые находят и реализуют лучшие управленческие решения. И пытаюсь расти и самообразовываться именно как управленец. Не факт, что мне это поможет прирастить звёзд, но я вот считаю, что по идее так правильно.

Кратко «для министра». Всё правильно сказал Д.С.Песков: одно дело, когда военные расходы это 3% ВВП, а другое — когда почти 7%. В этой ситуации простые управленческие решения — например, по военному снабжению — могут дать экономию, сомасштабную налоговым поступлениям с целых отраслей. Но ключевое — это всё-таки не сами схемы управления, а мотивация людей, которые в них включены. Если поискать, в наших ВС люди с правильной мотивацией есть, но далеко не всегда с большими погонами. Самый интересный вопрос — про то, как искать.

Тем временем. У «Донской сети» очередные рекорды продуктивности за выходные и праздники — и как результат, в очередной раз заканчиваются материалы. Хорошо, что мы предвидели эту ситуацию и закупились заранее в апреле — хватило на все майские. Но сейчас снова склады пусты, а поставка новой партии сетей (уже оплаченной) только в конце месяца по плану, её надо дождаться. Есть вариант закупить опять турецких сетей у рыбаков, чтобы не встало производство. Поэтому — объявляю опять небольшой целевой сбор на сети. 2202206251854860, сбер, как всегда. По цифрам — надо 142 тыс.руб на 4 мешка, плюс порядка 40 на шнур.

Кстати, к предыдущему посту. Продолжая в копилку мыслей для министра обороны: немного о масксетях.

Почему вообще их для фронта нужны тысячи и тысячи квадратных километров, а плетут их в основном волонтёры? Почему на третий год войны так и не сложилось кратно увеличить промышленное их производство и централизованную закупку?

Я про это не писал в канале, но сейчас уже точно можно. Ещё осенью-зимой 22 в поездке за ленту я немного полетал на своём личном дроне над нашими позициями с конкретной целью — посмотреть, насколько наши масксети выполняют свою основную задачу, то есть собственно маскируют. В то время рэба почти ни у кого не было, эпоха фпв ещё только начиналась (а я летал именно на Авате, чтобы смотреть глазами фпв-шника, в очки), и летать было можно относительно свободно. И сделал вывод: маскируют они так себе. Единственное, что можно сказать — не видно, что за ними; но то, что нечто на ландшафте укрыто масксетью — да, заметно сразу.

Именно поэтому мы с новочеркасским подвалом решили не включаться тогда в созданную Володей Грубником (и отлично работающую) большую франшизу «Народная сеть», а остались в формате своего рода «ателье на заказ». Нашими первыми клиентами стали разведчики, для которых вопрос маскировки чувствителен особенно, и работало это иногда даже так: они присылали фотографии ландшафта — мы именно под них подбирали цвета, узоры и тип плетения. Потом возникали задачи типа «укрыть технику», «укрыть орудие», «укрыть опорник» — и сети делались буквально под объект.

Это я к чему. Тут не всё решается планом по валу. Наиболее изящным решением было бы научиться отдавать сети вообще без расцветки, а буквально в комплекте с батареей баллончиков с краской, станцией цветоподбора и трафаретами — чтобы финальное «вписывание в ландшафт» делалось самими бойцами вообще на месте. Но мы так пока не умеем. Пока всё работает больше по принципу магазинов одежды: сезонные расцветки плюс ландшафт: снег, грязный снег, весна-осень, лето, лес, степь, город и т.д. И, да, это много-много лучше, чем ничего.

Тут всё так же, как с дронами (и автомобилями) в посте для Алиханова. Не всё решает массовость. Цель — не «произвести как можно больше сетей». Цель — сделать как можно более незаметными для визуального (а в идеале и тепловизионного) наблюдения бойцов, опорники, технику. И для этого надо бы построить систему маскировки так, чтобы «полуфабрикаты» делались как можно более массово-серийно-дёшево, а «тюнинг» под задачу осуществлялся на месте или максимально близко к месту, и у людей были средства для такого финального тюнинга. Это требует придумывания некой организационной модели. Примерно как с дронами: основные узлы — серийно и массово, готовые изделия — с максимальной заточкой под задачу в десятках-сотнях небольших «ателье». Совместить ширпотреб с индпошивом.

Логика, как вы понимаете, масштабируется не только на сети и дроны. Много на что.

Картинка-иллюстрация нашей работы

Продолжая серию «в копилку мыслей для нового министра обороны». О военных инноваторах.

Мы как команда Ушкуйника-КЦПН-Дронницы имеем опыт взаимодействия по нашим ключевым темам (дроны, антидроны, военная связь) со следующими структурными подразделениями МО: ГУИР (главное управление инновационных разработок), УПМИ (управление перспективных материалов и исследований), ГУС (главное управление связи), ГУ ГШ (главное управление Генштаба). Сейчас уже можно сказать, и это не будет большой военной тайной, что команда офицеров ГУИР была в числе участников нашего прошлогоднего мозгоштурма на Архипелаге и состоит в числе соавторов нашего итогового доклада по трансформации войны, который мы презентовали прошлым летом на том же Архипелаге (в том числе, кстати, и Белоусову). Были контакты и с другими структурами, а также есть регулярное взаимодействие с десятком различных военных ВУЗов — в частности, артиллерийская академия, академия связи, академия тыла, несколько ВВОКУ — по программам подготовки операторов БПЛА, РЭБ, связи.

Ключевая проблема ГУИР: в их полномочия не входит закупка и испытание перспективной техники; всё, что они могут — предложить разработчикам участие в форуме «Армия» или апробацию на различных полигонах либо в технопарке в Анапе. По сути, их функция сводится к мониторингу различных технологических новинок и отправке докладов более вышестоящему руководству о том, что вот на то-то и то-то следует обратить внимание. При этом они из всех наиболее погружены в тему, по крайней мере по беспилотникам это точно так. Но как инстанция «технического заказчика» ГУИР сегодня не работает, именно в результате организационных ограничений.

УПМИ, в свою очередь, может тратить — и тратит — ресурсы на закупки опытных партий перспективных изделий. Например, вся история с фпв-дронами, которую бурно обсуждала вся волонтёрско-военкорская тусовка прошлой осенью и зимой, шла по линии УПМИ. С ними другая сложность: они представляют из себя, по сути, временное решение для обхода известных штатных процедур, громоздких и сложных; но у них нет никакого способа превратить разовое ситуативное решение в системное. Именно поэтому многие решения, даже имея поддержку УПМИ, не имеют шансов быть масштабированными — всё остаётся на уровне «пожарного менеджмента»: нужно вот это, вот столько, дайте скорее.

По другим структурам давать характеристики не буду, чтоб лишнего не сказать. Но в целом, очень грубо на пальцах — не так всё плохо, как об этом многие говорят и пишут в запале. Просто чем больше звёзд, тем больше бронзы, но и в обратную сторону это тоже верно.

Если попытаться сделать обобщение, то вывод получится таким.

Только ленивый не критиковал «аналоговнеты» — перспективную технику, которую можно увидеть только на выставках и которая выпускается очень маленькими партиями и за очень большие деньги. Но это — неизбежное следствие той модели организации военного дела в стране, которая сложилась за последние пару десятилетий. Напоминаю, ВПК у нас долгое время был третьей по размеру статьёй экспортных доходов после нефти и газа. Кстати, по большей части то оружие, которым мы тогда торговали, сейчас в нас и стреляет, но это и так понятно. Главное, что функция армии — и форум «Армия» как наиболее явное воплощение — в значительной степени состояла в роли постоянно действующего «выставочного образца» для мирового рынка вооружений. Ну то есть мы по большому счёту так и не ушли от концепции «сердюковского» периода — компактная профессиональная армия для «экспедиционных» задач на ограниченной территории: Чечня, Грузия, Сирия.

Украинская кампания показала, что никуда мы не денемся от многовековой континентальной модели массовой призывной армии. И в части военных инноваций это означает в первую очередь отлаженную модель их внедрения, одновременно с массовизацией и удешевлением производства и обслуживания, а также ковровым «ликбезом» личного состава по внедряемым системам. А ещё она показала, что соотношение потерь — в самой прямой зависимости от скорости разработки и внедрения новых решений и контр-решений.

Проще говоря, цена скорости внедрения инноваций — жизни наших людей на передовой.

Исходя из этого, продуманный и просчитанный контур разработки и внедрения новых технологий в системе МО — одновременно и срочная, и стратегическая задача.

Огромное спасибо от всех участников добровольческого движения «Донская сеть» подписчикам ТГ канала Алексея Чадаева за оперативную помощь в закупке расходников! Дель прибыла, приступаем к кройке!

Следующая серия «в копилку мыслей для нового главы МО».

Главный дефицит всего минобороновского «инновационного контура» — ГУИР и УПМИ — состоит в том, что их полномочия ограничены сугубо «технологическими» инновациями, короче, «гаджетами». Но внедрение в армию — тем более в армию воюющую — новых технологических решений невозможно без соответствующих им решений организационных.

Проще говоря, чтобы создать, к примеру, разведывательно-ударный контур из беспилотника с расчётом и артиллерийской системы тоже с расчётом, нужна организационно-штатная модель их взаимодействия, управления, снабжения и т.д. А здесь уже начинаются полномочия другой структуры — ГОМУ, главного организационно-мобилизационного управления, структуры, мягко скажем, весьма консервативной.

В этом смысле ключевая вещь, которая необходима с точки зрения быстрого внедрения новых систем — это возможность создавать экспериментальные подразделения со специально прописанной исходя из возможностей техники оргштатной структурой. Кстати, одним из результатов нашего летнего мозгоштурма на Архипелаге и потом на Дроннице была разработанная и представленная полковником «Аркадьичем» модель оргштатной структуры ударной беспилотной дивизии, о которой много писали зимой. Аркадьич сам очень образованный военный, с взглядом общевойскового командира, долго командовал одним из лучших подразделений в ЛНР, так что вопрос оргструктур он понимает и в теории, и на практике. И у него получилась хорошая модель — но именно модель, как это будет работать, неизвестно, пока не попробовать.

Поднимаясь на один уровень абстрагирования выше, надо сказать, что ключевая проблема МО — это скорость. Система слишком медленная для текущих задач. Даже пресловутая коррупция во многом обусловлена этим: когда у начальства есть регулярная привычка заливать проблему деньгами для того, чтобы преодолеть темповые ограничения штатных структур, неизбежно возникает прослойка, которая умеет извлекать из этого гешефт — благо это довольно просто сделать.

Дугин это называет в лекциях «дромократия». Я пользуюсь формулой из своей Новгородской лекции: на поле боя всегда трое — ты, противник и время. Кажется, что ты воюешь с врагом, но на самом деле вы оба воюете со временем, и если тебе удалось его победить, враг достаётся в качестве приза, просто потому, что ты быстрее. Он ударил — а тебя там уже нет; ты ударил — он не успел среагировать, и т.д. А выигрыш темпа складывается из двух компонентов: это скорость обмена информацией (связь, передача данных) и структура управления (каналы, по которым происходит этот информационный обмен).

В этом смысле самые насущные потребности фронта сейчас — это даже не новые средства поражения и защиты: они тоже нужны, но их эффект будет минимальным, если не решить проблему темпа. Самая насущная потребность — это устойчивая и защищённая цифровая связь, даже транспорт связи, лежащая на нём система обмена данными и управленческими сигналами, и адекватная применяемой технике система управления и взаимодействия.

Фронту нужно тотальное покрытие защищённой цифровой связью, чтобы на каждом ротном и батальонном КП можно было оборудовать ситуационный центр с выводом картинки и данных с любого из устройств, применяемых на поле боя. И если эта задача базово решена, можно оптимизировать структуру, соединяя под задачу беспилотники и танки, артиллерию и авиацию, штурмовые подразделения и огневую поддержку, службы снабжения и службы эвакуации. Тогда можно перейти от наступления батальонами и бригадами, что мы видим сейчас под Авдеевкой, Часовым Яром и Волчанском, к наступлению дивизиями и армиями — без нарушения управляемости в движении.

В этой войне победит не самый сильный, а самый быстрый и точный.

Вот спасибо товарищу дискурсмонгеру, всю правду как есть разложил

The exact reason why Russia must win.

Ну и заканчивая цикл «в копилку мыслей для министра обороны» — на сей раз уже не для министра, а себе на понимание — допилил и выложил свою лекцию с прошлой Дронницы про войну, превосходство и ультраструктуры: https://chadayev.ru/blog/2024/05/14/lektsiya-na-dronnitse-23-nevoennye-osnovaniya-prevoshodstva-v-goryachih-i-holodnyh-vojnah/