В порядке вишенки на торте к предыдущему. В Библии есть один мутный сюжет про то, как праотец еврейского народа Иаков, гуляя как-то по синайской пустыне, встретил там случайно точно так же прогуливавшегося по тамошним местам Господа нашего Бога и не нашёл почему-то ничего лучше, как попытаться вместо здрасьте набить ему морду. Но тот предсказуемо оказался круче и сам поломал ему ногу, после чего, собственно, и нарёк его Израилем (дословно — «богоборец»). Я давно над этим голову ломаю, уж больно непонятный и сам замес, и его назидательный смысл в книге книг; даже думал, как вариант, на известный познеровский вопрос ответить — мол, спрошу, что вы тогда с этим самым Иаковом не поделили. Но в контексте размышлений про ультраструктуру вопрос наконец решился и тем самым отпал сам собой. Почему? А вот какие у кого версии, чат?

По случаю безвременной смерти Паркера вспоминаю сегодня наш с ним лихой проект — комикс «Человек Грызлов». Мы это всё вместе придумали, он писал сценарии, Заштопик рисовала, я работал Бенкендорфом (то есть политической крышей, заказчиком и цензором в одном лице). Грызлов, кстати, почему-то страшно обижался и даже звонил Суркову ругаться — мол, зачем это твои меня троллят. Тот, впрочем, отвечал в своём духе: вот вы со своей унылой ЕР совсем с молодёжной аудиторией не работаете, приходится нам помогать, уж как умеем. Макс, ты был великолепен. Не могу этого не сказать.

Был тут один разговор с человеком с войны. И старым знакомым из позапозапрошлой жизни по совместительству, так уж сложилось. Человеком простым и некнижным, но думающим. Это важно, в контексте темы разговора.

Ладно я, говорит. Я в девяностые выживал, в нулевые был лузером, в десятые занимался какой-то фигнёй, перебиваясь с хлеба на квас. И по-настоящему себя только на войне и нашёл. Мне вообще нифига не жалко было «Россию, которую мы потеряли» 24 февраля.

А вот ты. Ты-то всегда был при делах. Ну да, вверх-вниз, то взлетал, то падал, списывали тебя уже не помню сколько раз, а ты снова откуда-то выныривал. Всю тусовку знаешь, и они тебя. Чего тебе-то не жилось в уютном глобальном мире для тех, у кого жизнь удалась? Почему ты не с ними, а с нами? Только не надо рассказывать, что родину любишь. Все любят, и они тоже, только они — ту её версию, когда голосуй или проиграешь, ну то есть они голосуй, а мы проиграешь.

У меня было два ответа. Один — как я правда думаю, но он бы не понял. Второй — как он, кажется, понял бы лучше, но мне самому тут слышится какая-то пропаганда, что ли. В итоге не выдал ему ни той, ни другой версии.

И тем не менее мне очень хочется поделиться обеими версиями невысказанных ответов — и тем, как я правда думаю, и «объяснялкой». Не уверен, что осилю развёрнутые тексты, но вкратце так.

Как правда думаю. Да никогда оно мне ни разу не нравилось, то время. Наоборот, всегда бесило. А бесило именно тем, что вообще каждому думать надо не о том, что бы ты правда хотел делать, а о том, где бы денег поднять. А кто не умеет или не хочет так думать — вот он автоматически лох и лузер. Я это понял ещё в 98, когда услышал глагол «подлататься», как жизненный принцип, и понял, как я его ненавижу, этот глагол. Но это хрен докажешь, потому что ну и правда же не бомжевал все эти годы. Приспособился, ну да.

Как собирался объяснять. А просто с нашей стороны окопа интереснее. В их мире за тебя вообще всё уже придумали: политику, экономику, как надо жить и как не надо. Всё, что тебе остаётся там — соответствовать порядку (основанному, блинкен, на правилах). А в нашем ковчеге духоскрепном вообще толком ничего не придумано, а даже когда кажется, что придумано, на самом деле нет. Всё как Бог на душу положит. Можно импровизировать. Да, криво-косо, всё через известно какое место, а так и должно быть, когда своими руками, а не готовое из магазина.

Ответил ему вообще третье. Сказал, что мама моя, когда от рака умирала в 2000-м, просила меня о двух вещах: веру не менять и страну не предавать. В остальном делай что хочешь, но вот тут — с того света достану. А она может, уж я-то знаю.

Так оно несколько крепче, чем всё, что я там себе думаю.

«Надо открыть министерство обороны» - Путин


Подписывайтесь на канал «Зарубин», чтобы раньше видеть больше остальных

А что же ты в серии «мыслей для министра обороны» не написал ничего по прямой теме Ушкуйника — защите от дронов? — пишет мне знакомый в личку. Извините, но я всё-таки не всё выкладываю в канал. Тем не менее одну мысль по этой теме таки сюда надо выложить. Разрабатывая те или иные средства борьбы, важно понимать, что их аналоги в случае успешного применения через небольшое время появятся и у противника: у обеих сторон тема реверсивного инжиниринга поставлена очень неплохо, а кроме того мало того что «адиннорот», так ещё и закупщики от обеих сторон часто встречаются в ШеньЧжене у одних и тех же поставщиков. И в этом смысле, создавая то или иное решение, важно сразу же думать, как ему противодействовать, если его или такое же применили против тебя. Меч и щит должны идти в паре. Всё, сказал.

Ну и раз уж про дроны спрашивают, ещё одно в копилку. Сейчас наблюдаю, как разные разработчики ударных дронов, кто во что горазд, пытаются организовывать обучение операторов по пользованию своими девайсами — у кого есть база и/или полигон. Честь им и хвала за это, конечно же. Но мы за уже больше чем два года организации программ подготовки операторов поняли одну очевидную вещь: это две очень разные учёбы — учить летать и учить боевому применению. В особенности — боевому применению в составе организационных единиц, в сочетании с другими видами оружия. И это надо делать уже не на полигонах разработчиков дронов, а на нормально оборудованных военных полигонах, где возможно задействовать и стрелковку, и миномёты, и полевую артиллерию. Чтобы, например, отработка штурма опорника была по полному протоколу: артподготовка, потом пошли фпв, потом — штурмовики на зачистку. И всё это время над объектом висят дальнолёты, а в ситуационном центре картинка с их камер. Как и с камер фпв-шек, а для этого на полигоне ещё должна быть адекватная цифровая связь — причём та, которая потом будет и в реальных БД. Короче, тяжело в ученьи — легко в бою. И вот организацией такой подготовки должны заниматься уже не разработчики устройств, а непосредственно МО, ГУБП. А разрабов привлекать вместе с их устройствами и их инженерами, чтобы могли видеть реальное применение своих устройств в условиях, максимально приближённых к боевым.

Да, и ещё по дронам.

Собрал тут инфу от участников прошлогодней ситуации, когда одна из команд-производителей ударных fpv-дронов пыталась монополизировать их поставки в армию, пользуясь связями в руководстве МО. Надо сказать, что по бОльшей части fpv-шки сейчас закупаются волонтёрами непосредственно для подразделений, поэтому речь шла даже не о борьбе за бюджеты, а о попытке попросту запретить приказом использование любых устройств, кроме входящих в некий специальный закрытый список.

Из этого ничего не вышло. Во-первых, эти производители оказались попросту неспособны масштабировать производство — как только речь пошла о десятках тысяч устройств, процент брака сразу стал запредельным. Во-вторых, они все работали на одной частоте, противник это быстро просёк и стал её целенаправленно глушить, а конструктивной возможности уйти на другую в устройстве не было. Ну и в-третьих, другие поставщики ожидаемо подняли хай, а далеко не все из них гаражные энтузиасты — есть и такие, за которыми стояли люди повыше даже и министра.

Разговаривая с производителями, я их спрашивал одно и то же: а как, по-вашему, должно быть правильно? Ответ примерно такой: несколько команд, конкуренция, разнообразие. Но я-то смотрю в том числе и глазами организатора обучения. Учить бойца на одно устройство или на пять разных — большая разница. А если разрабы ещё и друг с другом не общаются, друг от друга всё секретят и ни о каких «общих стандартах» в «отрасли» речи не идёт — тем более.

А в фпв сейчас ключевое — скорость поставок и объёмы. Их на фронте должно быть _много_, в разы больше, чем есть сейчас. И, как ни странно, я в чём-то даже понимаю МО-шных генералов, которые хотели бы, чтобы у них был какой-то один поставщик, который, кроме всего прочего, ещё и может гарантировать сроки поставок и количество штук в партиях.

Собственно, поэтому говорю и тут ещё раз: «производственная франшиза». Надо учиться у противника, особенно в тех случаях, когда у него явно что-то получается.

По «Донской сети». Есть 3500 выданных бойцам сетей! Это 21 000 квадратных метров общей площадью! Пять футбольных полей можно укрыть! Спасибо всем, кто участвует. Очередь ещё на 500 штук, тем временем.

По поводу президентского тезиса «надо открывать министерство обороны», высказанного сегодня на коллегии МО. Имеется в виду — открывать для гражданских инженеров, разработчиков, производителей.

Всё бы ничего, но, повторюсь, я _понимаю_, почему закупщики от МО предпочитают работать с привычными «большими» структурами Ростеха, а не с пузатой мелочью из гаража. Холдингу можно написать гарантийное письмо, а гаражник попросит предоплату. Холдингу можно предъявить на любом уровне, если он сорвёт сроки или выдаст брак — а что и как предъявишь гаражнику, у которого как у латыша — член да душа? У холдинга есть внутренняя бюрократия, способная соблюсти процедуру военной приёмки — а гаражник вообще в этом ни сном ни духом. Так что дело не только в пресловутой коррупции.

Есть фундаментальное свойство нашей системы, возможно, являющееся её пороком, но очень трудноизменяемое. Крупные госструктуры при прочих равных хотят иметь дело с сомасштабными себе сущностями. Что такое большой и старый оборонный завод, входящий в Ростех — они понимают. Что такое «мы тут собрались в телеграм-канале и начали делать дроны на народные деньги» — они НЕ понимают.

Отсюда тезис. Для того, чтобы МО могло _продуктивно_ и к обоюдной пользе взаимодействовать с командами «народного ВПК», необходимо создать интерфейс такого взаимодействия. Как одна из возможностей — опереться на сеть НПЦ, создаваемых сейчас в регионах по нацпроекту БПЛА. Да, это я уже занимаюсь прямым лоббизмом в том числе и нашего Ушкуйника. Но. Во-первых, за каждый такой НПЦ в конечном счете лично отвечает губернатор, и он замотивирован, потому что это возможность получить на свой регион деньги Минпромторга. А губернатор региона — это уже вполне сомасштабная фигура для федерального министерства. Во-вторых, они «прошиты» системой поддержки по линии НТИ, в том числе и консультативной. В-третьих, НПЦ это по смыслу структура, специально созданная для того, чтобы доводить прототипы до серийных образцов.

Какую тут вижу механику. Проектный конвейер. На первичном отборе — квалификация проектов: А «есть идея», Б «есть прототип», В «есть собственное производство» и т.д. МО — в лице того же ГУИР — выдаёт заключения по востребованности той или иной разработки. Опираясь на эти заключения, на стадии А работает грантовый оператор, выдающий гранты на прототипирование. На стадии Б запускается набор испытаний, по итогам которого — уже не грантовые, а инвестиционные деньги на организацию запуска малой серии. На стадии В — франшизирование для запуска распределённого производства в любом месте, включая и крупные производства, для достижения требуемых объёмов. Потребность, опять же, определяется на уровне МО — те же ГУИР, УПМИ и привлекаемая военная наука.

НПЦ же в этой логике выступает «трекером» для проектов, и одновременно инстанцией стандартизации их под требования тех или иных форм господдержки. Тут в чём плюс: они не в Москве, «на земле», то есть общение с разработчиками — не в онлайне, а вживую. Их показатель — количество проектов, которые они успешно провели по стадиям. И в то же время они уже «внутри» системы, считываются ею как понятные, а не как вся эта гаражная партизанщина.

Ну и ещё одно. Мы у себя сейчас потихоньку налаживаем взаимодействие с учреждениями СПО — поставщиками квалифицированных кадров для всех этих новых производств. Кадры — главное ограничение масштабирования, это вам любой производитель скажет. Насыщая инженерные команды адекватными кадрами, мы можем взять этот барьер несколько быстрее.

Заехал к курской родне. А у них тут инкубатор самодельный

«Военно-политическая философия» — наш совместный проект с Семёном Ураловым, буквально выросший из стримов на каналах, которые многие из вас помнят. Это подкаст о явлениях и событиях, с которыми мы сталкиваемся ежедневно и которые необходимо обсуждать. Наша задача — понять психологию конфликта, вместе с вами разобраться в происходящих процессах, и что важнее — попытаться всё это объяснить.

Сегодня у нас в гостях IT-предприниматель и коллега Семёна по проекту «Язык ненависти» Сергей Тиньков. Тема для разбора выбрана интересная и давно меня волнующая – не просто пропаганда, а IT-пропаганда.

Обсудим, может ли IT-разработчик, работающий с политическими проектами, быть вне идеологий, почему среда IT является самой оппозиционной и как мы можем направить эту энергию в конструктив. В практическом плане – какие технологии мы сегодня можем использовать для борьбы с фейками и как сделать наше противостояние в когнитивной войне более результативным с точки зрения отечественных IT-решений. И разберем это всё на конкретных примерах – успешно реализуемых командой Сергея и Семёна проектах «Когнитивные войны» и «Язык ненависти».

Приятного просмотра!

Аудиоверсия эпизода для любителей слушать

*В подкасте упоминается организация Facebook, принадлежащая корпорации Meta, признанной экстремистской и деятельность которой запрещена на территории РФ

На выходных был на «малой родине». Вот это мой дядька, старший брат матери, Карелов Геннадий Петрович, мастер на все руки, у которого я научился десяткам самых разнообразных умений — стал немного плотником, электриком, сантехником, слесарем и даже ювелиром. У дяди Гены несколько авторских свидетельств на изобретения висело прямо в сарае; он всей деревне перепаивал схемы в советских телевизорах, добиваясь более уверенного и качественного приёма сигнала. На фото он перед уходом в армию, срочную служил в войсках связи, участвовал в ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне, облучился, спустя много лет это вылилось в рак, от которого он и умер. Пил, конечно, тоже за пятерых — но тут поди не спейся, когда ты один электрик на несколько деревень и при этом из принципа не берёшь деньгами за работу.

А это мой дед, Карелов Пётр Тихонович. Воевал с самого начала, с лета 1941-го, под Ленинградом. В 42-м потерял ногу на Невском пятачке. Даже оставшись без ноги, дотащил раненого командира до своих. Вернулся домой из Челябинска, где лечился после ранений, только в 45-м, на своей деревяшке. Плотничал, строил дома — до сих пор по деревне стоит много им построенного, в том числе и мамин родительский дом, который они с бабушкой строили из шлака, собираемого у железной дороги — других стройматериалов не было. Там я тоже был в эту субботу. Дед был крут. Соввласть ненавидел лютой ненавистью, а родину любил. Так про него говорили — я-то не застал уже.

А это прабабушка Ольга, я её ещё застал и даже помню. Ходила из Касторной пешком в Киев, в Лавру, на богомолье. Сидела в тюрьме — за нежелание идти в колхоз. Она не была никаким «кулаком», была нищей вдовой с тремя дочерьми, но в колхоз не хотела по сугубо религиозным соображениям — отчего и села за антисоветскую агитацию. Вышла, дочерей вырастила, выдала замуж, у одной (моей бабки) было трое детей, у другой аж восьмеро. Моя любимая история про неё — у соседки Варвары было шестеро сыновей, и бабка Ольга наставляла дочек: пойдёте замуж — за кого угодно, только не за Варечкиных кобелей. Естественно, старшая с одним из этих «кобелей» и сбежала. Это были мои бабка и дед.

Помните сети, что срочно просили саперы? Уже у адресата, помогают в работе ребятам!

А это они двое — мать и старшая дочь. Вот бабушку Шуру я помню очень хорошо — жил у неё каждое лето до 1990-го, когда она умерла. Великий был человек. Историй про неё масса, все и не расскажешь. Самая смешная, наверное, посмертная: у неё деньги были отложены на похороны, и причём в отдельном конверте ещё — на музыку, почему-то хотела, чтобы с музыкой похоронили. А умерла она в декабре. Музыкантов хоть каких-то искали по всему району, нашли троих синяков, один с трубой, другой с гармошкой, третий с барабаном. Их на семь нот хватило: там-там-тадам, там-тадам-тадам-тадам. Самая сложная была задача — удержать их от того, чтобы напились в невменоз ещё до основных событий. Поэтому самогонку прятали за семью замками, и аванса им тоже не давали. Но они, конечно, нашли вариант. Поэтому их родные держали руками, пока они на кладбище шли. Как-то дошли, конечно. Но оркестр этот я до сих пор помню, забыть невозможно — и вид, и звук.

Пока ехал с малой родины в Москву, додумал одну мысль, которой хотел поделиться с каналом.

Мой дядька Геннадий Петрович, когда научил меня делать электропроводку, начал меня с какого-то момента посылать к соседям вместо себя по разным их просьбам по электрике. Но очень жёстко заповедал: денег не бери никогда, будут предлагать — отказывайся. Он, понятно, брал самогонкой, я в свои 11-12-13 брал деревенскими продуктами — яйцами, молоком, салом, квасом. Принцип у меня никакого протеста не вызывал, но было непонятно, и как-то я попросил его объяснить. И он объяснил примерно так: что когда ты делаешь без денег, это ты доброе дело сделал. А они тебе подарок подарили или угостили, это тоже доброе дело уже с их стороны. А когда за деньги, ты просто продал кому-то свою работу. Весь момент, что это именно «доброе дело», тем самым на ноль множится. Я крепко запомнил.

А сейчас вот читаю книжку Грэбера, где он описывает, как североамериканские индейцы выносили свой суд правилам жизни колонизаторов, и там очень много в таком же духе про деньги. И что в связи с этим думаю.

Я никогда в жизни не хотел, чтобы у меня было очень-много-денег. В той системе, в которой я жил все эти годы — а я ведь уже более 30 лет в российской политике — такие взгляды на жизнь некоторая экзотика. Мне, понятное дело, категорически не хотелось быть лохом и быть «хуже людей» (формула бабушки Шуры). Но я всегда хотел, чтобы каждый свой рубль я мог объяснить хоть родным, хоть на площади, хоть любому суду, будь то земному или небесному. Так объяснить, чтобы самому не было стыдно.

Сейчас я, кажется, додумал это до некоторой универсалии. Речь не про равенство или перераспределение. На внутреннем языке я это назвал «здоровая социальная ткань». Ключевой принцип такого здоровья — это когда вознаграждаются только такие дела, которые «миром» признаны как добрые и общеполезные. Если же это не так, ткань неизбежно рвётся — возникает ощущение несправедливости, и не из-за неравенства как такового, а именно из-за жёсткого несовпадения общепринятых моральных установок и фактического распределения благ. Деньги, действительно, по своей природе это обезличенный эквивалент блага, на них не написан их путь, поэтому я понимаю индейцев и понимаю дядю Гену. Но я также понимаю, что такое общество построить крайне трудно, может быть даже невозможно.

И тем не менее. Идея «успеха» — то, с чем никогда бы не согласились мои старшие. Надо по-другому. Может быть, в этом вообще главный скрытый смысл нашего «развода» с Западом: пока мы были в их системе, так даже вопрос нельзя было поставить, потому что «порядок, основанный на правилах» определяли они. А теперь его, по крайней мере, можно обсуждать. Причём без измов — они только путают.

Еду на велике по Краснопресненской набережной, а тут знакомые с НТВ снимают передачу про Белоусова. Пришлось поработать политологом )) на ходу