Вообще, таиландские генералы-гориллы еще во времена Корейской войны (куда Таиланд солдат тоже посылал на помощь американцам) сформировали образ малочисленных левых интеллектуалов и коммунистов, выступавших с антивоенными лозунгами как ничтожных, слабых и женоподобных сморкачей-пацифистов, пляшущих под дудку вьетнамцев и китайцев (исконных врагов Великого Таиланда) и поэтому не достойных того, чтобы считаться частью “тайского мира” (khwam pen thai - одна из основополагающих концепций современного таиландского государства с 30-х годов 20 века). Подобная пропаганда имела эффект необычайный: в то время, как в 50-е почти вся ЮВА, - от Филиппин до Бирмы, - полыхала огнем коммунистических мятежей, Таиланд оставался тихой заводью, где “чуждый тайскому духу” коммунизм находил очень мало последователей за пределами китайской или вьетнамской общин. 

До каких-то пор все это работало на ура, но волна студенческих революций 68-69 докатилась и до сюда: пошел рост левацких волнений среди выросшего городского студенчества, в чем, опять же, как и в Эфиопии, большую роль сыграли волонтеры американского “Корпуса Мира”. Именно они накидывали горизонтальные связи между университетами (изначально студенты разных универов друг друга не любили), подгоняли эксклюзивные политические книжки и вывозили молодых горожан на “сельские каникулы”, демонстрируя ошалевшим учащимся исключительный уровень нищеты и бесправия, в котором проживало большинство населения существовавшей только на страницах газет “Великой процветающей Родины”. Непосредственно под влиянием американцев был создан и Национальный Студенческий Центр, который достаточно быстро утратил свой первоначальный аполитичный дух, потому что в руководство постепенно начали пролезать какие-то радикальные демократы и социалисты, недовольные капитализмом, монархией, военной диктатурой и проамериканским курсом страны.

Закончилось все это дело студенческим восстанием 6-15 октября 1973, в которое НСЦ сумел вовлечь еще и массы рабочих и обывателей. Перепугавшийся король сдуру отправил в отставку военное правительство; началась короткая эпоха “демократической весны”.

Вследствии либерализации как на дрожжах стали появляться партии и организации левого толка. В качестве ответной меры, под надзором не утративших влияния армии и спецслужб тогда же были образованы мощные структуры “истинных патриотов Таиланда” - “Деревенские скауты” и “Красные гауры” (гаур - разновидность быка). Если первые состояли преимущественно из зажиточных селян и их обслуги, то вторые объединяли в основном городскую люмпенизированную молодежь, которой руководили ветераны войн в Корее, Вьетнаме и Лаосе, патологически ненавидевшие “коммунистов”. 

А пропагандистский образ “коммуниста” был, как уже сказано выше, крайне неприятен. Антипатриот (потому что мечтает сдать страну Китаю и Вьетнаму), трус и гнилой пацифист (потому что выступает против героической войны в Индокитае), слуга “фарангов” (т.е. белых, ибо тащит в Таиланд выдуманные на Западе концепции социализма), склонный к гомосексуализму и моральному разложению (без этого никак), короче, вообще не человек. Стало быть, градус правого насилия против левых начал возрастать как в больших городах, так и в провинции (куда поначалу довольно массово отправлялись молодые “эмиссары демократии”, провоцируя мятежи мелких фермеров).

Ситуация еще более усугубилась в 1975 году, когда упали марионеточные режимы в Южном Вьетнаме, Лаосе и Камбодже. Поток беженцев из этих стран, несущих с собой заряд ненависти к “коммунизму”, вызвал мощный всплеск правых настроений в обществе. А начавшаяся еще в 1965 партизанская борьба Компартии Таиланда на северо-востоке страны, - шедшая ни шатко ни валко, но стабильно, - в условиях торжества коммунистов в соседних государствах, доводила таиландский истеблишмент до настоящей паники, которую также старались поддерживать и американские партнеры, огорченные падением своих “карточных домиков” в Индокитае.

И, как будто этого было мало, после 1973 года партизаны различных фракций сражающейся Компартии Малайзии превратили южный Таиланд в свою тыловую базу, своеобразное “дикое поле”, где королевское правительство уже никто ни во что не ставил.

Для того, чтобы предотвратить переход Таиланда в руки инфернальных “красных”, военными с разрешения короля было решено вернуть власть в свои руки. И для этого, перво-наперво, необходимо было расправиться с разросшимся мятежным студенчеством, которое в Таиланде представляло собой авангард социалистического движения.

Таким образом, 6 октября 1976 года группы полицейских, “Деревенских скаутов”, “Красных гауров” и воинственных буддистов атаковали кампус университета Таммасат, который был оккупирован студентами, протестовавшими против возвращения в страну бывшего диктатора Танома Киттикачорна. Всему этому предшествовали двухмесячные социальные волнения в Бангкоке, сопровождавшиеся столкновениями между левыми и ультраправыми, поэтому акцию устрашения против студентов военные решили совместить с новым переворотом против демократии, якобы порождающей одни сплошные беспорядки.

Сначала кампус был хорошенечко обстрелян с применением даже пулеметов и гранатометов, а затем внутрь ворвались толпы бушующих патриотов, намеренных разделаться с молодчиками, не уважающими ни короля, ни бога, ни законы человеческие. Учитывая настрой толпы, даже удивительно, что убили всего 46 человек (по официальным данным; неофициально - около ста); кое-кого сожгли заживо, кое-кого повесили, а кое-кого просто забили насмерть и уж потом сожгли или истыкали ножами. В конце-концов, полиция угомонила патриотов и оставшиеся студенты были разложены на футбольном поле в одном нижнем белье, а потом и арестованы.

Параллельно генералы под предлогом предотвращения подготовленного “коммунистическим Вьетнамом” заговора против отчизны осуществили переворот, вернувшись к военно-бюрократическому правлению, продержавшемуся в неприкосновенности до 1988 года. Ну и, само собою, по городам прокатилась волна репрессий и гонений против левых и радикальных демократов. Многие из которых, бежав в провинцию, вынуждены были присоединиться к Компартии Таиланда, развивавшей “народную затяжную войну” в джунглях северо-запада. 

Там тоже своя специфика была, связанная с конфликтом меж прокитайской и провьетнамской фракциями, кирпичным догматизмом вождей, отсутствием возможности “переварить” такое количество новобранцев и т.д. Так что уже к 1980 году вооруженная борьба КПТ стала затухать, а к 1982 и вовсе сошла на нет.

Вот так вот мудрые таиландские генералы, накачав общество совершенно безумными обвинениями против левых, скрутили даже ту плохенькую демократию, которая была установлена в 1973. Отрадно, что и по сей день наследники тех же самых генералов продолжают усиленно бороться против всяких попыток масс потеснить их (а так же любимого короля) с политической сцены, прибегая к тем же самым методам, опробированным еще во времена Корейской войны. Нравы теперь конечно не те что раньше, головы уже не отрезают и на деревьях не вешают (по крайне мере, не часто), но наращивать тупой фанатизм толпы через ежедневные мощные дозы великодержавно-монархической пропаганды и насаждать ненависть к демократам с помощью обвинений в “антипатриотизме” и “моральном разложении”, генералы не разучились. И сколачивать огромные подконтрольные группы добровольцев, занимающихся разоблачением и наказанием тех, кто “ненавидит родину” (типа “Организации по чистке от социального мусора” или “кибер-скаутов”), они тоже могут. Что, собственно, и было продемонстрировано во время политических кризисов последнего десятилетия (особенно в 2013-14 гг., после чего в Таиланде была установлена военная хунта, но не такая как вна Украине, а настоящая), в ходе которых защитники родины и короля отбивали атаки (в прямом и переносном смысле) со стороны масс “ненавидящих нацию” (chung-chart) демократов-”краснорубашечников”. Которые, кстати говоря, как движение зародились в тех же самых северо-западных провинциях, считавшихся в 60-80-е главным оплотом тайских коммунистических партизан.

В связи с трагическими событиями и раскручиванием в обществе (и в левой среде в том числе) кровожадных погромных настроений, можно указать на то, как с “черными запрещенными” обращаются курды.

Нет на Ближнем Востоке общин, пострадавших от деятельности “черных” больше, чем курды/езиды/ассирийцы, которых сторонники халифата намеревались уничтожить просто тотально. Связано это было видимо с тем, что эти народы придерживаются, помимо ислама, собственных доисламских традиций, которые радикалами интерпретируются как ширк - многобожие и неверие, - единственным наказанием за который является смерть.

Соответственно, никакой пощады от исламистов курдам/езидам/ассирийцам ждать не приходилось, да её и не было: “черные” резали “мушриков” (приверженцев ширка) массово и жестоко, по всем правилам геноцида.

Естественно, курды перешли к самообороне, которая впоследствии переросла в контрнаступление (при поддержке сил международной коалиции) и увенчалось захватом и сильным разрушением осенью 2017 года Эр-Ракки, столицы самопровозглашенного халифата. Позднее была еще битва за Дейр-эз-Зор, ну а далее война с “черными” продолжалась, но интенсивность была уже не та.

Короче говоря, у курдов не было вообще никаких причин испытывать жалость к террористам, многие из которых вообще прибыли в Сирию из других стран. Логично было бы предположить, что ответом на террор должен был стать типичный для востока “контртеррор” против “черных” и членов их семей. Так конечно же стихийно и происходило много где, но официальная позиция автономной администрации Рожавы была иная.

Дело в том, что в рамках относительно мирного перехода власти в Сирийском Курдистане в руки курдского Верховного Комитета (в условиях гражданской войны баасистская администрация просто покинула регион) в 2011-12 гг. новой автономной властью, в которой ведущую роль играл левый Демократический Союз, была осуществлена реструктуризация судебной и правоохранительной системы. Тема эта довольно обширная, но если в двух словах: руководствуясь оригинальными идеями заключенного вождя Рабочей Партии Курдистана Абдуллы Оджалана, курды вознамерились дебюрократизировать и демократизировать старую сирийскую систему, спустив значительную часть её полномочий вниз, в руки избираемых на местах советов разного уровня.

Само собой, смертная казнь была отменена (вместо неё вводилось заключение сроком на 20 лет), а вообще главной целью этой новой системы “народного правосудия” было заявлено не наказание и месть, а “восстановление социального мира” - т.е. максимально возможный отход от репрессивной практики. Такой вот странный гуманизм, призванный стабилизировать общество в условиях бушующей вокруг гражданской войны всех против всех. 

Казалось бы, жестокое столкновение с “черными запрещенными” должно было скорректировать этот гуманный курс. Но, в отличие от большевиков (которые, как мы помним, сначала торжественно отменили смертную казнь, ввели крайне либеральный УК и вообще разогнали всю старую систему обеспечения безопасности, но потом, в условиях гражданки и дальнейшего “строительства социализма в отдельно взятой”, постепенно вернулись к централизованной и все более разрастающейся репрессивной практике), курдская автономная администрация формально осталась верной принципу “месть - это для слабых”.

Формально, потому что фактически проверить насколько слова, например, о категорическом неприятии пыток, соответствуют реальным делам, не представляется возможным. Что касается смертной казни, то тут ситуация яснее, т.к. тюрьмы Рожавы буквально переполнены “черными”, которых непонятно куда девать. 

Дело в том, что значительная часть арестованных не являются гражданами Сирии, поэтому автономная администрация поначалу уповала на экстрадицию этих людей на родину для дальнейшего судебного разбирательства. Но тут вышел казус: иностранные державы вообще не хотят принимать назад своих собственных подданных-исламистов, а некоторые (как Великобритания) и вовсе лишили гражданства арестованных, ловко сбросив ответственность за юридическое осмысление их действий на плечи нищих курдов.

А экстрадицию в Ирак, откуда происходит большинство иностранцев, курды тормозят, т.к. иракское правительство без разговоров казнит всех выданных Рожавой “черных”, что саму автономную администрацию конечно не устраивает по идеологическим причинам.

Что касается призывов к проведению международного трибунала над запрещенным ИГИЛ, в рамках которого курды могли бы передать правосудию большинство задержанных, то такой суд на самом деле особо не интересен никому из участников борьбы против “черных” (в основном потому, что тогда пришлось бы признать юридический статус непризнанной автономной администрации Рожавы).

Таким образом, курды становятся жертвами своего собственного гуманизма (и геополитической борьбы великих держав). Не имея ни судебно-медицинских лабораторий, ни оснащенной криминальной экспертизы, ни мест для содержания осужденных, ни даже надежной защиты для избираемых судей, прокуроров и обвинителей (которые подвергаются нападениям со стороны исламистов до сих пор), они тем не менее предают суду (нелегитимному ни с точки зрения международного сообщества, ни с точки зрения Сирии, частью которой является Рожава) хотя бы “своих” сирийских “черных”. Как заявляется, процессы проводятся открыто и весьма унизительно для исламских фанатиков, т.к. благодаря системе обязательных квот, в состав судебной коллегии непременно входят женщины, которые, с точки зрения “черных”, права не имеют даже смотреть в глаза незнакомым мужчинам.

С недавнего времени идет подготовка к процессам и над тысячами иностранных боевиков, которые совершенно не интересуют международных партнеров, кричащих со всех углов о необходимости борьбы с международным терроризмом. Партнеры слили в Сирию своих буйных граждан и более знать о них не хотят. 

Дополнительным фактором риска становятся члены семей “черных”-иностранцев, скученных в знаменитом лагере аль-Холь: спецслужбы иностранных держав отказываются забирать из лагерей жен и детей арестованных и убитых террористов, нищая курдская администрация не знает что делать с этими людьми, живущими в условиях гуманитарной катастрофы, поэтому лагерь постепенно превращается в инкубатор новых озлобленных на жизнь фанатиков-исламистов, которые рано или поздно станут горючим материалом для нового витка “джихада”.

Короче говоря, с точки зрения чистого прагматизма курдам сподручнее было бы расстрелять всю эту массу арестованных фанатиков вместе со всеми их женами и детьми, дабы сбросить с плеч колоссальное экономическое давление и предотвратить проблемы в будущем. Учитывая, насколько сильно пострадало курдское сообщество от действий “черных” (а так же общую ближневосточную традицию геноцидарной практики), особенных протестов у населения такое решение не вызовет. Тем не менее, автономная администрация продолжает принципиально держаться “непрактичного” гуманизма, пытаясь (хотя бы формально) защитить собственную “демократическую парадигму”, отличную от заложенного издревле закона “глаз за глаз”, по которому живет Ближний Восток и от которого весь мир, как говорил Махатма Ганди, скоро ослепнет.

Почему это происходит, большой вопрос. Идеалисты (да и сама автономная администрация) указывают именно на идейную принципиальность, толкуя о движении к новому справедливому обществу, перевоспитании масс через практику и отходу от устаревших античеловеческих устоев, которые сами по себе служат воспроизводству системы, порождающую ненависть между людьми и укрепляющую капиталистическую парадигму борьбы всех против всех.

Циничные реалисты указывают на поддержку Рожавы со стороны Соединенных Штатов (социал-либеральных секторов Демпартии), которая обеспечена исключительно наличием у курдов идейного архидемократического фасада и утратив этот фасад курды мгновенно лишатся и этой поддержки, благодаря которой Рожава еще не уничтожена совместными усилиями Сирии и Турции. 

Вероятно, истина лежит где-то посередине. Но, в любом случае, дико пострадав от террора “черных”,  тяготясь содержанием осужденных, принципиально выступая против исламизма как такового и имея все возможности устроить поверженным “черным” кровавую баню в назидание остальным, курды пытаются избежать погружения в пучину тотальной злобной мести всем и каждому, которая по их мнению ведет лишь к еще бóльшему одичанию масс, а следовательно - к еще бóльшим трудностям в построении справедливого общества, остов которого они пытаются воздвигнуть на северо-востоке Сирии. 

В связи с некоторым прогреванием балканской темы, - речь о пространных заявлениях нынешнего сербского президента Вучича о нависшей над жизненными интересами Сербии и Республики Сербской (эта которая в Боснии) опасности, - вспомнилось о нашем с сербами духовном родстве.

Руси и срби действительно очень похожи своей исторической судьбой. СССР возник на руинах огромной феодальной империи, собрав в итоге почти все её осколки вокруг твердого ядра в лице русских, которые переживают теперь мучительный ресентимент по утраченному величию и подвергаются нападкам со стороны бывших братских народов, не желающих более исполнять роли “младших братьев”. 

С сербами произошло ровно то же самое. Социалистическая Югославия строилась на руинах и в границах точно такого же полуфеодального Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, раздираемого внутренними национальными противоречиями, которые социализм (как и в СССР) сумел лишь на время подморозить, но не ликвидировать. И хотя во главе ФНРЮ (позднее - СФРЮ) стоял полусловенец-полухорват Иосип Броз Тито, ядром этого гособразования выступали сербы.

А когда, после смерти харизматика Иосипа Броз, пошел процесс разложения югославского государства, сопровождавшийся ростом местного национализма, сербы ответили на это всплеском собственного державного национализма, украшенного “розовым” оттенком “югославизма” (нечто весьма похожее на наш реваншистский “красно-коричневый синтез” 90-х в духе НБП, восставший из пепла ныне).

Уже в период 1987-90 внутри Союза Коммунистов Сербии началось “критическое переосмысление” былых идеалов, наиболее ярко выразившееся в ренессансе патриотического ”Косовского культа”, который во времена Тито был основательно и целенаправленно подзабыт дабы не создавать лишнего напряжения между христианской и мусульманской частями населения. Теперь, когда Югославия катилась в пропасть, это было уже ни к чему, а старым партийным элитам в условиях крушения коммунизма требовалось новая идейная база, способная сплотить вокруг себя остатки федерации. Таким цементом новой Югославии стал сербский национализм, активно используемый председателем СКС Слободаном Милошевичем как в 87-89 гг., так и на всем протяжении своего президентского правления.

И хотя формально СКС осудил знаменитый Меморандум Сербской Академии наук и искусств 1986 года (содержавший в себе тейки о выдуманных коммунистами нациях, типа черногорцев и македонцев, о разделении коммунистами единого сербского народа искусственными границами, об “исторической” необходимости доминирования сербов на Балканах и т.д.), фактически дискурс проснувшегося сербского великодержавия со всеми его проявлениями (вроде реабилитации четников, апелляции к средневековому наследию Великой Сербии и ненавистью к мусульманам) стал одной из основ режима Милошевича. А правонационалистические организации, типа Радикальной Партии Шешеля, Сербского Национального Обновления Йовича или Партии Сербского Единства Ражнатовича-Аркана в общем были надежными опорами правящей Социалистической Партии (переименованного Союза Коммунистов Сербии), прославившись созданием парамилитаристских отрядов для борьбы с босняками, хорватами и косоварами.

Другой идейной основой режима Милошевича был “коммунизм”, который выражался в жесткой риторике против антисербского национализма окраин (ака фашизма), в проклятиях по адресу буржуазной демократии и западного капитализма, в болтовне о вреде либеральных экономических реформ, якобы несущих вред “югославскому рабочему классу” (хотя именно белградская номенклатура в 89 инициировала Программу экономических реформ, поставившую крест на югославском “самоуправляемом социализме”),  а после начала гражданской войны, в которой Германия открыто поддерживала хорватов, а США босняков-мусульман и косоваров, - и в очень яростном антизападничестве, которое многие иностранные коммунисты (те, что еще остались на плаву в 90-е) интерпретировали как антиимпериализм. 

Между тем, формальный повод к крушению федерации и гражданской войне дал сам Милошевич, громко заявлявший о необходимости спасения расползающейся Югославии. Используя мощное “национал-коммунистическое” народное движение сербов, которое сам же СКС и спровоцировал, Милошевич в конце 88/начале 89 лишил конституционного статуса автономии Воеводину, Черногорию и Косово (где местный антисербский национализм, как ни странно, изначально зиждился на принципах марксизма-ленинизма-антиревизионизма), что положило начало волнениям в других федеративных республиках, окончательному крушению Союза Коммунистов Югославии и падению страны в бездну межнациональных столкновений, увенчавшихся гражданской войной, в которой одни (хорваты, словенцы, босняки и косовары) боролись против “великодержавного сербского шовинизма” и за право на самоопределение, а другие (сербы) - сначала за “защиту общей родины” от фашистов и западных наймитов, а позднее - за выживание сербского народа и объединение его в рамках одной страны.

Естественно, длительная межнациональная война вокруг вопроса государственных границ, религии и “исторических территорий”, напоминающая по своему характеру постколониальные конфликты между новыми государствами в Африке или на Ближнем Востоке, не принесла балканским народам вообще ничего, кроме одичания и укрепления взаимной ненависти. Стремление к этнической/культурной однородности, к обособлению от неких “исторических врагов”, к возвращению “священных земель предков”, к отмщению старых обид и возвращению былого величия, в таком мультикультурном регионе не могли не создать очага перманентной напряженности, который обречен тлеть еще очень долго. Ибо победа одной из воюющих сторон неизбежно порождает у проигравших потребность в реванше.

Современная Сербия в этом плане напоминает Россию. Переходный псевдокоммунистический “национал-югославизм” эпохи Милошевича (ярким сторонником которого был, например, генерал Ратко Младич) со сменой поколений логично и окончательно отступил перед классическим великодержавным сербским национализмом: с обвинениями в сторону коммунистов, придумавших не существовавшие никогда нации (как оригинально) и тем самым нарушивших единство сербского народа, с демонизацией и ненавистью по отношению к многочисленным врагам (мусульманам, косоварам, хорватам, черногорцам, македонцам, болгарам, короче, ко всем, кроме русских), с возвышением воинственного сербского православия, с самовиктимизацией (выставлением себя жертвой) и историческим реваншизмом.

Несомненно, этот националистический дискурс во многом является защитной реакцией на реальные проблемы сербских меньшинств в Боснии и Косово, на болезненное отделение Черногории, на рост автономизма в Воеводине; точно так же, как сербский “национал-коммунизм” Милошевича стал ответом на антисербский национализм словенцев, хорватов, босняков и косоваров. Беда только в том, что этот логически понятный “реактивный” (в смысле ответный) национализм вместо разрешения тех проблем, которые его породили, способен еще больше их углубить и обострить (что собственно и произошло в рамках “спасения” Югославии Милошевичем). Учитывая также то, что активную роль в травле Сербии (как ранее и Югославии) играют различные внешние акторы, можно не сомневаться, что рано или поздно весь этот комплекс противоречий выльется в очередную резню под громкими и даже формально справедливыми лозунгами с обеих сторон. Резню, в которой в очередной раз проиграют все участвующие (за исключением, может быть, только зарубежных “помощников”) и которая закончится лишь передышкой перед следующей резней.

А ведь вчера была днюха Ларентия Палыча Берия, “самого оболганного сталинского наркома”, как об этом любят говорить упорные марксисты-ленинцы. То, что он был оболган теми, кто его судил и казнил, сомнению не поддается. Сомнительно то, что именинник безвинно пострадал за свою преданность идеям Маркса/Энгельса/Ленина/Сталина, которые он, по мнению некоторых марксистов-ленинцев, защищал до последнего вздоха. Якобы, именно с намерением бесстрашно продолжать победоносный сталинский курс и был связан его арест, инициированный тайно пробравшимся в партию троцкистским интриганом Хрущевым, задумавшим развалить великий и могучий СССР, успехи которого заставляли кусать локти проклятых империалистов. 

Все это, как обычно, городская легенда, в которой верующие коммунисты нашли удобное оправдание всех последующих бедствий и неприятностей, приведших к крушению Советского Союза. Это все враги сделали, негодяи. Останься Берия в живых - вот тогда бы история по другому пошла. 

С этим и не поспоришь. Потому что в реальности товарищ Берия, - несмотря на свой одиозный имидж беспощадного карателя-технократа эпохи позднего Сталина, - был человеком трезво мыслящим. Который сразу же после смерти Иосифа Виссарионовича смело и дерзновенно принялся ломать стагнирующую систему, выстроенную вождем народов. 

“100 дней Берия” не оставили после себя множества документов, по которым можно было бы судить о глобальных намерениях этого зловещего опричника, одномоментно превратившегося в последовательного “либерала”, но то, что успел Лаврентий Палыч натворить, однозначно указывает на его стремление к радикальной системной перестройке, перспективы которой видимо повергли в ужас постсталинскую партийную верхушку. Решившую, в целях сохранения самой себя, успокоить этого энтузиаста простым советским расстрелом по придуманным обвинениям.

Как настоящий кавказец, Берия не собирался буксовать, выдерживая траур по усопшему, и уже в марте 1953 (спустя 2 недели после похорон Сталина) он отдает приказы о пересмотре легендарных судебных дел против “врагов народа” (врачи, сионистский заговор, артиллеристы, авиаторы, мегрелы), а в апреле выкатывает на суд ЦК документы по “делу врачей”, которые указывали на фальсифицированный характер процесса и личное участие в этом Иосифа Виссарионовича. 

Дальше был приказ о запрете пыток, которых, как известно, в Советском Союзе и не было никогда, и начало мероприятий по передаче огромного лагерного индустриального комплекса (le Goulag) из-под крыла его “собственного” МВД в Минюст. Прекрасно знавший как работает “исправительно-трудовая система”, насколько она неэффективна и убыточна для страны, Берия был первым, кто начал разгон разросшегося за счет неустанной борьбы с предателями и вредителями Гулага; первым, кто указал на необходимость освобождения из лагерей более чем миллиона граждан СССР. 

Опять же, осознавая масштаб проблем, связанных с националистическим подпольем на “новых территориях” (Западная Украина, Западная Белоруссия, Молдова и Прибалтика) и в целом понимая невозможность их решения одними только силовыми методами, Берия в мае-июне 1953 подготовил ряд записок в ЦК, критикующих как национальную (агрессивную русификацию и недоверие к местным кадрам), так и репрессивную политику советской власти, предложив значительно смягчить подход в этих вопросах. Впоследствии, после ареста Берии, все эти инициативы были перечеркнуты как “способствующие росту буржуазно-националистических элементов”.

Вообще, Берия буквально фонтанировал идеями, направленными на разрядку социального напряжения: прекращение приёма репрессивными органами анонимных доносов, ослабление паспортного контроля, упразднение режимных зон, запрет на украшения по праздникам госучреждений и колонн демонстрантов портретами ныне живущих партийных руководителей…

В международных делах Лаврентий Палыч тоже намеревался навести новый порядок, о чем свидетельствует ругань по адресу руководства Венгерской рабочей партии на встрече 16 июня, во время которой Берия не только осудил широкую репрессивную политику и форсирование индустриализации по сталинским рецептам, но и

указал на необходимость прекращения колхозного строительства и переориентацию госинвестиций в сторону индивидуальных фермерских хозяйств. Ровно таким же точно образом Берия отреагировал на растущие проблемы ГДР, подготовив рекомендации по оздоровлению обстановки, в которых открыто осуждался курс на форсированное построение социализма (ранее одобренный Сталиным) со всеми его элементами, типа принудительного кооперирования, ограничениями частного сектора, борьбой с вездесущими контрреволюционерами/вредителями и акцентом на развитие тяжелой промышленности. 

Учитывая такой настрой, можно вполне допустить, что выдвинутые в дальнейшем обвинения против Берии в стремлении закончить спровоцированный Сталиным бессмысленный конфликт с Югославией (якобы были найдены в сейфе секретные письма к Ранковичу) не являются вымыслом. Тем более, что Берия был одним из инициаторов мирного разрешения доставшихся в наследство от Сталина тупиковых геополитических проблем в Турции, Иране и Корее.

Короче говоря, имея за спиной мощный аппарат МВД, громадный организационный опыт и не очень серьёзно воспринимая марксизм-ленинизм как неприкосновенную науку наук, Лаврентий Палыч не боялся в рамках внутрипартийной борьбы за власть высказывать и навязывать ЦК свежие идеи по деконструкции тяжелого сталинского наследства, которые до смерти отца народов привели бы его на расстрельный полигон в Коммунарке.

Правда он недооценил своих вроде бы туповатых и трусоватых противников в партийной верхушке, которые в итоге, почуяв общую опасность для себя от безостановочных инициатив, переиграли и уничтожили Лаврентия Палыча. 

Однако, учитывая объективную необходимость комплексных реформ советской системы и невозможность загнать выпущенного Берией джинна либерализации обратно в бутылку, ликвидировавшие его заговорщики во главе с Хрущевым спустя некоторое время…продолжили бериевский курс на десталинизацию, но уже в куда более осторожном духе.

1 апреля у нас, значит, праздник Акиту, ассирийский новый год, праздник весны и один из древнейших праздников мира, восходящий ко временам Шумера.

В связи с этим маленько можно рассказать и о празднующих ассирийцах, а конкретно - про самобытных левых ассирийских народников/националистов, которые являются одной из опор самопровозглашенной Автономной администрации Северной и Восточной Сирии, более известной в масс-медиа как “Рожава”.

Читать далее: https://telegra.ph/Assirijskie-narodniki-04-01

Сегодня 75 лет стукнуло Абдулле Оджалану, вождю Рабочей партии Курдистана, с 1999 года томящемуся в тюрьме особо строгого режима на турецком острове Имралы почти в полной изоляции. Вообще, даже неизвестно наверняка, жив он, здоров ли, т.к. с 2019 турецкие власти ввели запрет на встречи адвокатов со своим подопечным; последний раз Оджалану позволили несколько минут поговорить по телефону со своим братом в марте 2021 года и с тех пор о нем ни слуху ни духу. Адвокаты ежедневно (реально ежедневно) подают ходатайства о посещении острова, но всякий раз следует отказ. Так что непонятно в каком состоянии теперь пребывает именинник.

Чем этот дядя (“дядя” - “Апо” - это и есть собственно его партийный псевдо) интересен? Помимо того, что он прожил насыщенную событиями жизнь, Оджалан известен и интересен своей теоретической деятельностью по переосмыслению революционно-социалистической модели в условиях крушения т.н. “международного коммунизма” во главе с СССР.

Начнем с того, что еще на заре истории Рабочей Партии Курдистана в 80-х, Абдулла Оджалан, заявляя о себе как о марксисте-ленинце, отказывался рассматривать СССР, Китай или Албанию в качестве путеводной звезды для борьбы курдов и, естественно, отрицал построение в этих странах того социализма, о котором писал Карл Маркс. 

Читать далее: https://telegra.ph/Eretik-s-ostrova-Imraly-04-04

Радостно на сердце от того, что все больше стран подхватывают тренд на борьбу с фашизмом. Так, Национальная Ассамблея Венесуэлы 2 апреля в первом чтении одобрила закон против “фашизма, неофашизма и подобных проявлений”, значительно облегчающий судебное преследование тех, кто будет назначен “фашистом”. Согласно закону, даже гражданские суды первой инстанции получат право выносить решения о “фашистском” характере тех или иных организаций, инициируя тем самым процедуру (ранее довольно хлопотную с точки зрения юриспруденции) роспуска и запрета подобных объединений. Есть еще запрет на участие в выборах и занятие государственных должностей лицам, которые “в любое время до избрания или вступления в должность” пропагандировали или оправдывали “фашизм, неофашизм и подобного рода проявления”. Само собой, вводятся запреты на “распространение сообщений, оправдывающих или пропагандирующих насилие как метод политического действия” (это тоже фашизм), а так же на проведение “публичных мероприятий”, оправдывающих или пропагандирующих “фашизм, неофашизм и прочие проявления”. 

Короче, очень плохо придется теперь “фашистам”. Им и ранее-то жилось несладко в разоренной “социалистической” и “антиимпериалистической” Венесуэле, где вся полнота политической власти принадлежит Единой Социалистической Партии, зачистившей поляну от всякой (в том числе и левой) оппозиции, но теперь, с этим новым законом, открывающим широкие возможности для государственных репрессий, им вообще каюк.

Тем более, что под термином “фашизм” венесуэльское государство подразумевает очень широкий комплекс идей, основанных на “расизме, шовинизме, классизме, моральном консерватизме, неолиберализме, женоненавистничестве и всякого рода фобиях по отношению к праву людей на свободу от дискриминации”. Все очень четко, все правильно.

И вот тут-то вылезло наружу фашистское мурло в лице продажных венесуэльских коммунистов, которые уже довольно давно критикуют правительство Мадуро, за что справедливо получают от него по морде. Вплоть до того, что в августе 2023 по решению Верховного Суда была учреждена подконтрольная правительству “параллельная” Компартия Венесуэлы (хорошая, которая любит и ценит правительство, а не ругает его) во главе с бывшими членами КПВ Генри Парре и Сиксто Родригесом.

Оскар Фигера, лидер “исторической” КПВ, уже на следующий день после одобрения фиктивным парламентом (в котором сидят почти исключительно члены Единой Социалистической Партии самого Мадуро, так что никаких дискуссий там давно нет, а проект закона даже не был заранее представлен для ознакомления) антифашистской инициативы, дал интервью, в котором указал на опасность нового “карательного закона”, поставленного на службу “глубоко авторитарного правительства, которое не уважает политические и социальные права, закрепленные в Конституции”. 

Этот никчемный либерашка, спрятавший фашистское нутро под красным флагом, доказывает свои пустые слова тем, что говорит о “систематической репрессивной политике” патриотического правительства Мадуро, которое проводит “аресты профсоюзных, общественных и политических лидеров и активистов”, а также осуществляет “судебные атаки против КПВ”.

До того дошло, что Фигера намекнул на “фашистскую матрицу” самого Мадуро и его социалистической партии, потому что своей неолиберальной политикой они не только “предают интересы рабочего класса и других эксплуатируемых слоёв народа”, но и пытаются предотвратить подъём рабочей и народной борьбы против угнетения. Что, в общем-то, является основной задачей фашизма, согласно “классической” марксистской интерпретации. На это как бы указывает внесение в закон в качестве атрибута “фашизма” термина “классизм” (учения о классовой борьбе), несущего опасность для “демократии и республиканских ценностей”, пламенными защитниками которых безусловно являются Николас Мадуро и его опереточный ручной парламент.

Наконец, Фигера, - вскрывая свой статус антипатриота и наймита внешних врагов, - вообще выражает недоумение по поводу необходимости подобного антифашистского закона, т.к. в Венесуэле уже есть “слизанный” с Соединенных Штатов “Закон против ненависти”, наказывающий за те же самые действия по “пропаганде и оправданию” расизма, шовинизма и других идей, унижающих человеческое достоинство. Этому мимикрирующему под коммуниста негодяю как будто бы невдомёк, что чем больше государство принимает репрессивных законов против огромного количества внутренних врагов, тем крепче его национальный суверенитет и тем тверже такое государство может противостоять империализму на международной арене. 

Поэтому, друзья мои, будем вместе молиться за то, чтобы проект венесуэльского закона по борьбе с “фашизмом, неофашизмом и прочими проявлениями”, успешно прошел второе чтение, потому что фашизм это то, от чего сейчас больше всего страдает Венесуэла. Слушайте только государственных мужей, - им лучше знать, кто фашист, а кто нет, - и не обращайте ни малейшего внимания на таких ненормальных как этот Оскар Фигера, самозванных коммунистов, подвергающих сомнению святые для каждого сердца цели борьбы с фашистской заразой. 

#Венесуэла

Знаете ли вы что…

…осточертевший слоган “хто не скаче, той москаль”, ставший объектом многочисленных шуток-прибауток со стороны воспитанных телевизором российских патриотов, имеет “левацкий” генезис.

В 1972 году чилийский ансамбль из Вальпараисо “Tiemponuevo”, работавший в жанре “новой чилийской песни” (жанр левой протестной эстрады тех лет) выпустил сингл “El que no salta es momio” (“Кто не прыгает - тот мумия”). Под “momio” имелся в виду чилийский неологизм/жаргонизм, обозначавший крайне консервативного поборника устоявшейся иерархии и железного порядка, иными словами, правого. 

Вскоре песня приобрела невиданную популярность среди различного рода чилийских левых и ультралевых, а слоган про “мумию” начал звучать на демонстрациях и массовых акциях наравне с другим, куда более известным в мире лозунгом про “El pueblo unido jamás será vencido”.

Как известно, 11 сентября 1973 года достопочтимый генерал Пиночет покончил с воцарившимися в Чили безобразиями и выкрики про “мумию” стихли. Но не навсегда.

Потому что во второй раз знакомый мотивчик зазвучал уже в 1988 году, став неофициальным уличным саундтреком к национальному плебисциту по вопросу о продлении президентских полномочий Пиночета. Только теперь лозунг выглядел как “El que no salta es Pinochet”. 

С превеликим трудом, но оппозиционному лагерю таки удалось одолеть пропагандистскую машину сеньора-генерала, который не сумел протащить собственное обнуление даже с широким применением административного ресурса. Времена были уже не те что раньше, - задули “ветры перемен”, - поэтому Пиночет в 1990 вынужден был удалиться из политической жизни, восстановив формальную демократию.

По мотивам истории этого референдума в 2012 году была выпущена фильма “No” (Нет), с которой советую ознакомится; прекрасно показано применение различных политтехнологий в рамках тяжелейшей агитационной кампании, а так же слегка освещается не очень приятный факт, которого в советском и нынешнем вульгарно-левом агитпропе не принято касаться. Факт того, что после 15 лет суровой правой диктатуры, повинной в гибели тысяч людей, около половины населения страны готовы были добровольно и чистосердечно отдать голоса за её продление во имя “стабильности и развития” (в итоге за Пиночета проголосовало 44%).

После плебисцита 1988 чилийская заводная кричалка зажила собственной жизнью, перекочевав, в условиях шагающей по континенту деполитизации, на трибуны футбольных стадионов, войдя в арсенал латиноамериканских “инчас” (футбольных болельщиков), которые переделывали её кто как хотел, оставляя в неприкосновенности основной мотив. 

А уже в конце 90-х/начале 2000-х заряд “кто не прыгает, тот… (подставить наименование врага)” начал появляться и на европейских стадионах, где служил в том числе и добрую службу в деле нагнетания межнациональной ненависти и агрессивного патриотизма. В таком-то виде этот международный слоган и появился на территории СНГ в 2010-х, где равноправно использовался как русскими, так и украинскими правыми националистами и близкими им по духу футбольными фэнами, пережив невиданный взлет популярности после событий вна Украине 2014 года.

Решил внести свою скромную лепту в заочную дискуссию меж А.Рудым и К.Семиным, изложив кой-какие соображения.

После более чем десятилетнего перерыва возобновился спор по поводу вопроса идти ли агитировать на Болотную объединяться с “либералами” али держаться от них подальше, оставив в чистоте завещанный Лениным красный флаг пролетарской революции. Сам по себе этот диспут, - как и в 2011-13 гг., - является результатом очевидного бессилия левого движения, которое опять не сумело повторить триумфальный путь большевиков, описанный в героических советских книжках. 

Отдельные люди пытаются найти выход из сложившегося положения, отрефлексировать происходящее - все это закономерно, все это понятно, все это неизбежно. Другие стремятся остаться “твердыми и чистыми”, настаивая на неприкосновенности политической линии, которая хотя и не привела к каким-то существенным результатам сейчас, но в будущем обязательно сыграет. Потому что это верная линия.

Читать далее: https://telegra.ph/Otnositelno-diskussii-promezh-kommunistami-04-14

Двойная памятная дата.

11 апреля миновала годовщина “славной революции” в Судане: ровно 5 лет назад в результате массовых и продолжительных народных манифестаций, убоявшийся потери контроля над страной военный истеблишмент сместил многолетнего (с 1989 года) правителя страны Омара аль-Башира, положив начало длительному процессу борьбы низовых секторов за подлинную демократизацию. Которую и на сегодняшний день нельзя считать завершенной, несмотря на то, что год назад, 15 апреля, две фракции контрреволюционных элит развязали тяжелую войну между собой, погрузившую многомиллионный Судан в пучину анархии, голода и бессмысленного кровопролития. 

В российском сегменте “левого интернета” происходившим в Судане событиям уделялось как-то не очень много места (мягко говоря), несмотря на ключевую роль в революционном процессе Суданской Коммунистической Партии; некогда одной из самых авторитетных и крупных компартий Африки, да и всего арабского Востока. Это во многом объяснимо: для подавляющего большинства россиян Судан является загадочной и чуждой окраиной обитаемой вселенной, которая никогда не попадает в медийное поле потому что там не происходит ничего, что могло бы заинтересовать просвещенного западного человека. 

Это конечно все не совсем так; по некоторым параметрам политической активности архаичное суданское общество на голову превосходит общество западное, что и выразилось, например, в длительной, массовой и мирной четырехлетней борьбе суданских революционеров против реакционного государства, которую я в этом канале немного освещал (тэгайте кому интересно #Судан). И которую затормозить смогла лишь война между контрреволюционными военными элитами, опирающимися на многочисленных зарубежных “помощников”.

В общем, раз уж на дворе “двойная” годовщина (революции 2019 и начала войны 2023), представляю вниманию читателей перевод интервью из свежего журнала “Middle East Research” с Рабаб Эльнаим, левой суданской политической активисткой, которая вкратце рассказывает о развитии Суданской революции.

Читать далее: https://telegra.ph/Podderzhanie-Sudanskoj-Revolyucii-04-16