#словоНауке — Санкции и новый общественный договор в науке
Директор Объединённого института ядерных исследований Григорий Трубников рассказал Виктору Лошаку о том, кому и как вредят санкции, что даст «Ника» и как перезапустить сотрудничество власти и ученых.
Сейчас Дубну строят 19 стран-участниц.
Уверен, что и сейчас нам удастся доказать политикам, научить и убедить политиков в том, что научные мосты, как и культурные, сжигает только полный идиот. Потому что все остальное можно разнести, сжечь, разрушить и так далее, но с чего-то же нужно восстанавливать отношения. Неизбежно восстановление отношений всегда. И восстановление, на мой взгляд — и правильно, и разумно, и это в человеческой природе заложено — это культура и наука. Образование, конечно, тоже.
Главная сложность — коммуникация с политиками в странах, исключая страну местоположения. Это касается большинства стран—участниц института. Наверное, нужно просто время.
У нас действительно есть уникальный информационный кластер — мы его называем гетерогенный гиперконвергентный компьютерный кластер, а говоря простым языком, это такая информационная экосистема, в которой есть облачное хранилище данных, суперкомпьютер, многопроцессорная архитектура, ленточные роботы, то есть система быстрого хранения, и весь этот «зоопарк» работает как единое целое. В мире есть рейтинг таких систем. Это компьютерные системы по хранению, анализу и обработке данных. Вот в топ-500 мы №17.
Я отношусь к понятию и эффекту утечки мозгов отрицательно, потому что «утечка» — это процесс в одну сторону. Но я очень положительно и позитивно отношусь к академической мобильности, когда есть движение в обе стороны. Идеальный вариант, когда вы в нескольких странах поработали и вернулись туда, где вам интереснее.
Нужно просто создавать условия для того, чтобы здесь было привлекательно, комфортно заниматься наукой.
Сейчас много говорят, что мало фильмов снимают об ученых. Очень тяжело бороться за зрителя, за аудиторию, поэтому фильм — это точно не решение.
Не хватает доверия между государством и учеными. В том числе не хватает некоего пакта о доверии между государством и учеными, который заключается в довольно простой логике, в довольно простых вещах.
Государство справедливо требует за бюджетное финансирование с ученых статьи, патенты, средний возраст надо удержать, нужно определенное количество тысяч ученых иметь в стране, чтобы процент ВВП, чтобы процент от населения.
В ответ ученые, на мой взгляд, имеют полное право просить комфортные условия для своей работы: дайте нам задачу, дайте нам конкурентные зарплаты, дайте нам условия, которые бы способствовали быстрой науке, отмените ФЗ-44.
Это общественный договор. Фундаментальная наука должна иметь право на риск.
Они [те, кто ввёл санкции против России — сами] отстают. Они сами себе закрыли возможность к тому, чтобы быть причастными к открытиям.
В головах ученых границ не существует. Мир абсолютно безбарьерный, абсолютно открытый. Наука границ не имеет, и наука не имеет национальности. Настоящая, большая наука не имеет национальности.
Подробнее: https://www.kommersant.ru/doc/5608815
Директор Объединённого института ядерных исследований Григорий Трубников рассказал Виктору Лошаку о том, кому и как вредят санкции, что даст «Ника» и как перезапустить сотрудничество власти и ученых.
Сейчас Дубну строят 19 стран-участниц.
Уверен, что и сейчас нам удастся доказать политикам, научить и убедить политиков в том, что научные мосты, как и культурные, сжигает только полный идиот. Потому что все остальное можно разнести, сжечь, разрушить и так далее, но с чего-то же нужно восстанавливать отношения. Неизбежно восстановление отношений всегда. И восстановление, на мой взгляд — и правильно, и разумно, и это в человеческой природе заложено — это культура и наука. Образование, конечно, тоже.
Главная сложность — коммуникация с политиками в странах, исключая страну местоположения. Это касается большинства стран—участниц института. Наверное, нужно просто время.
У нас действительно есть уникальный информационный кластер — мы его называем гетерогенный гиперконвергентный компьютерный кластер, а говоря простым языком, это такая информационная экосистема, в которой есть облачное хранилище данных, суперкомпьютер, многопроцессорная архитектура, ленточные роботы, то есть система быстрого хранения, и весь этот «зоопарк» работает как единое целое. В мире есть рейтинг таких систем. Это компьютерные системы по хранению, анализу и обработке данных. Вот в топ-500 мы №17.
Я отношусь к понятию и эффекту утечки мозгов отрицательно, потому что «утечка» — это процесс в одну сторону. Но я очень положительно и позитивно отношусь к академической мобильности, когда есть движение в обе стороны. Идеальный вариант, когда вы в нескольких странах поработали и вернулись туда, где вам интереснее.
Нужно просто создавать условия для того, чтобы здесь было привлекательно, комфортно заниматься наукой.
Сейчас много говорят, что мало фильмов снимают об ученых. Очень тяжело бороться за зрителя, за аудиторию, поэтому фильм — это точно не решение.
Не хватает доверия между государством и учеными. В том числе не хватает некоего пакта о доверии между государством и учеными, который заключается в довольно простой логике, в довольно простых вещах.
Государство справедливо требует за бюджетное финансирование с ученых статьи, патенты, средний возраст надо удержать, нужно определенное количество тысяч ученых иметь в стране, чтобы процент ВВП, чтобы процент от населения.
В ответ ученые, на мой взгляд, имеют полное право просить комфортные условия для своей работы: дайте нам задачу, дайте нам конкурентные зарплаты, дайте нам условия, которые бы способствовали быстрой науке, отмените ФЗ-44.
Это общественный договор. Фундаментальная наука должна иметь право на риск.
Они [те, кто ввёл санкции против России — сами] отстают. Они сами себе закрыли возможность к тому, чтобы быть причастными к открытиям.
В головах ученых границ не существует. Мир абсолютно безбарьерный, абсолютно открытый. Наука границ не имеет, и наука не имеет национальности. Настоящая, большая наука не имеет национальности.
Подробнее: https://www.kommersant.ru/doc/5608815
Коммерсантъ
«Фундаментальная наука должна иметь право на риск»
Гендиректор Объединенного института ядерных исследований в Дубне Григорий Трубников о том, кто первый теряет от санкций и о поиске доверия между учеными и государством
#словоНауке – О патриотизме
На страницах «Поиска» начата дискуссия о науке и патриотизме. Первая реакция – от д.б.н. Андрея Летарова.
После начала СВО реакция ученых на происходящее оказалась крайне неоднозначной: хотя большинство из нас поддержало (пусть и с оговорками) действия России, громкие голоса сторонников противоположных взглядов, а также поспешные отъезды за рубеж коллег, бросавших проекты и коллективы, за которые они были в ответе, создали нашему цеху репутацию своего рода пятой колонны.
В ситуации подобного экзистенциального противостояния понятие «патриотизм» приобретает очень простое и определенное толкование. В данный момент все многообразие вариантов ближайшего будущего, которое можно желать России, сводится к выбору между быть или не быть. Патриот желает своей стране быть.
Тот, кто сегодня желает России поражения, какими бы соображениями он это ни аргументировал, автоматически желает своей стране перестать быть и поэтому никак не может считаться патриотом. Все иные аспекты личных взглядов, в том числе отношение к президенту, правительству, политическим партиям, армии, к ситуации в стране до начала СВО и самому факту ее начала, в этом контексте решающего значения уже не имеют.
Общество и государство имеют сегодня полное моральное право требовать от научного сообщества патриотизма в обозначенном выше базовом смысле слова.
В практическом отношении это означает необходимость строить свою работу и взаимоотношения с государством, основываясь на двух простых постулатах:
1. мы желаем нашей стране одержать военную, политическую и моральную победу и сделаем все от нас зависящее для достижения этого результата;
2. мы хотим, чтобы к моменту нашей победы российская наука не оказалась в состоянии глубокого кризиса, а динамично развивалась.
Главный принцип состоит в том, что в ближайшие 10 лет научное сообщество России должно действовать, исходя из разумного национального эгоизма (не путать с национализмом). Если в идейном отношении российская наука была и остается частью мировой (включая западную), то наука как социальная система может (а сегодня и должна) быть национальной.
Задачу интеграции в мировую (читай западную) научную систему нужно временно снять с повестки дня. Естественные для ученых космополитические устремления (например, достичь максимального научного результата лично) требуется временно подчинить задачам повышения уровня и сохранения охвата науки в России. Хорошие работы, выполняемые дома, для нас сейчас ценнее блестящих, которые мы могли бы сделать за рубежом.
Мы должны добиваться от государства особого внимания к полноценному обеспечению не только прикладных, но и фундаментальных исследований. При этом каждому ученому пора принимать на себя ответственность за происходящее, не пытаясь спрятаться за государство или начальство.
Нужно также сохранять и расширять географию национального научного присутствия в различных регионах как нашей страны, так и мира, особенно в тех краях, где уровень научной активности пока низок.
Принципиально важно готовить кадры, которые будут трудиться в России: ориентировать студентов и учеников на научную карьеру на Родине и не вкладывать сверх минимально необходимого силы и ресурсы в тех, кто решил уехать или пока сомневается, даже если они очень талантливы.
Практическое сотрудничество должно носить паритетный характер. Нам нужно быть не источником рабочей силы, объектов, идей и прочих ресурсов, а выступать равноправными партнерами.
Для сохранения уровня национальной науки необходимо добиться законодательного решения не мобилизовывать в армию действующих исследователей и преподавателей вузов. Таких специалистов слишком сложно, долго и дорого готовить.
Там, где это необходимо, может иметь место внутренняя мобилизация путем директивного привлечения исследователей к решению срочных прикладных задач, необходимых для нашей победы.
Не надо откладывать развитие. Нужно искать возможности для запуска новых проектов, предлагать новые идеи, которые можно реализовывать, несмотря на возникшие трудности.
Подробнее.
На страницах «Поиска» начата дискуссия о науке и патриотизме. Первая реакция – от д.б.н. Андрея Летарова.
После начала СВО реакция ученых на происходящее оказалась крайне неоднозначной: хотя большинство из нас поддержало (пусть и с оговорками) действия России, громкие голоса сторонников противоположных взглядов, а также поспешные отъезды за рубеж коллег, бросавших проекты и коллективы, за которые они были в ответе, создали нашему цеху репутацию своего рода пятой колонны.
В ситуации подобного экзистенциального противостояния понятие «патриотизм» приобретает очень простое и определенное толкование. В данный момент все многообразие вариантов ближайшего будущего, которое можно желать России, сводится к выбору между быть или не быть. Патриот желает своей стране быть.
Тот, кто сегодня желает России поражения, какими бы соображениями он это ни аргументировал, автоматически желает своей стране перестать быть и поэтому никак не может считаться патриотом. Все иные аспекты личных взглядов, в том числе отношение к президенту, правительству, политическим партиям, армии, к ситуации в стране до начала СВО и самому факту ее начала, в этом контексте решающего значения уже не имеют.
Общество и государство имеют сегодня полное моральное право требовать от научного сообщества патриотизма в обозначенном выше базовом смысле слова.
В практическом отношении это означает необходимость строить свою работу и взаимоотношения с государством, основываясь на двух простых постулатах:
1. мы желаем нашей стране одержать военную, политическую и моральную победу и сделаем все от нас зависящее для достижения этого результата;
2. мы хотим, чтобы к моменту нашей победы российская наука не оказалась в состоянии глубокого кризиса, а динамично развивалась.
Главный принцип состоит в том, что в ближайшие 10 лет научное сообщество России должно действовать, исходя из разумного национального эгоизма (не путать с национализмом). Если в идейном отношении российская наука была и остается частью мировой (включая западную), то наука как социальная система может (а сегодня и должна) быть национальной.
Задачу интеграции в мировую (читай западную) научную систему нужно временно снять с повестки дня. Естественные для ученых космополитические устремления (например, достичь максимального научного результата лично) требуется временно подчинить задачам повышения уровня и сохранения охвата науки в России. Хорошие работы, выполняемые дома, для нас сейчас ценнее блестящих, которые мы могли бы сделать за рубежом.
Мы должны добиваться от государства особого внимания к полноценному обеспечению не только прикладных, но и фундаментальных исследований. При этом каждому ученому пора принимать на себя ответственность за происходящее, не пытаясь спрятаться за государство или начальство.
Нужно также сохранять и расширять географию национального научного присутствия в различных регионах как нашей страны, так и мира, особенно в тех краях, где уровень научной активности пока низок.
Принципиально важно готовить кадры, которые будут трудиться в России: ориентировать студентов и учеников на научную карьеру на Родине и не вкладывать сверх минимально необходимого силы и ресурсы в тех, кто решил уехать или пока сомневается, даже если они очень талантливы.
Практическое сотрудничество должно носить паритетный характер. Нам нужно быть не источником рабочей силы, объектов, идей и прочих ресурсов, а выступать равноправными партнерами.
Для сохранения уровня национальной науки необходимо добиться законодательного решения не мобилизовывать в армию действующих исследователей и преподавателей вузов. Таких специалистов слишком сложно, долго и дорого готовить.
Там, где это необходимо, может иметь место внутренняя мобилизация путем директивного привлечения исследователей к решению срочных прикладных задач, необходимых для нашей победы.
Не надо откладывать развитие. Нужно искать возможности для запуска новых проектов, предлагать новые идеи, которые можно реализовывать, несмотря на возникшие трудности.
Подробнее.
#словоНауке – НЦФМ: концентрация умов
Александр Сергеев с поста президента РАН перешел на не менее ответственную и весомую должность – возглавил Национальный центр физики и математики в Сарове. О свершениях и планах он рассказал в интервью.
В мире доминирует тот, кто владеет новыми знаниями и технологиями. Страна сейчас остро ощущает необходимость достижения технологического паритета. Это по-разному может называться: импортозамещением или технологической независимостью. «Росатом» же участвует в проекте потому, что имеет большой исторический опыт достижения мирового паритета и лидерства в атомной отрасли. <…> Корпорации с ее опытом и компетенциями по силам обеспечение технологического суверенитета страны во многих приоритетных направлениях. Это самая крупная российская наукоемкая и технологически развитая компания.
Еще одна причина создания НЦФМ: развитие «новой» физики, которая станет базой для технологий завтрашнего дня. Здесь основная задача НЦФМ — проводить фундаментальные исследования на самом передовом научном уровне.
У нас были переговоры со специалистами из разных государств, прежде всего стран СНГ, а также Китая, относительно потенциального участия. <…> Но я говорю не только про международную кооперацию, но и про внутреннюю — со всеми научными силами в России.
Очень важно привлечь мозги на одну площадку и создать условия для их синхронной работы.
Важно насытить НЦФМ кадрами, в первую очередь молодыми кадрами, которые мы сами и воспитываем. Они более мобильны, они еще не обременены семьями, житейскими заботами. Молодые ученые приезжают, проникаются атмосферой, работают в командах крупных ученых-руководителей и дальше сами начинают строить Центр. Это идеальные условия для роста в науке.
Науке не очень комфортно в больших городах. Ученые лучше творят там, где нет суеты и беготни. Мне кажется, что именно такая модель, назовем ее академгородком, более привлекательна для ученых.
Концепция академгородка — это и есть приоритизация. И в организационном смысле, и в кадровом. НЦФМ — оптимальное, на мой взгляд, решение как раз в условиях, когда кадровый ресурс ограничен и распылять его нельзя. Концентрация лучших умов в одном месте — всегда хорошо, а в условиях возможного их дефицита хорошо вдвойне.
И есть еще важный аспект: расположение. Рядом жемчужина нашей науки — Российский федеральный ядерный центр, крупнейший научно-технический институт в стране.
Вокруг создается крупнейший культурно-исторический и туристический кластер Арзамас-Саров-Дивеево с современной логистикой.
Получилась научная программа из десяти направлений, три из них математические и семь — физические. Это, в частности, физика частиц, ускорители, источники сверхсильных электромагнитных полей, исследования экстремальных состояний вещества, астрофизика, геофизика. Это отнюдь не полный набор, сейчас думаем о новых направлениях. Мы также думаем о междисциплинарных направлениях, таких как исследование мозга.
На первом этапе НЦФМ как самостоятельный научный институт будет насчитывать порядка 1000 сотрудников, штат будет укомплектован до 2026 г. А к 2030-му рассчитываем набрать около 2000 сотрудников, работающих на постоянной основе.
Есть хороший отклик на наш «быстрый старт» и поддержка со стороны властей. Несмотря на сложное время, проект получает финансирование и продолжит идти вперед.
Что касается вложений, на ближайшие три года в научную программу запланировано финансирование в объеме около 15 млрд руб. Эта сумма формируется из средств государственного бюджета и инвестиций «Росатома» на паритетных условиях.
Мы рассчитываем на определенный возврат за счет коммерческого использования технологий, которые будут создаваться внутри НЦФМ. У нас сейчас есть целый перечень технологий, которые будут «отпочковываться» и предлагаться рынку.
Сейчас мы занимаемся проектами, которые в течение двух-трех лет должны продемонстрировать свою значимость и высокий уровень готовности технологий. Мы планируем, что в 2025–2026 г. уже сможем представить их внешним инвесторам и начать сотрудничество.
Подробнее.
Александр Сергеев с поста президента РАН перешел на не менее ответственную и весомую должность – возглавил Национальный центр физики и математики в Сарове. О свершениях и планах он рассказал в интервью.
В мире доминирует тот, кто владеет новыми знаниями и технологиями. Страна сейчас остро ощущает необходимость достижения технологического паритета. Это по-разному может называться: импортозамещением или технологической независимостью. «Росатом» же участвует в проекте потому, что имеет большой исторический опыт достижения мирового паритета и лидерства в атомной отрасли. <…> Корпорации с ее опытом и компетенциями по силам обеспечение технологического суверенитета страны во многих приоритетных направлениях. Это самая крупная российская наукоемкая и технологически развитая компания.
Еще одна причина создания НЦФМ: развитие «новой» физики, которая станет базой для технологий завтрашнего дня. Здесь основная задача НЦФМ — проводить фундаментальные исследования на самом передовом научном уровне.
У нас были переговоры со специалистами из разных государств, прежде всего стран СНГ, а также Китая, относительно потенциального участия. <…> Но я говорю не только про международную кооперацию, но и про внутреннюю — со всеми научными силами в России.
Очень важно привлечь мозги на одну площадку и создать условия для их синхронной работы.
Важно насытить НЦФМ кадрами, в первую очередь молодыми кадрами, которые мы сами и воспитываем. Они более мобильны, они еще не обременены семьями, житейскими заботами. Молодые ученые приезжают, проникаются атмосферой, работают в командах крупных ученых-руководителей и дальше сами начинают строить Центр. Это идеальные условия для роста в науке.
Науке не очень комфортно в больших городах. Ученые лучше творят там, где нет суеты и беготни. Мне кажется, что именно такая модель, назовем ее академгородком, более привлекательна для ученых.
Концепция академгородка — это и есть приоритизация. И в организационном смысле, и в кадровом. НЦФМ — оптимальное, на мой взгляд, решение как раз в условиях, когда кадровый ресурс ограничен и распылять его нельзя. Концентрация лучших умов в одном месте — всегда хорошо, а в условиях возможного их дефицита хорошо вдвойне.
И есть еще важный аспект: расположение. Рядом жемчужина нашей науки — Российский федеральный ядерный центр, крупнейший научно-технический институт в стране.
Вокруг создается крупнейший культурно-исторический и туристический кластер Арзамас-Саров-Дивеево с современной логистикой.
Получилась научная программа из десяти направлений, три из них математические и семь — физические. Это, в частности, физика частиц, ускорители, источники сверхсильных электромагнитных полей, исследования экстремальных состояний вещества, астрофизика, геофизика. Это отнюдь не полный набор, сейчас думаем о новых направлениях. Мы также думаем о междисциплинарных направлениях, таких как исследование мозга.
На первом этапе НЦФМ как самостоятельный научный институт будет насчитывать порядка 1000 сотрудников, штат будет укомплектован до 2026 г. А к 2030-му рассчитываем набрать около 2000 сотрудников, работающих на постоянной основе.
Есть хороший отклик на наш «быстрый старт» и поддержка со стороны властей. Несмотря на сложное время, проект получает финансирование и продолжит идти вперед.
Что касается вложений, на ближайшие три года в научную программу запланировано финансирование в объеме около 15 млрд руб. Эта сумма формируется из средств государственного бюджета и инвестиций «Росатома» на паритетных условиях.
Мы рассчитываем на определенный возврат за счет коммерческого использования технологий, которые будут создаваться внутри НЦФМ. У нас сейчас есть целый перечень технологий, которые будут «отпочковываться» и предлагаться рынку.
Сейчас мы занимаемся проектами, которые в течение двух-трех лет должны продемонстрировать свою значимость и высокий уровень готовности технологий. Мы планируем, что в 2025–2026 г. уже сможем представить их внешним инвесторам и начать сотрудничество.
Подробнее.
РБК
«Научный центр — оптимальное решение в условиях кадрового дефицита»
Научный руководитель Национального центра физики и математики, экс-президент и академик РАН Александр Сергеев — о создании новой точки концентрации интеллекта в Сарове, прорывных технологиях и их
#словоНауке – Битвы за историю: новые школьные учебники
Научный руководитель Института всеобщей истории РАН, президент и декан истфака ГАУГН академик Александр Чубарьян в интервью «Российской газете» рассказал об особенностях новых учебников по истории для старшеклассников и политизации исторических процессов.
Сроки
Учебники подготовим к концу 2023 года. Но в школах к первому сентября появятся книги для 10-11 классов, которые охватывают XX и начало XXI века.
Содержание
Ситуация, которая сейчас сложилась, требует корректировки старых учебников. Принято решение о том, что на каждую параллель будет одна линейка учебников. Школьный предмет будет называться как и в стандарте "История" и состоять из двух частей: "История России" и "Всеобщая история".
Учебник по всеобщей истории почти готов. Он находится в издательстве. Было много замечаний от учителей и преподавателей. Они все учтены. Насколько мне известно, учебник по истории России также в завершающей стадии.
Отход от европоцентризма
Они серьезно переработаны. Нет, оттуда не исчезла история Европы, как некоторые опасаются. Но добавлены значительные материалы по истории Востока, Азии, Африки и Латинской Америки.
По просьбе учителей мы немного сократили обилие цифр и подробностей. Существенно скорректирован раздел о первобытном обществе, в частности добавлены сведения о современных открытиях.
Россия и СВО
Расширена и часть о роли России в мировой истории. В конце учебника - рассказ о современной ситуации в мире, в частности вокруг Украины в международном контексте. Анализируются причины сложившегося положения, дается характеристика политики НАТО.
Раздел долгого XIX века
Шла речь о том, что учебник для 9-го класса очень перегружен материалами - приходится изучать темы, начиная с Французской революции и до Первой мировой войны. Решено события во Франции перенести на восьмой класс. А девятый начинать со второй четверти XIX века.
Битва за историю – сражение за будущее
На Всемирном конгрессе преподавателей истории в Москве был представитель США, автор учебников, который заверил, что американские учебники отдают дань Советскому Союзу и его вкладу в Победу. Дело тут в другом. Историю вводят в современный политический контекст.
В XX веке не было более значимой и более позитивной реакции мира в отношении СССР, чем на Победу. Именно поэтому сегодня такие мощные попытки опровергнуть, перечеркнуть позитивный образ России. Это делается для того, чтобы приуменьшить роль нашей страны в истории и современности.
Во время войны мы были вместе. Вместе с США и Великобританией одержали победу. Вместе спасли человечество от нацизма и фашизма. И это не вписывается в сегодняшнюю политическую повестку западных стран. По этой причине идет гиперактивное опровержение истории. Причем стараются в этом не только США.
Это главным образом чисто политическая спекуляция. В истории есть события, которые могут быть по-разному интерпретированы. Мы готовы обсуждать варианты. Но есть явления и события, которые бесспорны. К таким фактам относится и роль Советского Союза в войне. Заявлять что-то иное – абсурдно. Но с абсурдом очень трудно спорить.
Я уверен, что на Западе есть немало историков и политиков, с которыми можно вести диалог, в том числе и по истории Второй мировой.
Министр просвещения Сергей Кравцов на днях сообщил, что силами трех авторов-редакторов предыдущих рекомендованных линеек – Владимира Мединского, Александра Чубарьяна и Анатолия Торкунова – готовится единый учебник по интегрированной (отечественной + всеобщей) истории.
Содержательно, концептуально, идеологически предмет История в 10-11 классе должен будет сопрягаться с модулем по истории в университетах. Следовательно, следующим шагом – ожидаем новый вузовский учебник или учебники (по периодам и(или) макрорегионам).
Полный текст интервью.
Научный руководитель Института всеобщей истории РАН, президент и декан истфака ГАУГН академик Александр Чубарьян в интервью «Российской газете» рассказал об особенностях новых учебников по истории для старшеклассников и политизации исторических процессов.
Сроки
Учебники подготовим к концу 2023 года. Но в школах к первому сентября появятся книги для 10-11 классов, которые охватывают XX и начало XXI века.
Содержание
Ситуация, которая сейчас сложилась, требует корректировки старых учебников. Принято решение о том, что на каждую параллель будет одна линейка учебников. Школьный предмет будет называться как и в стандарте "История" и состоять из двух частей: "История России" и "Всеобщая история".
Учебник по всеобщей истории почти готов. Он находится в издательстве. Было много замечаний от учителей и преподавателей. Они все учтены. Насколько мне известно, учебник по истории России также в завершающей стадии.
Отход от европоцентризма
Они серьезно переработаны. Нет, оттуда не исчезла история Европы, как некоторые опасаются. Но добавлены значительные материалы по истории Востока, Азии, Африки и Латинской Америки.
По просьбе учителей мы немного сократили обилие цифр и подробностей. Существенно скорректирован раздел о первобытном обществе, в частности добавлены сведения о современных открытиях.
Россия и СВО
Расширена и часть о роли России в мировой истории. В конце учебника - рассказ о современной ситуации в мире, в частности вокруг Украины в международном контексте. Анализируются причины сложившегося положения, дается характеристика политики НАТО.
Раздел долгого XIX века
Шла речь о том, что учебник для 9-го класса очень перегружен материалами - приходится изучать темы, начиная с Французской революции и до Первой мировой войны. Решено события во Франции перенести на восьмой класс. А девятый начинать со второй четверти XIX века.
Битва за историю – сражение за будущее
На Всемирном конгрессе преподавателей истории в Москве был представитель США, автор учебников, который заверил, что американские учебники отдают дань Советскому Союзу и его вкладу в Победу. Дело тут в другом. Историю вводят в современный политический контекст.
В XX веке не было более значимой и более позитивной реакции мира в отношении СССР, чем на Победу. Именно поэтому сегодня такие мощные попытки опровергнуть, перечеркнуть позитивный образ России. Это делается для того, чтобы приуменьшить роль нашей страны в истории и современности.
Во время войны мы были вместе. Вместе с США и Великобританией одержали победу. Вместе спасли человечество от нацизма и фашизма. И это не вписывается в сегодняшнюю политическую повестку западных стран. По этой причине идет гиперактивное опровержение истории. Причем стараются в этом не только США.
Это главным образом чисто политическая спекуляция. В истории есть события, которые могут быть по-разному интерпретированы. Мы готовы обсуждать варианты. Но есть явления и события, которые бесспорны. К таким фактам относится и роль Советского Союза в войне. Заявлять что-то иное – абсурдно. Но с абсурдом очень трудно спорить.
Я уверен, что на Западе есть немало историков и политиков, с которыми можно вести диалог, в том числе и по истории Второй мировой.
Министр просвещения Сергей Кравцов на днях сообщил, что силами трех авторов-редакторов предыдущих рекомендованных линеек – Владимира Мединского, Александра Чубарьяна и Анатолия Торкунова – готовится единый учебник по интегрированной (отечественной + всеобщей) истории.
Содержательно, концептуально, идеологически предмет История в 10-11 классе должен будет сопрягаться с модулем по истории в университетах. Следовательно, следующим шагом – ожидаем новый вузовский учебник или учебники (по периодам и(или) макрорегионам).
Полный текст интервью.
Российская газета
Академик Александр Чубарьян: С первого сентября в школах России историю будут изучать по-новому - Российская газета
К первому сентября в школах России появятся новые учебники истории. Какие исправления в них внесены, рассказал научный руководитель Института всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян.
#словоНауке и бизнесу – Пшеница и семена развития
О развитии сельского хозяйства, семеноводства и производства удобрений в интервью «Аргументам недели» @argumentiru рассказал д.х.н., академик РАН, гендиректор компании «Щёлково-Агрохим» @Betaren_ru Салис Каракотов.
«Мы за последние 30 лет впали в зависимость от импортных семян по серьёзным культурам. Но, слава богу, не по пшенице, не по ячменю, которые тоже ждут в Африке. Пшеница в России – культура высочайшего селекционного уровня. У нас в отличие от других стран 12 климатических поясов, и в каждом из них развивались собственные селекционные направления.
[Проблемы появились] в начале 90-х годов. [Непродуманные реформы] привели нас к тому, что мы стали скептически смотреть на свои селекционные направления и перестали их финансировать. И это трагическим образом совпало с тем, что именно в это время, 30–35 лет назад, началась биотехнологическая революция. В мире появились генно-модифицированные семена.
Биотехнология как метод формирования нового растения появилась как раз тогда, когда наша селекция начала приходить в упадок. … К нам пришли зарубежные бизнесмены с семенами подсолнечника, сахарной свёклы, кукурузы, сои и рапса. Это пять важнейших маржинальных культур. Кроме сои, все эти культуры гибридные. А мы занимались сортовыми культурами.
Именно 35 лет назад весь мир активно начал создавать гибриды. Мы прозевали этот момент. Мировые гранды биотехнологических направлений заполонили наш рынок. И мы отвернулись от своей науки. Мы не освоили технологии производства чистых линий для гибридизации. А поскольку мы перестали финансировать науку, то мы оказались неконкурентоспособны.
Сейчас мы по подсолнечнику зависим на 77%, по сахарной свёкле – на 97%, на 50% – по кукурузе, сое и рапсу. Хотя у нас есть и соевые, и рапсовые, и кукурузные селекционные центры. Но мы уберегли себя от пшеничной экспансии.
Мы занимаем 20% мирового рынка пшеницы. Потому что она самая чистая в мире! Она классическая!
У нас всё же произошло осознание этой чудовищной потери. На это обратило внимание Минобрнауки [и ФАНО], и Министерство сельского хозяйств.
В последние лет пять эту тему начали активно развивать [в т.ч. через ФНТП РСХ]. Важно также, что ряд научно-исследовательских селекционных учреждений перешли в ведение Минсельхоза из Минобрнауки, которое непосредственно может формировать потребность в семенах. Мы наконец увидели и финансирование науки, и оживление самих селекционеров.
Мы поняли, что нам требуется приборное научно-техническое обеспечение, которое поможет заглядывать в строение ДНК культуры. Появились новые приёмы. Например, маркер-ориентированная селекция. Есть правительственные решения, которые позволяют заниматься редактированием генома».
Полный текст интервью.
О развитии сельского хозяйства, семеноводства и производства удобрений в интервью «Аргументам недели» @argumentiru рассказал д.х.н., академик РАН, гендиректор компании «Щёлково-Агрохим» @Betaren_ru Салис Каракотов.
«Мы за последние 30 лет впали в зависимость от импортных семян по серьёзным культурам. Но, слава богу, не по пшенице, не по ячменю, которые тоже ждут в Африке. Пшеница в России – культура высочайшего селекционного уровня. У нас в отличие от других стран 12 климатических поясов, и в каждом из них развивались собственные селекционные направления.
[Проблемы появились] в начале 90-х годов. [Непродуманные реформы] привели нас к тому, что мы стали скептически смотреть на свои селекционные направления и перестали их финансировать. И это трагическим образом совпало с тем, что именно в это время, 30–35 лет назад, началась биотехнологическая революция. В мире появились генно-модифицированные семена.
Биотехнология как метод формирования нового растения появилась как раз тогда, когда наша селекция начала приходить в упадок. … К нам пришли зарубежные бизнесмены с семенами подсолнечника, сахарной свёклы, кукурузы, сои и рапса. Это пять важнейших маржинальных культур. Кроме сои, все эти культуры гибридные. А мы занимались сортовыми культурами.
Именно 35 лет назад весь мир активно начал создавать гибриды. Мы прозевали этот момент. Мировые гранды биотехнологических направлений заполонили наш рынок. И мы отвернулись от своей науки. Мы не освоили технологии производства чистых линий для гибридизации. А поскольку мы перестали финансировать науку, то мы оказались неконкурентоспособны.
Сейчас мы по подсолнечнику зависим на 77%, по сахарной свёкле – на 97%, на 50% – по кукурузе, сое и рапсу. Хотя у нас есть и соевые, и рапсовые, и кукурузные селекционные центры. Но мы уберегли себя от пшеничной экспансии.
Мы занимаем 20% мирового рынка пшеницы. Потому что она самая чистая в мире! Она классическая!
У нас всё же произошло осознание этой чудовищной потери. На это обратило внимание Минобрнауки [и ФАНО], и Министерство сельского хозяйств.
В последние лет пять эту тему начали активно развивать [в т.ч. через ФНТП РСХ]. Важно также, что ряд научно-исследовательских селекционных учреждений перешли в ведение Минсельхоза из Минобрнауки, которое непосредственно может формировать потребность в семенах. Мы наконец увидели и финансирование науки, и оживление самих селекционеров.
Мы поняли, что нам требуется приборное научно-техническое обеспечение, которое поможет заглядывать в строение ДНК культуры. Появились новые приёмы. Например, маркер-ориентированная селекция. Есть правительственные решения, которые позволяют заниматься редактированием генома».
Полный текст интервью.
argumenti.ru
Академик РАН Салис Каракотов: Россия – экологически благополучная страна - Аргументы Недели
Вредят ли качеству продуктов минеральные удобрения и можно ли без них получить достойный урожай? Для чего нужны азотные, фосфорные и калийные удобрения? В чём минус фермерской продукции? Откуда в удобрениях берутся тяжёлые металлы и можно ли от них избавиться?
#словоНауке – Нас не отменишь!
Артем Оганов @ArtemROganov рассказал «Аргументам и фактам» @aifonline: кто нас боится, кто уважает и почему нельзя экономить на бутербродах.
Мобилизация научного сообщества сейчас происходит. Оно гораздо менее поляризовано, чем раньше. Частично — из-за отъезда наиболее токсичных его представителей за рубеж. Частично — из-за того, что до людей всё больше доходит: речь идёт о сохранении страны. Вопрос стоит так: будем ли мы дальше существовать или нас просто расчленят? Учёные, как и любые нормальные люди, не хотят, чтобы их страну пустили под нож.
Мне кажется, сейчас порядка в науке стало больше — люди лучше делают своё дело.
Запад включает наши лучшие университеты и институты в санкционный список. Но паники нет, есть повышенная степень собранности. Нам продемонстрировали желание сломать российскую науку, но этого не случилось.
Россия была и остаётся среди стран-лидеров в области материаловедения. Эта школа у нас очень сильная.
В общении с европейскими коллегами большие сложности. С американцами, как ни странно, всё проще. Да, США накачивают Европу русофобией, но сами при этом, когда им нужно, вполне в состоянии вести с нами дела.
Я сейчас переписываюсь с одним немецким коллегой. Он всего боится. Он уверен, что за ним следят, считая агентом Путина, потому что он всегда был настроен к России благожелательно. Человек в ужасе от того, что происходит в Германии. Он считает, у них сейчас зарождается оруэлловское общество.
Коллега из Британии сейчас преследуется своим университетом за сотрудничество с российскими учёными. Друг, работающий в Японии, попал под аналогичное внутреннее расследование вообще всего лишь за то, что бесплатно прочитал разовую онлайн-лекцию для МГУ.
Русофобская истерика докатывается до научного сообщества. Время от времени кто-то призывает бойкотировать наших учёных, не рассматривать их работы в международных научных журналах, не приглашать их на конференции.
Недавно в Австралии прошёл конгресс Международного союза кристаллографов. На нём представители Польши и Франции высказались за исключение российских учёных из этого Союза. Как ни странно, за Россию вступился британский коллега. Он сказал: это дискриминация, отцепитесь от русских. И большинство его поддержало. Люди разные бывают.
Посольства всех стран Европы, а также США и Канады занимаются тем, чтобы усилить своё влияние в нашем обществе. Приглашают людей, тех же учёных, на приёмы.
Так бы могла действовать и Россия, но не действует. Я знаю, что российскому посольству в Армении тоже предлагали позвать на приём значимых армянских учёных, но они пожадничали на бутербродах. Теперь в Армении это уже поздно делать, а вот в Казахстане, например, ещё не поздно.
Полный текст интервью.
Артем Оганов @ArtemROganov рассказал «Аргументам и фактам» @aifonline: кто нас боится, кто уважает и почему нельзя экономить на бутербродах.
Мобилизация научного сообщества сейчас происходит. Оно гораздо менее поляризовано, чем раньше. Частично — из-за отъезда наиболее токсичных его представителей за рубеж. Частично — из-за того, что до людей всё больше доходит: речь идёт о сохранении страны. Вопрос стоит так: будем ли мы дальше существовать или нас просто расчленят? Учёные, как и любые нормальные люди, не хотят, чтобы их страну пустили под нож.
Мне кажется, сейчас порядка в науке стало больше — люди лучше делают своё дело.
Запад включает наши лучшие университеты и институты в санкционный список. Но паники нет, есть повышенная степень собранности. Нам продемонстрировали желание сломать российскую науку, но этого не случилось.
Россия была и остаётся среди стран-лидеров в области материаловедения. Эта школа у нас очень сильная.
В общении с европейскими коллегами большие сложности. С американцами, как ни странно, всё проще. Да, США накачивают Европу русофобией, но сами при этом, когда им нужно, вполне в состоянии вести с нами дела.
Я сейчас переписываюсь с одним немецким коллегой. Он всего боится. Он уверен, что за ним следят, считая агентом Путина, потому что он всегда был настроен к России благожелательно. Человек в ужасе от того, что происходит в Германии. Он считает, у них сейчас зарождается оруэлловское общество.
Коллега из Британии сейчас преследуется своим университетом за сотрудничество с российскими учёными. Друг, работающий в Японии, попал под аналогичное внутреннее расследование вообще всего лишь за то, что бесплатно прочитал разовую онлайн-лекцию для МГУ.
Русофобская истерика докатывается до научного сообщества. Время от времени кто-то призывает бойкотировать наших учёных, не рассматривать их работы в международных научных журналах, не приглашать их на конференции.
Недавно в Австралии прошёл конгресс Международного союза кристаллографов. На нём представители Польши и Франции высказались за исключение российских учёных из этого Союза. Как ни странно, за Россию вступился британский коллега. Он сказал: это дискриминация, отцепитесь от русских. И большинство его поддержало. Люди разные бывают.
Посольства всех стран Европы, а также США и Канады занимаются тем, чтобы усилить своё влияние в нашем обществе. Приглашают людей, тех же учёных, на приёмы.
Так бы могла действовать и Россия, но не действует. Я знаю, что российскому посольству в Армении тоже предлагали позвать на приём значимых армянских учёных, но они пожадничали на бутербродах. Теперь в Армении это уже поздно делать, а вот в Казахстане, например, ещё не поздно.
Полный текст интервью.
Аргументы и Факты
Формула русофобии. Химик Оганов рассказал об «отмене» нашей науки на Западе
«Коллега из Британии преследуется своим университетом за сотрудничество с российскими учёными. Друг, работающий в Японии, попал под аналогичное внутреннее расследование лишь за то, что бесплатно прочитал онлайн-лекцию для МГУ», — говорит учёный.