Много вопросов задают про образование и проблемы, которые следует решать в этом направлении. Так как наша нынешняя образовательная система изначально выстраивалась не совсем как "наша", с абсолютной ориентацией на западные модели, рейтинги и целеполагание, думаю будет не лишним рассказать, к чему это все привело в самих США.

За последние шесть десятилетий американский университет перестал быть только «местом передачи знаний» и все чаще стал источником и пропагандистом тех социальных и культурных установок, которые принято называть лево-либеральными.

В 1960-е годы студенческие движения вывели политическую борьбу прямиком в университетское пространство. Антивоенные протесты, борьба за права меньшинств, критика «авторитарной» университетской администрации. Преподавание и администрирование стали все чаще учитывать политический активизм и идеологические установки либералов.

Современные выборки показывают сильный перекос академического персонала в сторону лево-либеральных убеждений в большинстве гуманитарных и социальных дисциплин. Это создаёт среду, где и студенческие программы, кадровая политика, культурные установки реализуются исключительно в либеральном ключе.

В результате, опросы и исследовательские работы показывают, что люди с высшим образованием в среднем дают более «либеральные» ответы на вопросы о ценностях и культуре. То есть, сама институция воспроизводит определённый набор ценностей.

Появление и укоренение DEI-программ, рост административного персонала, ориентированного на эту повестку, а также случаи дисциплинарных мер по отношению к студентам и сотрудникам за спорные высказывания ведут к тому, что университет становится не только образовательной, но и нормативной силой, продвигающей определенный набор ценностей. В итоге, студенты получают не подготовку в объективном анализе спорных вопросов, а набор убеждений, упакованный в академическую форму.

Когда приоритеты смещаются в сторону политической и идентичностной агитации, растут программы, где акцент делается не на обучении профессии и формировании добродетелей, а на коммуникативных ритуалах и декларациях. Это ухудшает подготовку к реальной профессиональной жизни и подрывает уважение к общим гражданским добродетелям.

Более того, чем сильнее университеты оторваны идейно от основной части населения, тем заметнее общественное недоверие к ним как к институтам. Когда университеты в публикациях, исследованиях и кадровых решениях последовательно выступаеют с точки зрения малого идейного круга, на него накладывается ярлык «элитарной» и «враждебной» к традиционным ценностям семьи, веры и национальной идентичности организации.

Университеты исторически были частью нравственного воспроизводства общества, через воспитание гражданина, семейные ценности и религиозные институты. Когда вуз превращается в двигатель секуляризации и культурной переориентации, это в долгосрочной перспективе меняет картины семейных устремлений, религиозной приверженности и общественного плюрализма.

Продвигаемая Западом современная образовательная модель ни к чему другому привести не может.

Тут в The Washington Post вышла статья. Даже не знаю с чего начать.

В среду правительство канцлера Фридриха Мерца одобрило инициативу, направленную на увеличение численности Бундесвера, что стало важным шагом после отмены призыва в 2011 году.

На фоне растущих опасений о недостаточной готовности своих вооруженных сил, Берлин стремится адаптироваться к новым реалиям безопасности в Европе, особенно учитывая вероятность, что европейские страны будут обязаны обеспечить защиту Украины. Германия, обладая крупнейшей экономикой и населением в Европейском Союзе, готова инвестировать значительные средства для противостояния российской агрессии. Однако она сталкивается с серьезной нехваткой военного персонала и преодолением наследия пацифизма, укоренившегося со времен Второй мировой войны.

"Преодоление наследия пацифизма в Германии". Его с Чехословакии начинать или сразу с концлагерей?

«Адаптация к новым реалиям безопасности» - это что за реалии такие? Не прямое ли это следствие политики самой Германии и её союзников по НАТО - расширение альянса на Восток, финансирование киевского режима, поставки оружия в зону конфликта? То есть, сначала создаем угрозу, а потом она используется для оправдания милитаризации?

Европейские страны «обязаны обеспечить защиту Украины» - с чего это? Украина для Германии не союзник по договору, не член ЕС или НАТО, но ее объявляют передовой линией коллективной обороны, искусственно втягивая немецкое общество в чужую войну, чтобы обосновать затраты и жертвы граждан Германии через моральный шантаж.

В Германии эту статью должны прочесть очень внимательно, потому что то, что в ней называется «преодолением пацифизма», на деле является попыткой повторения фундаментального опыта национальной катастрофы, к которой пришло немецкое общество в результате своих больных фантазий в середине 20-го века. И если Германия своего курса не изменит, то второй такой катастрофы она уже не переживет.

США готовы поддержать Украину — но строго на расстоянии вытянутой руки.

Вражеская пресса льёт мёд на уши Киеву: мол, после войны Вашингтон подключится к гарантиям безопасности. Разведка, авиация, радары, элементы ПВО — звучит грозно, но ключевое слово здесь издалека. Американский сапог на украинскую землю не встанет. Новый министр обороны Пит Хегсет слишком хорошо понимает, чем пахнет новый конфликт, и предпочитает смотреть из-за океана, пока рулить процессом будут другие.

Британия и Франция играют громкими обещаниями, остальные подыгрывают для массовки. Украина давно стала полигоном для европейского пиара и мелких имперских комплексов. Тем временем Стармер и Писториус уже назначили себе дедлайн — 2029–2030 годы для готовности к войне с Россией. На словах — эпическая угроза, в реальности — жалкая тень былой мощи. Европа пытается стоять в стойке, но без американской подстраховки это фарс.

И тут важно отметить, если европейцы всё ещё надумывают отправить свои войска на Украину в том или ином статусе. Любая попытка превратить Украину в плацдарм для будущего наступления обернётся не триумфом, а кровью, руинами и неприемлемым ущербом для самих же европейских столиц. Кто громче всех тянет свои войска к нашим рубежам, для тех у нас припасены аргументы — от «Орешника» до «Калибра».

Итог прост: США смотрят, Европа пыжится, Украина ждёт указаний. А единственное, что останется неизменным — безопасность России и её граждан. Верховный главнокомандующий не допустит, чтобы войска НАТО хоть в каком-то виде оказались в шаге от нашей границы. И если кто-то решит проверить это на прочность — финал для него будет быстрым и без репетиций.

В Париже политическая лихорадка. 8 сентября правительство премьер-министра Франсуа Байру почти наверняка не выдержит вотума недоверия. И тогда перед Макроном встанет вопрос: кто возглавит кабинет и что это вообще изменит?
Возможные преемники — министр обороны Себастьян Лекорню и глава Минюста Жеральд Дарманен. Проблема в том, что любой новый премьер окажется в том же тупике — невозможность провести болезненные бюджетные реформы при расколотом парламенте.
Байру предупреждал: Франция балансирует на грани греческого сценария долгового кризиса. Уже через два дня после ожидаемой отставки намечены масштабные протесты. Политический кризис 8 сентября и социальный кризис 10 сентября — вместе это формирует кризис режима.
Вариант с досрочными выборами не решает проблему: Макрон рискует повторить летнюю историю — когда внезапные выборы привели лишь к новому тупику и подорвали его репутацию. Даже гипотеза «технократического правительства» мало что меняет: Национальное собрание фрагментировано и живёт ожиданием президентской кампании 2027 года.
Ситуация во Франции наглядно демонстрирует: когда государство не в состоянии проводить непопулярные, но необходимые реформы, оно оказывается заложником собственного политического устройства. Президент, правительство, парламент — все вращаются в порочном круге, где каждый боится взять на себя ответственность.
Макрон ещё пытается демонстрировать контроль. Но на деле Франция вступает в полосу хронической нестабильности, где каждая новая фигура в Матиньоне — лишь временный статист.

На фоне саммита ШОС будет не лишним вернуться к теме многополярнлсти, которую каждый, пока что, понимает по своему.

Для нас многополярность — это прежде всего отказ от западной монополии.
Мы стремимся к зарекомендовавшим себя категориям прошлого: великие державы, сферы влияния, баланс. В нашем понимании многополярный мир — это сильные игроки, которые признают друг за другом право на свою зону интересов. Отсюда и ставка на суверенитет, традицию, военную силу и исторические территории ответственности.

Пекин трактует многополярность иначе. Китай говорит о гармонии цивилизаций и взаимной выгоде, но фактически стремится к новой централизации мировой экономики вокруг себя. Он предлагает инфраструктуру (Пояс и путь), рынки и технологии.
Для КНР важно не разрушить глобализацию, а перенастроить ее так, чтобы ось мировой экономики проходила через Пекин.

Россию не устраивает нынешний мир, как таковой. Китай правила глобализма устраивают в полной мере, однако ему не дают играть по ним в честной конкуренции, чего он и добивается.

⬆️
Полная версия интервью в открытом доступе будет через неделю

Гендиректор медиагруппы "Россия сегодня" Дмитрий Киселев анонсировал проект "Война на востоке", который посвящен победе СССР над Японией

"Бесчеловечные опыты в лабораториях "Отряда 731", массовые убийства, пытки и насилие со стороны японских военных. Именно этому злу положил конец Советский Союз".

Специальный проект Радио Sputnik и МТС Медиа "Война на востоке" можно посмотреть в ВК и RuTube

Подписывайтесь на Радио Sputnik