ПОЗИЦИЯ. Инвесторы распродают бумаги по всему миру из-за опасения глобальной рецессии. С исторического максимума, достигнутого 19 февраля 2025 года, индекс S&P 500 обвалился уже на 21 процент. В России всерьез заговорили о возможности повторения кризиса 2008 года.

❗️Публицист, основатель Telegram-канала «Толкователь» Павел Пряников:

Думаю, что кризиса такого же масштаба, как в 2008-09 годах, мы не увидим. Но это может быть долгая вялая рецессия, на уровне мирового роста от -1% до +1% (вместо прежних темпов +3,5%). Скорее всего, она еще и будет сопровождаться повышенной инфляцией, т.е. совокупно мы получим стагфляцию.

Хуже будет ситуация на некоторых структурных рынках, вроде фондового. На нем скопилось много лишних денег, эмитированных за прежние годы центробанками всего мира, и до 10-20% этих денег (капитализации) может быть «сожжено».
Такой же «пузырь» надулся на рынках жилья большинства стран, включая и Россию. Прирост стоимости жилья давно оторвался от темпов прироста доходов населения. Этот «пузырь» тоже будет сдуваться (а где-то уже сдувается – в Китае).
Еще одно важное отличие возможного мирового кризиса от предыдущих – центробанки и финансовые власти получили большой корпус практических знаний, как бороться с ним. Сюда входит манипулирование ставками, выкуп «плохих бумаг» у системообразующих компаний, вливание ликвидности (денег) в наиболее пострадавшие отрасли.

❗️Политолог, руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:

Можем ли мы увидеть кризис масштаба 2008 года? Да, но природа у него иная. Если центральные банки к борьбе с финансовыми шоками подготовлены сейчас лучше, чем 17 лет назад, то инструментов для быстрого восстановления разрушенных торговыми войнами производственных цепочек у мирового сообщества не существует.

Примечательно, что наступающий кризис имеет относительно ясный политический механизм деэскалации. Но ключи от этого механизма в тех же руках, что инициировали эскалацию. Как выразился хедж-фонд менеджер Билл Акман, даже «90-дневный перерыв» в тарифной войне мог бы предотвратить «экономическую ядерную зиму». Однако политическая логика администрации Трампа, зацикленная на устранении торгового дефицита любой ценой, может препятствовать компромиссным решениям.
Главным результатом нынешних процессов может стать не временная экономическая рецессия, а долгосрочная фрагментация глобальной экономики на конкурирующие блоки. В этом плане, как ни странно, для стран БРИКС и, в частности, для России могут открыться новые перспективы роста. Впрочем, исторический опыт показывает, что торговые войны не знают победителей – только разные степени проигравших. Парадокс в том, что этот очевидный урок истории регулярно приходится переучивать ценой экономических кризисов и человеческих трагедий.

❗️Зампред думского комитета по экономической политике Артем Кирьянов:

Турбулентность в Соединенных Штатах сегодня - это, конечно, следствие системной перестройки отношений со стороны президента Трампа. Очевидно, что такая работа не может происходить без ущерба для сложившейся экономической системы. И США, как один из локомотивов мировой экономики, оказывают серьезное влияние на своих партнеров. Прежде всего, негативное влияние на территории Европейского союза.

Однако системные кризисы мирового уровня, которые мы видели в предыдущие годы, на сегодняшний день имеют меньшее значение для очень многих стран. Россия в данном контексте будет испытывать влияние кризисов достаточно опосредовано, поскольку сегодня мы находимся в жестких санкционных условиях.
Сегодня мы занимаемся вопросами построения нашего технологического суверенитета, и отчасти кризисные явления мировой экономики к нам относиться не будут. Однако важно, чтобы российская экономика взаимодействовала с нашими и традиционными, и новыми партнерами, с теми странами, которые не принадлежат коллективному Западу, но будут испытывать последствия политики Трампа. Соответственно, такое взаимодействие поможет нам во внутреннем экономическом развитии.

О парадоксе российского бюджета, и как это скажется на регионах Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Интересная ситуация сложилась с российским бюджетом — реальные доходы падают на 5,5%, а расходы растут на 24%. Такой разрыв между доходами и расходами заставляет задуматься: это временная проблема или долгосрочный тренд? Происходит всё это на фоне глобальных торговых войн. США вводят новые пошлины против Китая и ЕС, причем Трамп уже не скрывает, что его цель - не выравнивание торговых условий, а поддержание американского доминирования любой ценой. Китай прямо говорит, что США пытаются лишить другие страны «права на развитие».
Для России эта ситуация имеет прямые последствия. Цены на нефть уже упали ниже бюджетного ориентира - вместо заложенных $69,7 имеем $59 за баррель. К тому же рубль неожиданно укрепился - вместо планируемых 96,5 рублей за доллар курс составляет 85,5. Красиво для тех, кто покупает импорт, но плохо для бюджета, который зависит от экспортных доходов.
Что может предпринять правительство?

⁉️Девальвация рубля

Технически это возможно и даже выгодно для бюджета. Но политически это очень чувствительный шаг после всех обещаний стабильности. Однако экономические реалии могут взять верх, и рубль, вероятно, ослабнет до 90-95 за доллар к концу года.

⁉️Трата резервов ФНБ

Пространство для манёвра здесь сужается - ФНБ уже потерял две трети ликвидной части за последние три года.
Полное исчерпание фонда означает потерю не только экономической, но и политической независимости. Скорее всего, правительство будет очень избирательно тратить эти деньги - только на проекты с максимальной отдачей.

⁉️ Новые долги

При ключевой ставке 21% брать в долг невыгодно, но если ставка снизится во второй половине года, это станет более реалистичным вариантом.
Логика проста: проблемы с обслуживанием долга можно оставить будущим правительствам, а сейчас важнее поддерживать расходы.

⁉️ Повышение налогов

Это наименее вероятный сценарий, поскольку противоречит официальной риторике о поддержке бизнеса. Однако возможны точечные изъятия сверхдоходов в отдельных секторах (металлургия, химия) под видом «разовых взносов» или «добровольных» отчислений.
Интересно, что эти экономические маневры происходят на фоне глобальных изменений. Центробанки по всему миру, включая российский, активно наращивают золотой запас. Это не просто диверсификация резервов, а подготовка к новой финансовой реальности, где доллар постепенно теряет монопольное положение.

Ставка России на золото, сделанная десять лет назад, уже окупилась - рост на 40% за год компенсировал треть замороженных на Западе активов. Скорее всего, правительство выберет комбинированный подход: постепенное ослабление рубля, умеренное использование ФНБ, точечные налоговые изъятия у экспортеров и осторожное наращивание внутреннего долга при снижении ключевой ставки.
Будет ли это усугублять экономический спад? Да, безусловно. Но власти обычно предпочитают растянуть адаптацию, чтобы смягчить социальные последствия.

❗️Резкое сокращение расходов вызовет немедленную реакцию населения, а постепенное снижение уровня жизни можно замаскировать статистикой и разговорами о «временных трудностях».
Особенно интересно будет наблюдать за реакцией регионов на сокращение федеральных трансфертов. Именно здесь может произойти перераспределение влияния, когда экономически сильные регионы начнут требовать большей автономии в обмен на лояльность. В конечном счете, бюджетный кризис - это не только экономическое, но и политическое испытание. И ключевой вопрос не в том, «сколько денег останется в казне?», а в том, «сколько поддержки останется у власти?».

(продолжение предыдущего поста)

Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:

Идея возврата к золотому стандарту в XXI веке выглядит примерно как попытка пересадить космонавтов с МКС на дирижабль. Теоретически возможно, практически — сомнительно.
Во-первых, мировые золотые запасы физически несопоставимы с объёмами международных транзакций. Вся добытая в истории человечества золотая масса уместилась бы в куб со стороной около 21 метра. Не слишком внушительный фундамент для глобальной экономики.
Во-вторых, золотой стандарт — это жёсткий корсет для монетарной политики. Центробанки лишаются гибкости в кризисные периоды, когда требуется быстрое реагирование на экономические шоки.
Что касается партнёров по БРИКС — их энтузиазм весьма умерен. Китай, обладающий второй экономикой мира, прекрасно понимает преимущества фиатных денег. Индия традиционно любит золото, но её центробанк вряд ли захочет привязать свою монетарную политику к колебаниям цен на металл.
Реальная цель этих разговоров — не столько экономическая революция, сколько политический сигнал о стремлении создать альтернативу доллару. Но между сигналом и работающей системой — пропасть шириной с Атлантический океан.

Управляющий директор инвесткомпании «Риком-Траст» Дмитрий Целищев:

Помимо технических вопросов хождения валюты и клиринга расчётов, очень важно решить ключевой вопрос - взаимного доверия, в том числе к самому обеспечению - золоту. В последнее время, например, всё больше появляется слухов и домыслов относительно Форт-Нокса, самого засекреченного хранилища золота США. А действительно ли там всё ещё находится тот самый объём драгметалла, о котором говорится в отчётности?

Исполнительный директор Института экономики роста им. П.А. Столыпина Антон Свириденко:

Технически всё возможно, и партнёрам по БРИКС это будет интересно. Когда в мире торговая война, надо срочно искать источники спроса. Источником спроса могла бы быть новая валюта, эмитируемая по определённому принципу. Но уже слишком долго идут разговоры. В этих условиях кто-то может перехватить инициативу, и, например, юань и евро могут вступить в более тесный союз и повысить одновременно роль евро и юаня.

Эксперт по финансовым рынкам Николай Солабуто:

Создание валюты на основе золота - это возврат к золотому стандарту. Это естественно, когда нет общемирового соглашения о выборе единой валюты для внешнеэкономических расчетов. Против создания такой валюты будут выступать США, так как им выгодно сохранение доллара во внешнеэкономических расчетах. И тут два пути: создание единой валюты на основании золота, или договор между всеми странами о выборе единой валюты той или иной страны. После блокировки платежей в долларах и евро эти валюты вряд ли станут валютами расчёта. Есть юань, но нет гарантий, что Китай не воспользуется в будущем санкциями по типу Евросоюза и США. Поэтому миру нужна децентрализованная валюта.

Очередной вброс про «коллективную валюту», которая будет обеспечена золотом и «точно похоронит доллар», сделал глава комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков. Насколько реалистичны фантазии парламентария и неназванных «российских финансистов» рассказал каналу Proeconomics…

Дело Смирнова как индикатор новой системы координат. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Арест бывшего курского губернатора Алексея Смирнова выходит далеко за рамки заурядного коррупционного скандала. Локальный случай становится фокусом, в котором преломляются ключевые тенденции российской политики.

Парадокс приграничной коррупции

Российская система десятилетиями демонстрировала толерантность к «освоению средств» региональными элитами. Однако дело Смирнова знаменует существенный сдвиг: хищения при строительстве оборонительных сооружений в прифронтовой зоне – уже не просто коррупция, а подрыв национальной безопасности.
«Зубы дракона», разваливающиеся под дождем вместо того, чтобы останавливать танки – идеальная метафора связи между коррупцией и военными неудачами.

Хинштейн: кризисный менеджер

Приход Александра Хинштейна – попытка радикального решения проблемы путем внедрения внешнего контролера, не связанного с местными элитами. Парадоксально, но именно прифронтовое положение области делает возможным такое экстраординарное кадровое решение.

Муниципальный уровень и неопределенность

Отставка мэра Курска и отказ от проведения конкурса до губернаторских выборов показывают, что неопределенность может быть эффективным инструментом управления. Сохраняя вакуум власти на городском уровне, Хинштейн получает возможность держать местные элиты в напряжении и оставить пространство для маневра после своего избрания. Кризисный политический менеджмент, который сейчас демонстрирует Александр Евсеевич в Курске, может очень скоро стать для него новым карьерным бустом.

Губернаторы в зоне риска

Дело Смирнова – отчетливый сигнал региональным элитам: правила игры меняются. Особенно уязвимыми становятся губернаторы приграничных регионов, где сочетание военных угроз и бюджетных вливаний создает токсичный коктейль из коррупционных рисков. Чем ближе регион к зоне боевых действий, тем выше уровень искушения и риски при военном обострении.
Симптоматично, что задержание Смирнова произошло не во время его губернаторства, а после добровольной отставки. Это говорит о том, что мы наблюдаем не спонтанную реакцию, а хорошо просчитанный ход для решения более широкого спектра задач. В России сейчас немало бывших глав регионов, которые оставили свой пост на фоне разного рода скандалов, но которые до сих пор находятся на свободе.

«Политические циники похожи на шахматистов с амнезией — постоянно изобретают ходы, которые уже давно привели к катастрофам…»

Пожалуй, это «цитата» вполне в духе Марио Варгаса Льоса – писателя, создавшего настоящую художественную энциклопедию власти, которая объясняет абсурд современной геополитики лучше любых аналитических сводок и оперативных брифингов дипломатов. Он ушёл из жизни девять дней назад – 13 апреля.

Впервые я открыл его для себя после вручения ему Нобелевской премии в 2010 году. Признаюсь, дело было чистой случайностью – взял почитать из вежливого интереса к очередному нобелиату. И неожиданно обнаружил настоящего «политолога от литературы», у которого один роман содержит больше понимания механизмов власти, чем целая библиотека политологических исследований. В мире, где академические теории устаревают быстрее, чем успевают высохнуть чернила в журналах, Льоса препарировал живую ткань политического абсурда с точностью патологоанатома и остроумием хорошего комика.

Интересны отношения Льосы с Габриэлем Гарсиа Маркесом. Они начались с восхищения (Льоса даже написал диссертацию про «Сто лет одиночества»), но позже переросли в легендарное противостояние – творческое и человеческое. Включая знаменитый эпизод, когда Льоса публично ударил Маркеса.
Если Маркес в своем магическом реализме мифологизировал Латинскую Америку и дружил с Фиделем Кастро, то Льоса безжалостно вскрывал политические нарывы континента и позже даже баллотировался в президенты Перу как правый либерал. Он проиграл выборы, что, вероятно, спасло его для мировой литературы.

«Когда нацией управляют по произволу одного человека, рано или поздно нация превращается в сборище рабов», — писал Льоса в «Празднике Козла».

В его произведениях видно, как слова теряют свое первоначальное значение, превращаясь в инструменты манипуляции. Это перекликается с современным новоязом, где как бы элегантные эвфемизмы заменяют прямые определения, а «сложные внешнеполитические решения» маскируют простые и циничные расчеты.

В эссе «Письма молодому романисту» он писал, что литература — это форма сопротивления против несправедливости и лжи. Идеологическая эволюция Льосы — от романтического увлечения марксизмом до яростного антитоталитаризма — отражает извилистый путь, который проделали многие блестящие умы XX века, наблюдая, как высокие идеалы трансформируются в политические кошмары.

«Общество, которое не может критиковать себя, обречено на ошибки», – отмечал Льоса.

Эта мысль объясняет, почему одни и те же демократические процедуры дают столь разные результаты в разных странах. Конституцию можно скопировать за минуты копипастом из Википедии или переписать «на пеньках», а вот культуру самокритики и интеллектуальной честности, увы, невозможно импортировать ни за какие деньги и технологии.

В Нобелевской лекции Льоса произнес:

«Литература не меняет мир напрямую. Она создает убежище от варварства».

В эпоху, когда политические дискуссии превращаются в обмен токсичными мемами и площадными оскорблениями, его романы предлагают изящный способ осмыслить власть и сопротивление ей без упрощений и банальностей.

Если бы мне пришлось составлять обязательный список литературы для современного политолога, я бы включил туда «Праздник Козла» и «Разговор в Соборе» раньше многих классических учебников. Когда мир сходит с ума, кружась в хороводе популизма и демагогии, лучше обращаться к тем, кто этот процесс уже описал – с точностью хирурга, иронией философа и элегантностью настоящего стилиста.

Парадоксальные тиски российской экономики: нефть дешевеет, а рост надо продолжать. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - специально для «Национального Эксперта».

Новый макропрогноз Минэкономразвития – иллюстрация того, как политические реалии пытаются срастись с экономическими показателями. Впрочем, не стоит воспринимать эти цифры как окончательные – в течение года они наверняка будут пересматриваться не раз, ведь главные драйверы перемен сегодня лежат не в сфере рыночной конъюнктуры, а в области геополитических решений. От исхода торговых войн Трампа до перспектив мирных переговоров по Украине – все эти факторы могут развернуть экономическую траекторию в любом направлении.
Министерство сохраняет прогноз роста ВВП на уровне 2,5% в 2025 году. Но значительно пересматривает нефтяные проектировки: среднегодовая цена Brent теперь составит $68 за баррель вместо $81,7, которые закладывались еще в сентябре 2024 года. Цена Urals и вовсе опустится до $56 за баррель. При этом инфляция взлетит до 7,6%, почти вдвое превысив целевой показатель в 4%.

Такое сочетание цифр ставит перед российской экономикой почти невыполнимую задачу: расти без нефтяной подпитки и одновременно справляться с разгоняющейся инфляцией. Проблема в том, что классическая антиинфляционная политика – повышение ставок – уже доведена почти до предела. Ключевая ставка находится на уровне 21%, что фактически блокирует кредитный канал для большинства отраслей экономики.

Ведомство говорит о «фрагментированном росте», когда часть секторов растет за счет бюджетных вливаний, а остальные стагнируют. Это похоже на езду на велосипеде с проколотым колесом – движение возможно, но крайне неэффективно. При цене Urals в $56 за баррель экономике придется искать новые источники роста взамен нефтегазовых доходов. И здесь кроется главная проблема: альтернативные драйверы роста либо не развиты, либо требуют масштабных инвестиций, которых при такой ставке просто не будет.
Парадокс текущей ситуации в том, что одновременно нужно обуздать инфляцию (для чего требуется ограничивать денежную массу) и стимулировать рост (для чего нужно накачивать экономику деньгами). Экономическая теория подсказывает: такое квадратурное уравнение не имеет решения. Но Минэкономразвития все же верит в экономическое чудо.

С политологической точки зрения, этот прогноз – попытка совместить несовместимое: сигнализировать о готовности к внешним компромиссам (через признание более низких цен на нефть) и одновременно демонстрировать внутреннюю устойчивость (через сохранение роста). Это классический прием государств, находящихся в дипломатическом маневрировании – показывать реализм в оценках, но не признавать слабость в перспективах.
История экономической науки знает примеры, когда страны добивались роста при неблагоприятной конъюнктуре. Но почти всегда это было следствием глубоких структурных реформ или технологических прорывов. В отсутствие и того, и другого прогноз Минэкономразвития выглядит скорее как политический манифест, чем экономический расчет.

Демократия . zip: как сжимают избирательное право в новых поправках

Госдума готовится принять во втором чтении поправки в избирательное законодательство, которые под видом технических улучшений создают комплексную систему управления электоральными процессами. Пакет из 67 одобренных поправок выстраивает долгосрочную стратегию минимизации политических рисков через тонкую настройку правил игры.

Тактический компромисс на фоне стратегических изменений

Поправка о сохранении бумажного голосования при ДЭГ, поддержанная всеми фракциями, стала своего рода отвлекающим маневром. Пока внимание фокусировалось на этом символическом уступке, без особого шума прошли куда более значимые новеллы.
Главная проблема — не в форме бюллетеня, а в том, что никогда никто не установит ответственность для лиц, которые заправляют всеми этими аппаратами и схемами.

Информация: право или привилегия?

Поправки существенно сокращают объем сведений о кандидатах на избирательных участках. Данные о доходах, судимостях и недостоверной информации мигрируют исключительно в онлайн.
Это создает информационную асимметрию: «цифровые граждане» получают больше данных для принятия решений, чем те, кто голосует традиционным способом. В стране, где цифровой разрыв между поколениями и регионами все еще значителен, это трудно назвать нейтральным изменением. Не говоря даже о фактической невозможности контроля электронного голосования…

Финансовая вертикаль

Софинансирование федеральных выборов из региональных бюджетов – еще один элемент головоломки. В системе, где губернаторы оцениваются в том числе по электоральным показателям, это создает прямой финансовый стимул для мобилизации «правильной» явки.
Одновременно увеличиваются выплаты членам комиссий, отвечающих за ДЭГ – вплоть до компенсации проезда и проживания при работе в других регионах. Это подчеркивает особый статус и, возможно, особые ожидания от цифровых избирательных процедур.

Электоральная география по запросу

Сокращение периода пересмотра нарезки одномандатных округов с 10 до 5 лет вроде бы обосновывается демографическими изменениями. Но практика показывает, что такие перенарезки – мощный инструмент электоральной инженерии. И все инструменты в руках исполнительной власти. Нестабильность правил игры — один из самых эффективных способов демотивации политических конкурентов.

Бюрократическая дискреция как принцип

Избиркомы теперь вправе не отвечать на «неразборчивые» жалобы и обращения, «не позволяющие определить их суть». ЦИК устанавливает «особенности проведения» выборов на территориях с военным положением. Руководители дипмиссий могут менять время голосования.
Каждая такая норма расширяет пространство административного усмотрения, формируя капля за каплей зоны пониженной прозрачности и подотчетности.

Новые регионы – новые возможности

Отдельного внимания заслуживает нарезка округов в новых регионах: три в ДНР, два в ЛНР, по одному в Запорожской и Херсонской областях. При этом в Москве, Подмосковье и Краснодарском крае прибавится по одному округу, а десять других регионов по одному потеряют.
В условиях сложной демографической ситуации на этих территориях такое распределение выглядит как механизм дополнительного контроля над парламентским представительством.

Парадокс электоральной модернизации

Наблюдая за этими изменениями, невольно задаешься вопросом: почему модернизация избирательных процедур приводит не к большей конкуренции и прозрачности, а к усложнению правил игры и централизации контроля?

Ответ, возможно, в том, что реальная цель этих реформ – не демократизация, а управляемость. Система стремится сохранить внешние атрибуты демократического процесса, одновременно минимизируя внутренние риски для себя.

В итоге формируется парадоксальная ситуация: избирательное законодательство становится все сложнее и тоньше, но электоральный процесс – все более предсказуемым и управляемым. И поправки, которые готовится одобрить Дума – яркая иллюстрация того, как «технократический» язык может маскировать сугубо политические цели.

Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко - о предвыборной ситуации в Тамбовской области – специально для «Национального Эксперта».

Очередной предвыборный сезон в Тамбовской области разворачивается по классическому провинциальному сценарию: назначенный врио из федерального пула, парад лояльности от местных элит и кропотливая работа по удалению всех потенциальных факторов неопределенности.

Евгений Первышов, заброшенный в Тамбов с депутатского кресла Госдумы в ноябре 2024 года, уверенно движется к сентябрьскому голосованию. В его политическом багаже – программа «Время героев» и статус ветерана СВО.
Социально-экономический фон для выборов сложно назвать катастрофическим – регион демонстрирует неплохие показатели в агропромышленном секторе, производстве муки и мяса. По итогам 2024 года область оказалась на первом месте в ЦФО и втором в России по производству муки. Индекс промышленного производства в 112,5% выглядит внушительно на фоне среднероссийских 104,6%. Однако за этими цифрами скрывается обычная для российской глубинки реальность с низкими доходами населения и хронической инфраструктурной недостаточностью.

Наиболее острые проблемы, судя по информационной повестке региона – качество дорог, благоустройство территорий и, конечно, вечная мусорная тема. Телеграм-канал “Тамбовский обозреватель” фиксирует кучи мусора на улицах Шлихтера и Жемчужникова, указывая на системный сбой: ни городские чиновники, ни депутаты разных уровней, похоже, не справляются с задачей, несмотря на личную просьбу врио губернатора. А ведь речь идет о базовой функции власти – поддержании элементарного порядка.

Первышов демонстрирует классический для современного губернаторского корпуса стиль управления: выезды в муниципалитеты, личный контроль восстановления разрушенного от взрыва газа дома в Кирсанове, обещания помощи в расчистке реки Вороны. В регионе запускаются инфраструктурные проекты вроде "Экотехнопарка Центральный" стоимостью 4,3 миллиарда рублей с льготным кредитом от РЭО.

Политическое поле зачищено настолько тщательно, что даже мэр Тамбова, "региональный политический тяжеловес" Максим Косенков, возглавлявший реготделение партии "Родина" с 2016 года, принял предложение врио вступить в "Единую Россию". Это подается как "большая внутриполитическая победа" Первышова. Трудно сказать, насколько добровольным было это решение, но оно вполне укладывается в общероссийскую тенденцию консолидации местных элит вокруг федерального центра.

На праймериз "Единой России" выходят предсказуемые персонажи – сам врио губернатора Евгений Первышов и депутат областной Думы Сергей Хаустов. Отсутствие реальной политической конкуренции – результат не столько местных усилий, сколько стратегии по обеспечению электоральной предсказуемости. Главной угрозой для назначенца становится его команда. Качество кадров вызывает серьезные вопросы – желающих идти в региональную власть среди настоящих профессионалов все меньше. Причина понятна: постоянно возрастающая внимательность надзорных органов к региональным чиновникам создает высокие карьерные риски. Достаточно взглянуть на регулярные уголовные дела против министров и заместителей губернаторов по всей стране.

Примечательно, что даже в рейтинге канала "Замгубернатор" (специализированный рейтинг эффективности региональных команд) заместители Первышова оцениваются как "середняки", тогда как их предшественники часто удостаивались высоких оценок. Показательна и ситуация с замом по экономике Ольгой Леонгард, которая, получив оценку "отлично" за 2024 год, почему-то покинула пост в январе 2025-го.

Сентябрьское голосование в области будет интересным – в один день предстоит избрать не только губернатора, но и депутатов Тамбовской городской Думы. А они, как отмечает председатель облизбиркома Андрей Офицеров, "в Тамбове никогда не были скучными".

Журналисты «Октагона» исследуют демографический кризис и у них получается довольно любопытная картина современной России. В их материале я излагаю системный взгляд на проблему, которая гораздо глубже популистских лозунгов о «традиционных ценностях».

Главный парадокс нашего времени: государство одновременно стимулирует рождаемость материнским капиталом и душит экономику инфляцией. Получается своеобразная политическая шизофрения – правой рукой даём, левой забираем.

Ипотечная кабала превратилась в новую форму крепостного права. Только теперь к земле привязывают не рождением, а кредитным договором. Когда треть зарплаты уходит банку, дети воспринимаются не как радость, а как дополнительный финансовый риск.

Можно, конечно, запретить аборты и закрыть информацию о контрацепции. Рождаемость от таких мер может увеличиться, но качество человеческого потенциала будет катастрофически падать.

Решаем количественную проблему за счёт качественной деградации – вот формула нашего подхода к демографии.

Институт брака переживает кризис во всём мире по простой причине: его утилитарные функции исчезли. Энгельс в «Происхождении семьи…» точно описал природу этого института – он изначально про собственность и наследование, а не про любовь. Теперь, когда женщина способна зарабатывать не меньше мужчины, а правовые механизмы позволяют регулировать отношения без брака, институт теряет практический смысл.

Кризис доверия – вот корень проблемы. Люди не верят институтам, не доверяют друг другу, не уверены в завтрашнем дне. В условиях туманного будущего и тревожного настоящего рождение детей воспринимается как безответственность.

Впрочем, в том же материале можно встретить и альтернативную оптику – о некой «агрессивной пропаганде чайлдфри», финансируемой зарубежными фондами.

Занятно наблюдать, как сложные социально-экономические процессы сводятся к происками внешних сил. Видимо, каждому эксперту ближе своя система координат для объяснения реальности.

Вот тут статья: https://octagon.media/istorii/ekonomicheskaya_realnost_ubivaet_tradicionnye_instituty.html

Утопая в антиутопиях

Шутка о том, что «мы рождены, чтоб Кафку сделать былью», уже давно не смешная. Российское законотворчество, если присмотреться к нему пристальнее, даже опережает антиутопическую литературу, вмещая в себя идеи множества писателей одновременно.

Новость из свежего «Коммерсанта» о создании дружин для защиты традиционных ценностей получила остроумный заголовок «Операция “Мы”» – прямую отсылку не столько к фильму Леонида Гайдая, сколько к замятинскому роману. Но на самом деле замятинский «Мы» – лишь одна из многих антиутопий, которые российские законотворцы методично воплощают в жизнь.

Диденко с его предложением о народных дружинах попадает в самое яблочко замятинской логики. Молодёжь может попасть под «крайнее экстремистское» воздействие, предупреждает депутат, словно цитируя Благодетеля. Свято место пусто не бывает – эта максима могла бы стать девизом любого министерства Единого Государства.

Но современная Россия – гораздо более амбициозный проект. Зачем ограничиваться одним источником, когда можно брать лучшее из всех классиков жанра?

Оруэлл и QR-телескрины

В разгар ковидных ограничений 2021 года за законопроект о QR-кодах проголосовали 329 депутатов. Россиянам предлагалось предъявлять цифровые пропуска в кафе, театрах и на междугородном транспорте. Правда, сами депутаты могли не предъявлять QR-коды — у них «коллективный иммунитет достигал 94%».

Получилось изящнее оруэлловских телескринов: не нужно устанавливать камеры в квартирах, когда граждане сами носят устройства слежения и отчитываются о перемещениях. А элита получает особый статус. Никто не мешает найти новый повод для возвращения к QR-кодам сегодня.

Хаксли и кастовость без лишней жестокости

Когда сенатор Павлова предлагает «перестать ориентировать девушек на высшее образование», это звучит как деликатная адаптация «О дивного нового мира». Депутаты ужесточают правила поступления в вузы после колледжа – образовательные барьеры определяют траектории всё раньше.
Хаксли и не снилась такая изящность: зачем выращивать людей в пробирках по кастам, когда можно создать экономические стимулы?

Этвуд и маткапитал

Депутаты предлагают ограничить материнский капитал возрастом матери до 25-30 лет – мягкий контроль фертильности через экономику. Государство не приказывает рожать – оно создаёт систему поощрений, деликатно направляя демографические процессы в стиле «мягкой силы». Есть что-то от «Рассказа служанки».

Дэшнер и дети Селигера

С 2009 года «Селигер» превратился в сеть из 24 молодёжных форумов, которые ежегодно посещают 50 тысяч человек. Что это, как не «центры социальной адаптации» из «Бегущего в лабиринте» Джеймса Дэшнера? Молодых собирают в контролируемых условиях, проводят «образовательные программы», выявляют лидерские качества и благонадёжность.

Бёрджесс и самомаркировка

Законодательство об «иностранных агентах» напоминает принципы «Заводного апельсина», только изящнее. На 30 мая 2025 года в реестре – 1003 позиции. Тысяча человек и организаций обязаны при каждом высказывании напоминать о своей «сомнительности». Не нужно «перепрограммировать» критиков – достаточно заставить их самих помечать свои слова.

Литературные образцы в действии

Классики антиутопий писали предостережения, но невольно создали практические руководства. Современная Россия не выбирает между Оруэллом и Хаксли – она творчески заимствует из всех источников.

Получается увлекательный гипертекст: замятинские дружины дополняют систему QR-кодов, образовательная стратификация сочетается с селигерскими программами, а материнский капитал работает как инструмент демографического планирования.

Впрямь, Россия – литературоцентричная страна. Литературу здесь воспринимают не только как искусство, но и как источник практических идей.

Депутат Диденко просто не понимает масштаба творческой конкуренции – пока он предлагает одну замятинскую инициативу, его коллеги уже изучили целую библиотеку.

Остаётся с интересом наблюдать, какое произведение станет следующим источником вдохновения. Хотя, судя по темпам работы, всё станет ясно из очередных новостей.

Журнал «Вокруг света» опубликовал большой материал о российских «поколениях неудачников» с участием экономистов из Института экономики РАН. Моя задача была дать политологическую рамку этому феномену – объяснить, как исторические разломы формируют целые когорты людей, обреченных на структурное невезение.
Привожу свой комментарий полностью:

«Вы почти доплыли до финиша, и вдруг вода в бассейне исчезла»

Американское «поколение неудачников» — «иксы», рожденные в 1965–1980 годах — столкнулось с классическими проблемами среднего возраста, усугубленными последствиями финансового кризиса и лопнувшего пузыря доткомов. Российская реальность куда драматичнее: у нас «неудачники» формировались не из-за экономических циклов, а вследствие тектонических исторических сдвигов, меняющих не только экономический ландшафт, но и всю систему социальных координат.

Поколение 1955–1970 годов рождения стало первой когортой неудачников поневоле. Их жизненный путь раскололся пополам, когда в самый разгар профессиональной карьеры обрушился привычный мир. Ученые превратились в челноков, инженеры — в охранников, а военные стали таксистами. Представьте, что вы почти доплыли до финиша, и вдруг вода в бассейне исчезла, а вас заставили бежать марафон. Именно это пережили люди, чья молодость пришлась на «застой», а зрелость — на «лихие 90-е».

«Стабильная занятость — привилегия, а не право»

Сегодня формируется новое поколение «структурных неудачников» — зумеры, рожденные в 2000–2010-х годах. Но если их предшественники пострадали от катастрофической смены правил игры, то нынешние двадцатилетние становятся жертвами игры с заведомо краплеными картами.

Модный нарратив о том, что поколение Z «выбирает впечатления, а не накопительство» — лишь изящная маскировка экономической реальности. Какой «выбор» может быть у поколения, для которого коэффициент доступности жилья в крупных городах превышает 15 лет дохода? Их «предпочтение» шеринговой экономики и аренды — не столько ценностная революция, сколько рациональная адаптация к невозможности обладания.

Разница между этими двумя «поколениями неудачников» в том, что первые потеряли то, что имели или могли иметь, а вторые рискуют никогда не получить того, что считалось нормой для их родителей. Советский инженер хотя бы помнит время, когда его профессия гарантировала определенный статус. Сегодняшний выпускник университета уже родился в мире, где стабильная занятость — привилегия, а не право.

Пенсионная реформа, стагнация доходов, растущее неравенство и прекаризация труда — вот новый контекст, в котором формируется жизненная стратегия молодых россиян. Их мнимый «инфантилизм» и «нежелание взрослеть» — часто лишь рациональная реакция на рынок труда, где даже высококвалифицированные специалисты не могут позволить себе базовые атрибуты среднего класса.

И все же между этими двумя поколениями неудачников есть принципиальное различие. Люди 1955–1970 годов рождения оказались заложниками исторического слома, который они не могли предвидеть. Нынешние двадцатилетние вступают во взрослую жизнь с открытыми глазами, прекрасно осознавая структурные ограничения своей эпохи.

Возможно, именно это осознание своей исторической позиции позволит им избежать главной ловушки предыдущего «потерянного поколения» — ностальгии по тому, чего никогда не было. В конце концов, неудачником становится не тот, кто столкнулся с объективными препятствиями, а тот, кто продолжает мерить себя стандартами ушедшей эпохи.

Гость РАПК. Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко – о том, кто может занять второе место по результатам выборов в Госдуму-2026.

Парадокс грядущих думских выборов заключается в том, что реальная интрига развернется в борьбе за почетное право называться «системной оппозицией номер один». И здесь цифры социологов оказываются лишь отправной точкой для более сложных политических расчетов.

По данным ВЦИОМ и Левада-центра * (признан иностранным агентом), сегодня за вторую строчку сражаются три игрока: ЛДПР с 10-11%, КПРФ с 9-10% и неожиданно подтянувшиеся «Новые люди» с 6%. Казалось бы, математика проста. Но политическая арифметика — наука более тонкая.

ЛДПР без Жириновского превратилась в идеальный инструмент для канализации «агрессивного недовольства» — достаточно громкая, чтобы выглядеть оппозиционной, но абсолютно предсказуемая для Кремля. Это партия управляемого протеста, лишенная идеологических амбиций и опасных для власти инициатив.

КПРФ все больше напоминает музей советской ностальгии, где вместо программы будущего предлагают архив претензий к настоящему. Зюганов и его команда мастерски эксплуатируют социальную обиду, но этот ресурс имеет свои пределы, особенно на фоне роста (несмотря, а отчасти даже благодаря СВО) материального благополучия граждан.

«Новые люди» — единственная партия, говорящая о будущем, а не о прошлом. Но их «прогрессивная повестка» пока остается размытой, а узнаваемость — низкой. Они играют в догоняющих, компенсируя программную неопределенность информационными всплесками.

Наиболее вероятный сценарий: ЛДПР получит статус главной оппозиции как максимально удобный для власти вариант. КПРФ останется на третьем месте, постепенно теряя позиции. А «Новые люди» могут стать главной интригой — их восходящий тренд способен перекроить всю расстановку сил, особенно если они сумеют сформулировать внятную альтернативу ностальгии и агрессии.

Лобойко: кадровые перестановки в Самарской области. Самый молодой губернатор и старые правила игры

Самарский губернатор Вячеслав Федорищев – самый молодой глава субъекта в стране – объявил о «реформе местного самоуправления» и создании «сильного кадрового резерва». Антон Емельяненко возглавил администрацию губернатора, а Дмитрий Яковлев в статусе вице-губернатора сосредоточился на масштабных проектах в сфере строительства и спорта. Виталий Шабалатов – выходец из Воронежской области и бывший советник петербургского губернатора – получил пост зампреда правительства с курированием дорожного хозяйства и, что особенно красноречиво, Самары.

Лобойко Дмитрий, политолог, руководитель Центра «Региональные исследования»:

➖ За привычными назначениями и перестановками скрывается нечто большее – тектонический сдвиг в архитектуре региональной власти после встряски в Москве. Эти назначения – лишь видимая часть айсберга. В реальности мы наблюдаем завершение эпохи, которая началась еще при Николае Меркушкине. Тогда в Самарской области сформировались силы, способные в значительной степени влиять на кадровую политику региональных властей. Но речь идет не о классических финансово-промышленных группах – их время безвозвратно ушло.

Федорищев, несмотря на репутацию протеже помощника президента Алексея Дюмина, не был полностью свободен в выборе своей управленческой команды. Это не уникальная самарская особенность – таковы правила игры в эпоху номенклатурной вертикали. Губернатор, включенный еще в 2018 году в президентский кадровый резерв, прекрасно понимает: персональные предпочтения вторичны по отношению к системным требованиям.

Особенно показательно назначение Шабалатова куратором Самары. Губернатор поручил ему «в кратчайшие сроки выстроить системную работу по оперативному ремонту магистралей в Самаре», прежде всего – ликвидацию дорожных провалов. Эта формулировка – дипломатичный способ сказать: работа действующего мэра Ивана Носкова не устраивает областную власть.

Недавние кадровые изменения в администрации президента, где был уволен один из влиятельных функционеров с самарскими корнями, запустили цепную реакцию. Пошатнулись позиции многих «авторитетных» людей в регионе, причем не только публичных. Эта связь не случайна: в российской системе координат региональная политика – производная от федеральных процессов.

Любопытный парадокс: все эти драматические перестановки никак не отражаются на жизни простых жителей губернии. Это иллюстрирует важную особенность современной российской государственности: реальное управление давно переместилось в надперсональные (хотя не всегда институциональные) структуры.

Сложно дать окончательную оценку, станут нынешние кадровые перестановки кризисом администрирования или запомнятся как очищение региона от устаревших связей и влияний. Федорищев планирует административную реформу с увеличением числа министерств на треть и введением системы публичных рейтингов эффективности чиновников. Его задача не столько представлять регион наверху, сколько имплементировать федеральную повестку вниз. В этой логике кадровые перестановки выглядят не как хаос, а как наведение порядка по московским лекалам. Хотя даются, судя по всему, нелегко.

#Аналитика

По данным Росстата, в июне производство электроэнергии в РФ ускорило снижение, упало на 2.8% г/г, после снижения на 0.9% г/г в мае. Можно ли по этому индикатору, обычно хорошо отражающему состояние экономики, говорить, что скоро и промышленность начнёт уходить в минус? В ЦМАКП полагают, что гражданские отрасли промышленности уже уходят в минус. Ответы экспертов в рубрике #опросы

Промышленный эксперт Леонид Хазанов:

По этому показателю действительно можно сказать, что промышленное производство в России сокращается. Это обусловлено тем, что электроэнергия необходима не только для работы электрических станков и агрегаторов в цехах, но и для систем охлаждения. Погода стоит сейчас жаркая, соответственно, если предприятие работает не на полную загрузку, то у него объём потребления электроэнергии меньше, чем в прошлом году. Это в свою очередь ведёт к сокращению закупок электричества.
Допускаю, что в ближайшие месяцы тренд продолжится, даже несмотря на то, что ЦБ снизил ключевую ставку до 18%.

Руководитель Центра «Региональные исследования» Дмитрий Лобойко:

Данные Росстата действительно красноречивы. Электроэнергетика остаётся одним из самых чувствительных барометров экономической активности — когда заводы останавливаются, это немедленно отражается в потреблении электричества. Особенно показательно, что энергетический сектор ускорил снижение до 1,3% с 0,8% в мае на фоне общего роста промпроизводства на 2%. Это классический случай, когда опережающий индикатор сигнализирует о проблемах раньше общей статистики.

Прогноз ЦМАКП выглядит обоснованным. Эксперты предупредили о переходе к рецессии в гражданской промышленности, выпуск которой снижался на 0,8% в месяц и достиг минимума с апреля 2023 года. В секторах с гражданской продукцией уже пять месяцев подряд фиксируется спад, в то время как рост обеспечивается исключительно ВПК.
Здесь проявляется парадокс нынешней российской экономики – растущая сегментированность. Гражданские отрасли стагнируют с середины 2023 года, а автопром за полугодие снизился на 16,5%. Электроэнергетика обслуживает всю экономику без разбора, и если общее потребление падает, значит, проблемы гражданского сектора уже перевешивают военный рост.
С политической точки зрения, это создает любопытную дилемму для власти. С одной стороны, статистика позволяет рапортовать о промышленном росте. С другой – реальная экономика, которая затрагивает повседневную жизнь граждан, демонстрирует противоположные тенденции. Высокая ключевая ставка в 18% работает как инструмент сдерживания инфляции, но ценой подавления деловой активности в тех секторах, от которых зависит благосостояние населения.

Власть фактически стоит перед выбором между макроэкономической стабильностью и экономическим ростом. Денежно-кредитная политика неизбежно бьёт по гражданским отраслям, создавая риски социально-политического недовольства. Электроэнергетика в этом контексте – не просто экономический индикатор, а барометр общественных настроений.
Можно ли ожидать ухода промышленности в минус? Вполне вероятно. Электричество не умеет лгать о реальной активности, и его сигналы сейчас довольно тревожны. Российская экономика 2025 года демонстрирует уникальный феномен – одновременный рост и спад в зависимости от сектора. Но политически значимой остаётся именно гражданская экономика.

Политический консультант Вадим Попов:

Одним из факторов снижения производств электроэнергии является замедление роста экономики в целом, спад производства в некоторых энергоёмких отраслях промышленности (в частности, в металлургии), снижение грузооборота транспорта.
Нужно понимать, что нынешнее замедление экономики неизбежно после бурного роста последних лет — идёт период циклического охлаждения. Те же опросы компаний показывают стремительное ухудшение ситуации. Индекс PMI, отражающий деловую активность обрабатывающих отраслей, в июне снизился с 50,2 до 47,5 пункта. Он не только опустился в зону спада (граница находится на отметке 50), но и показал самое резкое снижение с марта 2022 г.

(продолжение в следующем посте)

Делюсь материалом из Росбалта, где дал комментарий о том, как спорт превращается в инструмент идеологической реконструкции прошлого.

Разбираем механику современной «зачистки» неудобных исторических фактов: теракт на Олимпиаде-72 растворяется в «триумфе советского спорта», Каспаров исчезает после Карпова будто его никогда не было, а сложнейшая московская Олимпиада-80 с афганским контекстом умещается в одно предложение.

Особенно показательна логическая цепочка: сначала «Движение вверх» и фильм про турне «Динамо» перекраивают спортивную историю под сегодняшние задачи, затем по той же схеме корректируются учебники. Спорт действительно оказался удобной платформой – эмоционально убедительной и идеологически податливой.

В итоге школьники получают не историю, а «тщательно отредактированный удобный миф» – идеологическую прошивку с отшлифованными углами вместо сложной многогранной реальности.

Ирония в том, что стремление сделать прошлое «правильным» лишь обнажает политическую хрупкость настоящего.

Дал комментарий журналу «Москвич» о том, как авиаколлапс этого лета стал катализатором трансформации российского среднего класса.

Тезис парадоксальный: санкционное давление одновременно разрушает и создает средний класс. Разрушает через ограничение мобильности — критический фактор, поскольку зарубежные поездки касаются максимум 4% россиян. Создает через перераспределение ресурсов в пользу IT-сферы и госсектора.

Получается любопытная социальная конструкция: значительная часть населения – это «позднесоветский средний класс» (врачи, учителя, бюджетники), который воспроизводит культурные паттерны среднего класса при отсутствии материальной основы. Своеобразная социальная мимикрия.

Российская ситуация вписывается в мировой тренд сокращения среднего класса, но имеет специфику: если западный средний класс сжимается из-за технологических изменений, российский трансформируется под воздействием геополитического изоляционизма.

Возможно, через десятилетие увидим качественно новую социальную группу, которая сохранит название «средний класс», но будет иметь мало общего с глобализированным средним классом 2010-х.

Средний класс как идеологическая конструкция оказался более живучим, чем экономическая реальность.

Арифметика исчезновения: о чем молчат цифры ЦИК

Статистика ЦИК России – материя деликатная. Сокращение числа избирателей на 125 тысяч человек за полгода выглядит как повод для размышлений о последствиях СВО. Логика напрашивается сама собой: демографические потери, эмиграция, естественная убыль. Но реальность, как всегда, сложнее арифметики.

ЦИК корректирует свои данные несколько раз в год, и эти колебания далеко не всегда отражают действительные демографические процессы. Чистка списков от «двойников» и «мертвых душ» – рутинная административная процедура, которая может дать статистические эффекты, никак не связанные с реальным движением населения.

Когда-то анализ подобных данных проводила организация, которая специализировалась на мониторинге избирательного процесса. Эксперты показывали, что в итоговых протоколах число избирателей регулярно превышало данные учета на миллионы человек. Искусственное раздувание списков достигало космических масштабов – до 2 млн. «лишних» избирателей. Но организации больше нет – она самоликвидировалась после признания нежелательной. Анализ, требующий сотни часов кропотливой работы, проводить некому. Но никто не мешает выдвигать гипотезы.

Гипотеза первая: административная. Накануне осеннего избирательного сезона сокращение числа избирателей работает на повышение показателей явки. Простая арифметика, при которой даже скромная в абсолютных величинах явка в процентах будет выглядеть респектабельнее.

Гипотеза вторая: военная. СВО влияет на демографию, но не так прямолинейно, как кажется. Прямые боевые потери оценивать сложно и, находясь в России, небезопасно. Официальная статистика остановилась на 5937 погибших в сентябре 2022 года. Впрочем, гораздо важнее косвенные эффекты: эмиграция высококвалифицированных специалистов (от полумиллиона до миллиона человек), отток трудовых мигрантов, нарушение семейных планов.

Гипотеза третья: демографическая. Россия переживает последствия демографической ямы 1990-х. Сегодня в репродуктивный возраст вступает малочисленное поколение, рожденное в те годы. Рождаемость в 2023 году упала до минимума с 1999 года – 1,264 миллиона детей. Это не следствие войны, а отложенный эффект социального коллапса тридцатилетней давности.

Гипотеза четвертая: миграционная. Парадокс в том, что рост числа избирателей за рубежом почти на 11 тысяч происходит на фоне общего сокращения. Люди физически покидают страну, но юридически остаются в избирательных списках до завершения бюрократических процедур. Снятие с учета – процесс не мгновенный, особенно для тех, кто уехал поспешно.

Интересно другое: в 2024 году присоединение новых территорий добавило в избирательные списки 4,5 миллиона человек. К 2025 году общее число избирателей вновь сокращается. Либо административная машина работает с опозданием, либо реальные демографические процессы оказываются сильнее политических решений.

Если верить официальной статистике, демографическое влияние СВО оказалось не таким катастрофическим, как ожидалось. Демографы предсказывали падение рождаемости на 10-15%, в реальности она снизилась, но не так сильно. Впрочем, учитывая качество российской демографической статистики и склонность властей к приукрашиванию реальности, эти данные требуют серьезной проверки.

Главный парадокс в другом. В стране, где результат выборов известен заранее, численность избирателей становится техническим, а не политическим показателем. Сокращение электората на 125 тысяч – это статистическая флуктуация в масштабах страны с официальной численностью 146 млн человек. Куда важнее понимать, сколько из оставшихся 111 миллионов готовы реально участвовать в политической жизни. Но эту статистику ЦИК не ведёт – показатели не порадуют.

Возможно, именно поэтому исчезновение экспертных организаций, способных анализировать избирательную статистику, не случайность, а закономерность. В мире, где цифры важнее фактов, независимый анализ становится неудобным свидетелем. Арифметика исчезновения работает не только с избирателями, но и с теми, кто их считает.

Попытка Федорищева внедрить «новое» рейтингование – это симптом более серьезной проблемы

Занятная деталь: губернатор Вячеслав Федорищев заявляет о введении рейтингования муниципалитетов, которое в Самарской области уже существует. Министерство экономического развития региона исправно составляет подобные рейтинги, где Тольятти стабильно лидирует с 8,25 балла, а областная столица довольствуется скромным 16-м местом (данные за 2024 год).

Это не просто забавная оплошность – это симптом более серьезной проблемы. Новый губернатор, похоже, не вполне осведомлен о том управленческом инструментарии, который уже функционирует в регионе. И здесь вина лежит не на Федорищеве, а на тех, кто должен обеспечивать его объективной информацией.

Показательна история с пресловутой улицей Дачной, которую глава региона поручил отремонтировать «уже в этом году», хотя пару сотен метров дороги превратились в областной мем именно из-за многолетних безуспешных попыток ее привести в порядок. Такими темпами в регионе действительно начнут торжественно открывать контейнерные площадки с перерезанием ленточек.

Вокруг любого губернатора неизбежно формируются информационные группы – одни рассказывают о местных элитах, другие мониторят общественные настроения, третьи докладывают о хозяйственных проблемах, четвертые о ситуации на выборах. Но объективная картина зачастую тонет в потоке заинтересованной информации от того самого ближайшего окружения, каждый элемент которого имеет собственную повестку.

В этом контексте попытка внедрить «новое» рейтингование выглядит не как угроза конкретным главам муниципалитетов, а как отчаянная попытка измерить «среднюю температуру по больнице».

Федорищев интуитивно чувствует, что ему не хватает объективной информации о реальном положении дел на местах, и пытается создать инструмент, который даст ему независимые данные.
Ведь если губернатору действительно нужно кого-то уволить или «поправить», зачем изобретать сложные рейтинговые конструкции? Достаточно простого административного решения. Но когда ты не знаешь, кого именно нужно «поправлять» и за что, рейтинг становится попыткой нащупать болевые точки.

Парадокс в том, что чем больше губернатор полагается на формальные рейтинги, тем дальше он отходит от понимания реальных процессов. Цифры могут обманывать – особенно когда их составляют те же чиновники, которые заинтересованы в сокрытии проблем или определенной подаче фактов. А Федорищеву нужна не статистическая иллюзия контроля, а честная картина того, что происходит в регионе, который он возглавил совсем недавно.

Возможно, стоит не изобретать новые рейтинги, а разобраться с качеством уже существующих информационных потоков. Иначе риск состоит в том, что губернатор будет принимать решения на основе данных, столь же далеких от реальности, как сроки ремонта той самой улицы Дачной, о которой ему почему-то приходится говорить.

Специально для «Региональных комментариев»

Федорищев выбрал любопытную тактику – предупредить о буре, которую сам же и планирует устроить

Анонс осенней отставки правительства Самарской области напоминает объявление о грядущем ремонте в квартире, где уже полгода живут со строительной пылью. Вячеслав Федорищев выбрал любопытную тактику: предупредить о буре, которую сам же и планирует устроить. Но за этим театральным жестом скрывается вполне рациональная логика.

Публичное анонсирование отставки – это не проявление политической наивности, а скорее попытка взять под контроль информационное поле, которое пока губернатору не принадлежит.

Интересно другое: зачем предупреждать команду о предстоящей «казни»? Здесь проявляется парадоксальная природа современного регионального управления. Федорищев не столько стимулирует свою команду к лучшей работе, сколько провоцирует активизацию информационных потоков вокруг каждого из министров. Это игра на опережение. Многочисленные группы влияния, от остатков прежних самарских элит до недавно уволенных сотрудников администрации президента, получают сигнал: время «сливать» компромат или, наоборот, активно защищать своих протеже. Губернатор, таким образом, не просто собирает информацию – он заставляет различные силы раскрыть карты.

Предположения о том, что уйти могут председатель правительства Смирнов, министр дорожного строительства и еще четыре-пять министров, а также некоторые вице-губернаторы, указывают на масштаб планируемых изменений. Но ключевой вопрос не в том, кто уйдет, а в том, кто придет им на смену.

Здесь кроется главная интрига: лоббистский потенциал Федорищева и его покровителей в регионе пока не до конца ясен. Самарская область – не tabula rasa, где можно с нуля выстраивать властную конфигурацию. Это сложная система с устоявшимися связями, где экономические интересы крупных игроков пересекаются с политическими амбициями местных групп влияния.

Появление новых министров неизбежно поставит вопрос о том, чьи интересы они будут представлять. В условиях централизации федеральных решений и рудиментарности региональных задач, назначения на ключевые посты становятся скорее индикатором политических расчетов, чем отражением управленческих потребностей.

Парадокс ситуации в том, что чем активнее губернатор пытается сформировать «свою» команду, тем очевиднее становится, насколько ограничены его возможности в этом вопросе. Современная система регионального управления превращает губернаторов в менеджеров по исполнению федеральных решений, где личная лояльность команды важнее ее профессиональных качеств.

Осенняя отставка правительства станет лакмусовой бумажкой, которая покажет, насколько Федорищев смог встроиться в сложную систему самарских элит или, наоборот, сумел переформатировать ее под свои задачи. Пока же анонс отставки выглядит как признание того, что полтора года руководства регионом – недостаточный срок для формирования по-настоящему эффективной управленческой вертикали.

Текст для "Рег.комментариев". Другие мнения тут.