Сообщают, будто в свежем последнем номере легендарной курдской газеты “Серхвебун” (больше она под этим именем выходить не будет - такой символический шаг) были опубликованы размышления духовного лидера РПК Абдуллы Оджалана о дальнейшем развитии борьбы за социализм, а так же воззвание к прошедшему в начале мая XII съезду партии, в котором приведены 4 основных причины решения о самороспуске Рабочей Партии Курдистана:

Историческая миссия выполнена. РПК, как политическая организация, исчерпала своё предназначение, возникшее в контексте кризиса реального социализма, и выполнила задачу по признанию курдской идентичности. В этих условиях целесообразно завершить её деятельность.

Изменение стратегического курса. Первоначальная цель — создание национального государства — утратила актуальность. Взамен предлагается перейти к модели демократического общества, основанной на праве и политических механизмах, исключающих вооружённые методы.

Отсутствие признания. Государственные структуры отказываются от официального диалога с РПК, что делает невозможным участие организации в переговорных форматах. Это, по словам Оджалана, стало дополнительным основанием для роспуска.

Начало новой эпохи. Сформулирована необходимость перехода к этапу «Мира и Демократического Общества». Оджалан выразил уверенность в исторической значимости принятых решений и пожелал их успешной реализации.

Ни с одним из этих аргументов, понимая и идейную трансформацию Оджалана, и “стратегический тупик” РПК 90-х, спровоцировавший постепенный переход от марксизма-ленинизма к народническому федерализму прудонистского типа, поспорить нельзя (сам Оджалан пишет, что те, кто с ним не согласен - просто не имеют реалистичных альтернатив борьбы за лучшее общество и обречены на провал). Разве что четвертый пункт может вызвать некий скепсис, потому как турецкое государство как-то не спешит идти навстречу мирным инициативам РПК. Но, выдвигая миролюбиво-демократическую перспективу, курды, - и это было озвучено уже неоднократно, - не собираются и складывать оружие в одностороннем порядке только лишь из беспредметного пацифизма, требуя освобождения самого Оджалана, прекращения огня с турецкой стороны (сами они объявили одностороннее перемирие) и, в конечном итоге, конституционных изменений в самой Турции. 

Которые позволят защищать дело "демократического конфедерализма" сугубо мирными средствами, на что Ассоциация Общин Курдистана (членом которой является РПК) способна более чем. Ибо за полвека вокруг РПК была возведена огромная и разветвленная трансграничная социально-политическая структура, сильнейшим образом индоктринированная идеями Оджалана (апочизмом). Так что, главнокомандующий пока еще никуда не девшимися Народными силами самообороны (вооруженного крыла РПК) Мурат Карайылан совершенно не бравирует, когда говорит о том, что “Мы одинаково готовы и к миру, и к войне”.

Тем более (и это тоже было заявлено), что и речи быть не может о разоружении аффилированных с РПК структур в Сирии (Отряды народной самообороны) и Иране (Отряды Восточного Курдистана, боевое крыло Партии Свободной Жизни). Так что, история самобытного курдского движения не заканчивается.

“Социализм национально-государственного типа ведёт к поражению. Социализм демократического общества — к победе” - а вот так заканчивается финальная речь на XII съезде РПК Мурата Карайылана. Очень символично.

Существует мнение, будто РПК и аффилированные с нею организации близки к анархизму. Это и так и не так.

С одной стороны, Абдулла Оджалан в 90-2000-е действительно выдвинул оригинальную концепцию негосударственного социализма (с экологией, радикальным феминизмом, кооперативной экономикой), на которую, - по уверениям тех, кто в теме (я не из этих), - оказали существенное влияние труды бывшего марксиста, ставшего муниципалистом-федералистом Мюррея Букчина. Так что действительно, те цели, которые нарисовал Оджалан, вполне соотносятся с анархизмом.

Правда практику “старого” анархизма апочисты (сторонники Оджалана, имевшего прозвище “Апо” - “дядя”) в общем и целом критикуют так же, как и практику “старого” марксизма-ленинизма. Потому что ни то, ни другое в итоге не привело к освобождению и выродилось как с т.з. философии, так и с т.з. реального действия.

А вот практика самой РПК коренным образом противоречит “классическому” анархизму (вероятно, за исключением “платформизма” Махно-Аршинова), потому что структура РПК выстроена по сути на ленинской идее “авангарда”, которую Оджалан забрал с собою из марксизма-ленинизма. Поэтому даже полное переосмысление и перестройка структуры курдского движения в начале 2000-х не привели к отказу от “авангардного характера” РПК (которая в 2002-05 временно преобразовалась в Конгресс свободы и демократии Курдистана - KADEK). РПК/KADEK продолжала оставаться силой, задающей вектор развития построенному вокруг неё широкому движению.

Сам Оджалан по этому поводу писал, что партия “берет на себя руководящую роль в социальных движениях с программой, направленной на преобразование общества в демократическое, свободное и равноправное, используя общую стратегию для всех социальных групп, заинтересованных в этой программе, и применяя тактику, направленную на расширение организации гражданского общества, экологических, феминистских и культурных групп, а также признавая необходимость законной самообороны».

Все это произошло потому, что Оджалан, опираясь на политический опыт 20 века, не верил в то, что радикальные социальные трансформации и самозащита возможны без организованного авангарда (дисциплинированной организации) и убежденных кадров. 

Поэтому, РПК похожа не на свободную ассоциацию творческих личностей, каждая из которых по-своему трактует термин “освобождение” и действует, исходя из этих своих личных взглядов (как это принято у “классических” анархистов), а на дисциплинированную и предельно идеологизированную политическую армию, с пожизненным членством (из партии нельзя выйти) и высокой долей личной ответственности (дисциплины, самоограничения, коллективных действий, преданности принципам), доходящей до фанатизма.

На обывательский взгляд РПК скорее даже покажется квазирелигиозной сектой с непогрешимым духовным вождем-философом во главе. Однако курды убеждены, что ленинско-оджалановская “партия нового типа” должна избежать негативных последствий, преследовавших революционные партии 20 века (разложение, коррупция, догматизм, фракционность, предательство революционной перспективы и т.д.), потому что РПК изменила “парадигму”: вместо борьбы за власть, борьбы за создание нового национального и социалистического государства с самими собою во главе (а власть и государство, по мнению Оджалана - первейшие источники всякого разложения и уничтожения общественной свободы), партия провозгласила борьбу за “демократическое общество” без государства, но с властью самого организованного народа. 

Соответственно, со сменой “парадигмы” изменился и метод партийного функционирования: если “старая” РПК делала ставку на административно-бюрократический контроль, военное и политическое доминирование, то “новая” РПК якобы упирает на образование, расширение интеллектуально-культурной гегемонии  и сетевую структуру “прямого участия” во всевозможных культурных, социальных и муниципальных инициативах. Не претендуя при этом (официально, по крайней мере) ни на что, кроме звания “идейного авангарда” свободного общества.

Надо сказать, что акцентирование на фанатизации кадров, имеющих в качестве ориентира концепцию “нового человека” (yeni insan), вкупе с переходом к новой парадигме “демократического общества” и снижением милитаристско-бюрократическо-конфронтационной риторики видимо дало неплохие результаты, т.к. в полыхающей с 2011 года Сирии апочисты продемонстрировали похвальную военно-политическую гибкость и эффективность, будучи способными к реализации принципа “децентрализованного авангардизма”: т.е. единства практики на основе единства идеологии без жесткой иерархической централизации.

Такое вот примерно странное сочетание либертарных идей и довольно-таки суровой внутренней самодисциплины.

Сегодня 26 лет исполняется с момента подписания в Куманово (Македония) соглашений, положивших конец Косовской войне; конфликту между вооруженными силами Югославии и сепаратистской Армией Освобождения Косово.

Что это значит?

А это значит, что настал момент вновь поворошить тему взаимоотношений между коммунизмом и национализмом, ибо как многим известно (наверное все-таки немногим), и сам антисербский косовский сепаратизм второй половины XX века в общем, и непосредственно Армия Освобождения Косово в частности, имеют марксистско-ленинские (т.н. антиревизионистские) корешки.

Читать далее: https://sorok40sorok.blogspot.com/2025/06/blog-post.html?m=1

Сегодня, стало быть, праздник, День России называется. Понимая скептицизм многих по поводу этого, смею всё-таки отметить, что современная РФ, - как бы там ни было, - сберегла доставшийся ей от РСФСР федеративный принцип государственного устройства.

Понятно, что политически федерализм в современной России сведен к минимальным значениям, но на уровне культуры Россия продолжает оставаться многонациональной федерацией, в которой потребности разных входящих в неё народов на сохранение своей самобытности (традиций, языка и культуры) формально обеспечены на законодательном уровне и на это дело даже выделяются какие-никакие (скромные конечно) бюджетные деньги.

Забавно то, что федерализм изначально вообще не стоял в центре внимания большевиков, исходивших из марксистской логики пролетарского интернационализма (“...слияния всех наций в высшем единстве…”) и политико-экономической централизации. Более того, как известно (а известно это и из работы Сталина по национальному вопросу и из критических заметок по нац.вопросу Ленина) большевики категорически выступали против австромарксистской концепции национально-культурной автономии, доказывая на пальцах, что взгляды Бауэра и Шпрингера, - которые не желали разрушать единое пространство Австро-Венгрии на ряд национальных государств и планировали обеспечить права разных народов через культурно-языковой автономизм, - просто противоречат целям пролетариата, углубляя и расширяя национальную борьбу на радость буржуям, закрепляя национализм, а не уничтожая его.

В этом плане большевики радикально отличались от главных своих конкурентов, - эсеров, - выдвинувших еще во время Первой Русской революции проект единой российской децентрализованной федерации, в которой каждая нация сможет пользоваться максимальной автономией. Большевики качали за самоопределение наций вплоть до отделения. Со многими оговорками, но это был их курс на диалектическое “снятие” проблемы национального освобождения.

Вплоть до 1917 года и речи не было ни о каком федерализме (“...не дело пролетариата проповедовать федерализм и национальную автономию…”, “...марксисты относятся враждебно к федерации и децентрализации…” Ленин), но захват власти и логика удержания её в отсталой многонациональной стране привели к тому, что большевики, еще недавно устами Ильича вещавшие что “пролетариат приветствует всякую ассимиляцию наций, за исключением насильственной”, шаг за шагом пошли по пути национально-территориальной федерализации России.

Само собою, начиная с VIII съезда РКПб в марте 1919 (где впервые закипели дискуссии промеж “федералистами” и ортодоксальными “унитаристами-ассимиляторами”), вокруг форм и проявлений этого федерализма было сломано много копий, его административные и культурные рамки то расширялись, то сужались и в общем лишь к середине 60-х годов российский федерализм окончательно стабилизировался, потеряв многие свои ранние черты (например, в виде значительного сужения общественной функции родных языков в автономных образованиях и унификации школы, которая перестала выступать хранительницей этнокультуры малых народов). В таком виде федерализм и перешёл по наследству к новой капиталистической России.

И этот новый российский федерализм в целом продолжает экономически обоснованную политику культурно-языковой унификации и политической централизации, оставляя правда и некоторое пространство для развития культуры нетитульных наций, что не может не радовать немногочисленных любителей этнического разнообразия. Ибо трагических примеров того, к чему приводит агрессивно-насильственная ассимиляция с топорным принуждением к языковому, культурному и религиозному единству слишком много. Россия в этом плане гораздо лучше какой-нибудь Мьянмы, Судана или даже Турции, где унитаристский подход центрального правительства, отрицающего за национальными меньшинствами право на сохранение и развитие своей культуры, традиций и политического представительства привело к затяжным конфликтам.

В целом, российский федерализм хорош уже тем, что он есть и, пусть даже сегодня в нем отчетливо проступают черты более логичного для капиталистических государств новейшей эпохи (как, впрочем, и для марксистско-ленинского социализма) унитаризма и административно-бюрократического централизма, федерализм это то, за что следует держаться и чего следует сохранять и развивать. А учитывая, что вопрос взаимодействия между различными культурными, этническими и религиозными идентичностями выезжает нынче на первый план и становится поводом для многочисленных конфликтов, этот доставшийся нам в наследство от СССР инструмент способен еще послужить хорошую службу.

Так что, с праздничком всех, с днем Российской Федерации.

А чтоб придать рассуждениям о российском федерализме необходимого антуражу, можно коснуться локальной музыкальной этно-сцены. Ибо во многих уголках нашей страны таковая существует. Широкому российскому слушателю эта сцена в основном неизвестна, хотя бывают и исключения, типа красноярских самородков из Otyken, популяризирующих культуру и языки малых сибирских народов, или башкирской Ay Yola, выстрелившей пару месяцев назад со своей композицией “Хумай”, вдохновленной эпосом “Урал-батыр” (даже на общероссийских радиостанциях её крутят, что необычно).

Но в основном с т.з. коммерции вся эта локальная этноспецифика глубоко убыточна и теплится во многих случаях (Коми, Удмуртия, Чувашия, Карелия) на энергии отдельных энтузиастов, да на государственной поддержке. Этим-то она и симпатична: люди делают контент буквально на коленке, безо всяких надежд на коммерциализацию или широкую популярность, чисто в порыве душевного донкихотства. 

И вот, ниже подобрал несколько ярких примеров относительно современного музыкального творчества народов России. Кто желает, может заценить и услышать, как звучат языки (и, в некоторых случаях, характерные мелодии) наших народов. Потому что в скором будущем все это, вероятно, затеряется во времени как слезы в дожде. Пришло время умирать под ударами прогресса.


Прикольнейшая тувинская песня “Салгадар бис” в исполнении Антона Увангура

Этно-рэп на карельском про Петрозаводск (Петроской)

А вот еще цоевская “Кукушка” на карельском, на языке коми и на эрзянском (мордовском)

Песня башкирской группы Аргымак, посвященная Минигали Шаймуратову, командиру Башкирской кавалерийской дивизии во время ВОВ

Современная композиция на дигорском (Осетия), под названием “Вместе”

Удмуртский этно-рэп

Песня “Северное сияние”, исполненная на языках народов Севера и Северо-запада (финском, карельском, коми, хантыйском, ижорском и удмуртском)

Прекрасная песня про Чечню от местных исполнителей

Металл-обработка запева, сопровождающего якутский народный круговой танец осуохай

Марийский этно-рэп

Калмыцкая народная песня “Гарян Боова” в современной обработке

Песня про малую родину на эрзянском (Мордовия)

Тоже про малую родину (Махачкалу), но на лезгинском 

Татарский рок

Русско-чувашская песня про, - сюрприз, - чувашскую родину

Рэпчина от первого в мире (и единственного) мансийского репера

Хакасская народная песня от местного фолк-рок ансамбля

Старинная (еще доисламская) черкесская ритуальная песня, в исполнении группы из Нальчика, проповедующей фолк-андеграунд

Алтайская энергичная композиция “Ода коням”

Бурятская народная песня в исполнении местных этно-рокеров

👆Чуть подробнее

Что касается PJAK (Партии Свободной Жизни Курдистана), то, организованная в 2004 году в качестве апочистской организации иранских курдов (фактически - иранского филиала Рабочей Партии Курдистана), она до 2011 года вела достаточно активную оборонительную вооруженную борьбу с исламским режимом, время от времени предлагая переговоры правительству, на что Тегеран отвечал категорическим отказом, требуя одностороннего разоружения и капитуляции. В итоге, в 2012 PJAK была частично вытеснена из ирано-иракского пограничья, хотя полностью подавить деятельность курдов не удалось и партийные отряды продолжают действовать в горном пограничном районе.

Что может показаться любопытным? Любопытным может показаться то, что, в отличие от прочих курдских партий региона, PJAK не выступает за свержение Исламской республики как способа решения всех проблем Ирана. Так же, как PJAK не приветствует и курдский сепаратизм. В первом случае указывается, что стратегия замены режима Исламской республики - это империалистическая стратегия США и Израиля по созданию нового подконтрольного Ближнего Востока, во втором PJAK повторяет позицию Оджалана против национального государства как такового. 

Сам Оджалан, вероятно, пришел к мысли о порочности идеи национального освобождения через создание национального государства насмотревшись на то, как освобожденный от власти Саддама в 1991 в результате восстания Башур (Иракский Курдистан) погрузился в гражданскую войну за власть между курдскими же партиями (ДПК и ПСК), каждая из которых привлекала для поддержки иностранные силы (Турцию, Иран и…армию Саддама).

Формально, PJAK ставит целью борьбу за конфедеративный и свободный единый Иран, а не за замену одних лиц в правительстве на другие. И не за “деколонизацию” страны, которая в условиях кризиса действительно может распасться на ряд этнических и враждебных друг другу регионов. Это артикулировано многократно и на последнем 7 съезде партии в 2024 партийное руководство повторило то, что партия борется не за власть, а за свободу; не нападает на режим, но оставляет за собой право на вооруженную самооборону своего проекта “демократического решения”.

Ничего экстраординарного в этом нет, ибо, как известно, и “материнская” РПК давно перестала быть сепаратистской и антиправительственной силой, а сирийская PYD и вовсе в 2012 взяла под контроль курдские районы по договоренности с ослабленным режимом Башара Асада, против которого, - формально, - курды и не выступали, требуя лишь демократизации, федерализации и самоуправления (за что их оппозиция возненавидела). Иранская PJAK в этом плане привержена той же “гибридной” стратегии.

Что конечно не помешало партии принять активнейшее участие, - через свои городские, молодежные и женские структуры, - в протестах 2022 года, спровоцированных смертью курдянки Махсы Амини. Одно то, что знаменем этого общенационального протеста стал лозунг “Jin, Jiyan, Azadi” (Женщина, Жизнь, Свобода), разработанный Оджаланом в рамках своего “радикального революционного феминизма”, показывает, что кампании аффилированных с партией гражданских организаций (“Время защищать женскую революцию” и адаптация “Плана революции из 10 пунктов”, сформулированного в своё время Народными муджахидами), не ушли в песок. И эти апочистские лозунги зазвучали даже на персидском языке (Zen, Zendegi, Azadi), что как бы косвенно можно интерпретировать как успех на национальном уровне заданного курдами (национальным меньшинством) дискурса. В котором курдский регион и курдские женщины выступают как бы авангардом освобождения всех жителей многонационального Ирана.

Очень любопытным является то, что именно во время протестов 2022 PJAK принялась активно популяризировать несколько подзабытый образ и флаг Мехабадской Народной Республики, - просоветского образования, существовавшего в 1946 году, - проводя параллели между нею и Автономной администрацией Севера и Востока Сирии, в которой якобы были реализованы давние идеи национального и социального освобождения курдов. 

Опять же, именно во время протестов 2022 PJAK усилила свой городской аппарат, организовав ряд молодежных и женских групп, осуществлявших атаки против представителей властей (вроде “Партизан Иштар” или “Групп огненной инициативы”).

Характерно, что даже в самый разгар протестов PJAK не выставляла лозунги сепарации или свержения режима: речь всегда шла только о борьбе за децентрализацию, плюрализм и региональное самоуправление. Что вызывало (как и в сирийском случае) у непримиримой оппозиции подозрения в стремлении PJAK к увековечиванию Исламской Республики. Но, как я понимаю, в условиях реального достижения децентрализации, плюрализма и ограничения системы велаят-е факих (власти теократии), курдам абсолютно все равно, каким будет формальный статус этой новой республики. 

Весьма симптоматично, что и на 7 конгрессе партии, и на 4 конгрессе KJAR (Женского Сообщества Роджхилата/Восточного Курдистана) в 2024 были озвучены предупреждения (исходившие от самого Оджалана) о том, что Иран стоит на пороге перемен и курдскому демократическому движению следует активно повышать свою обороноспособность до самого высокого уровня, дабы в рамках этого процесса изменений суметь защитить свой проект демократического решения и демократического конфедерализма. Как мы видим, ситуация действительно стремительно меняется, и PJAK, - вероятно, - готова к активным действиям в новых условиях.

А вот из интересного. Самохарактеристика PJAK (переведено, естественно, роботом). Изначально статья была опубликована от имени партии агентством ANF (Firat News, связанный с Ассоциацией Общин Курдистана), но вызвала много споров в сети и была удалена. Осталась только копия. А сама PJAK эту статью никак не дезавуировала, ограничившись лишь указанием на то, что “цели и методы партии определены программой”. В программе и всевозможных заявлениях написано фактически то же самое, только другими словами и без детализации.


О характере партии: 

…у PJAK есть своя точка зрения по всем вопросам. Хотя общественное мнение определяет ее как «партию», на самом деле у нее глобальный взгляд, интерпретация и подход, который скорее делает её не политической партией, а «интеллектуально-политическим движением»…

О борьбе за власть:

…мировоззрение и прочтение политики PJAK полностью отличается от других соперничающих сил. Традиционные партии считают «приход к власти» своей политической философией и целью. Будь то через выборы или через восстание или революцию (законную или незаконную), конечной целью всех соперничающих политических партий является, по крайней мере, захват политической власти в восточном Курдистане. В отличие от всех других партий, PJAK не имеет такой цели, и это огромная разница.

Стратегической целью PJAK является установление демократического конфедерализма в Иране и демократического самоуправления в Восточном Курдистане, а это, в самом кратком определении, означает полную политическую власть демократического общества во всех государственных делах! Политические партии и группы (даже партии, именующими себя революционным авангардом) не должны брать на себя политическое руководство страной. Такое определение «революции» является одним из тех явлений, которое заканчивается «контрреволюцией». 

PJAK не видит свержение существующего режима и установление нового режима как решение внутренних проблем Ирана. Свержение — это проект США, Запада и правительств, выступающих против иранского режима. По этой причине PJAK определяет формулу демократического конфедеративного Ирана и демократического самоуправления Курдистана как свою конечную цель в Иране и Курдистане; конечно, без манипулирования существующими границами земли и с сохранением территориальной целостности Ирана! Территориальная целостность Ирана будет сохранена, поэтому местные политические структуры будут сформированы под эгидой конфедеративного Ирана, чтобы выразить интересы всех национальных и религиозных идентичностей. Этот подход не означает полную ликвидацию государства, государство все еще может существовать; но только при условии признания общественной воли…

О курдском национальном государстве:

…Как мы знаем, национальное государство означает «отрицание демократии»!

Одной из характеристик национального государства является его «зависимость» от глобальной системы, что означает, что ни одно национальное государство в мире не может сохранить свою независимость и обязано подчиняться глобальной системе. Лозунги о независимости национального государства в основном являются пропагандой, и на самом деле национальные государства всегда зависят от глобальной системы. До сих пор нигде в мире не было найдено ни одного национального государства, которое опиралось бы на принцип внутренней силы и воли народа этой страны. Поэтому, естественно, Восточный Курдистан, как и Южный Курдистан (Иракский Курдистан), станет центром, зависимым от НАТО, Израиля и мировых гегемонистских держав…

О вооруженной борьбе:

…Другим существенным отличием PJAK от прочих политических партий является ее подход к «вооруженной борьбе». Государственно-центричная парадигма навязывает свою гегемонию обществу, опираясь на «милитаризм» как идеологию. Традиционные партии также рассматривают вооруженную борьбу не с точки зрения парадигмы законной обороны, а как решение и логику «насилия против насилия».

Хотя в речах она обсуждается как вопрос обороны, ее основные долгосрочные и стратегические цели заключаются в формировании оснащенной армии, которая в самом оптимистичном видении создана для войны и сражений. Однако PJAK полностью выступает против такого подхода и считает этот подход и видение причиной новых кризисов, которые всегда повторялись на протяжении всей истории.

PJAK считает, что вместо государственных армий нам следует обратиться к социальной самообороне. Силы самообороны не ставят своей целью сражаться, хотя они считают «самооборону» священной, а войну оправданной только в том случае, если в ней есть аспект самообороны, но на самом деле они не считают войну священной и ценной. В этом случае монополия на силы безопасности общества будет изъята из рук государства, политических партий и других властных структур и окажется под контролем социальных и народных демократических институтов и сил…

О тактике

...Другим важным моментом является политический баланс в регионе. Например, стратегические отношения с мировыми державами, поскольку они находятся в противоборствующих блоках с иранским режимом, не являются правильным политическим подходом. /…/ Соединенные Штаты и Запад в целом имеют инструментальное отношение к политическим партиям, всей политической структуре и субъектам в Иране. Потому что /…/ эти державы находятся в тотальном напряжении и конфликте с иранским режимом, и мировые державы хотят иметь больше «инструментов [механизмов] давления» на Иран и всегда используют эти инструменты в дипломатических отношениях.

В этом случае опора на Запад, с логикой «враг моего врага — мой друг», считается стратегической ошибкой. Потому что в нашу эпоху понятия «дружба и вражда» стали очень сложными и порой не могут быть поняты правильно. В этом случае опора на Запад, Америку и даже Израиль, поскольку они находятся в конфликте с иранским режимом, не будет правильной политикой и не принесет никаких результатов для курдской нации. 

Одно из принципиальных отличий PJAK заключается в том, что она верит в политику «третьей линии» в балансе между «Востоком и Западом». То есть политическая сила всегда должна сохранять свою независимость,  интеллектуальную и политическую волю. Узкий прагматизм порой может нанести смертельные удары по стратегическим интересам нации. Конечно, прагматизм должен сопровождаться принципами политической и социальной этики. Политические отношения с восточным и западным миром не должны превращать политическую партию, борющуюся за получение национальных и социальных прав своего народа, в «политический инструмент». В Южном Курдистане отношения семьи Барзани с фашистским турецким режимом являются одним из самых очевидных примеров того, как партия стала инструментом в руках фашистского турецкого режима и НАТО ценой отказа от земли, нации, истории и всех национальных ценностей…

…PJAK рассматривает иранский режим как оккупационный режим в Курдистане и ведет с ним упорную борьбу, но поскольку она борется с этим режимом, она никогда не примет ненадлежащих отношений с державами, противостоящими Ирану. Потому что PJAK считает, что третьи державы также считаются «оккупантами» в некотором роде. Оккупанты не просто оккупировали вашу землю в военном отношении, но и стремятся в долгосрочной перспективе взять под контроль все политическое будущее вашей земли, и любая поддержка, которую они вам оказывают, предоставляется в обмен на огромные уступки, которые ставят под сомнение политическую идентичность и политическую независимость страны…

…противостоящие иранскому режиму, должны извлечь исторические уроки из опыта Ирака и Афганистана. Потому что в Афганистане США и НАТО пожертвовали страной и нацией ради своих собственных интересов. Они максимально использовали географическое, политическое и экономическое положение Афганистана в своих интересах, и в конце концов они оставили афганскую нацию в лапах Талибана в одночасье и ушли. Если это не инструментальное использование, то как это назвать? Могут ли традиционные курдские партии иметь большую политическую ценность, чем вся страна Афганистан?

 

 

…Опора на эти силы и даже монархистов, которые давно являются шпионами империализма и НАТО, не является дипломатией для курдской нации, это позор! Здоровые и свободные политические отношения с любой властью не должны быть обусловлены политическим давлением и неравными условиями, а должны основываться на взаимном признании и уважении сторон, их врожденной и свободной воли! В противном случае никакие отношения с любой властью не должны приниматься, даже если это будет стоить потери многих ценностей…

Раз уже делал обзор позиций иранской левой по поводу выборов, небезынтересно будет узнать, чего они думают насчет разыгравшейся ирано-израильской войны. Ибо война поставила иранскую левую в достаточно деликатное положение.

С одной стороны, иранская левая испытывает традиционную историческую ненависть к Израилю (ака сионизму) и радеет за Палестину. С другой стороны, режим Исламской республики тоже воспринимается как реакционная и антинародная тирания. И теперь, когда эти два врага столкнулись между собой, возникла некая коллизия.

В основном, иранцы разрешили создавшееся противоречие через типичные “водные” декларации, наполненные знакомыми канцелярскими штампами о “решительном осуждении” и “наглом попрании”. 

Партия Туде (бывшая официальная компартия страны) , Организация народных фидаинов (большинство), Левая партия, прокляли “преступную агрессию фашистско-синонистского режима Нетаньяху”, указали на опасность втягивания страны в большую региональную войну и потребовали все “прогрессивные и свободолюбивые силы” возвысить свой голос за мир. Сама Исламская Республика тоже подверглась критике, но скорее вскользь; основной удар этих месседжей все-таки направлен против “ничем (?) не спровоцированной агрессии Израиля” (так вот у Организации фидаев/большинства сказано) и касается возможных тяжелых последствий продолжения войны для самого Ирана.

Чуть радикальнее высказался базирующийся в Нидерландии Совет сотрудничества левых и коммунистических сил, - куда входят Социалистический рабочий союз, Компартия Ирана, Компартия Ирана (хекматистская), Организация Рабочий Путь (Рах-е Каргар) и Народная организация фидаев (меньшинство), - который выпустил коммюнике, где осуждения идут не только в адрес напавшего Израиля, но и в сторону самого исламского режима, который попал впросак из-за своей “безосновательной стратегии ядерного сдерживания, построенной ценой сотен миллиардов долларов и экономических страданий десятков миллионов иранцев”. Теперь эта стратегия рухнула и Иран из-за неё подвергается атакам “расистского израильского правительства”. И так как народ не встает на защиту воинственных тегеранских мулл, те начинают раскручивать патриотическую пропаганду с целью использовать израильское нападение для консолидации народа вокруг самих себя. Но, дескать, настоящая война иранского народа - это война против самого исламского режима, так то.

Прямых призывов к восстанию иранцы конечно же не выбрасывают, и лишь Компартия Ирана отдельно выпустила зажигательный манифест с рассуждениями о необходимости “расширения усилий по организации революционного свержения Исламской Республики”. Однако КПИ из всех иранских левых карликов самая неортодоксальная и как-то после 7 октября 2023 она прославилась тем, что назвала атаковавших Израиль членов Хамас террористами, присовокупив что-то там о преступности атак против рандомных гражданских лиц, что конечно сразу же вызвало бурю в стакане.

Но в целом, оппозиционная иранская левая пока обошлась классическими в таких случаях формальными заявлениями, что и понятно - все эти люди сидят за рубежом, инструментов влияния в Иране у них (по видимому) нет и при таких раскладах истошно кричать в пустоту революционные лозунги как-то безответственно.

Как и всегда, оригинальностью отличился “Альянс антиимпериалистических левых”, объединяющий каких-то анонимов, вполне познавших науку логики Гегеля. У них страшная анафема агрессорам-сионистам сочетается с требованиями абсолютного единения рабочих и крестьян вокруг правительства заради “тотальной защиты родины” от империалистического натиска.

Кроме этих теоретиков, давно уже раскрывших антиимпериалистический характер КСИР и высшего духовенства ИРИ (“Альянс антиимпериалистических левых” только тем и занимается, что хвалит иранский антиимпериализм по любому поводу), в диаспоре наличествуют и более солидные аналитики.

Речь о старой марксистско-ленинской/ходжаистской Трудовой Партии Ирана (более известной под названием “Туфан” - “Буря”; такой журнал они когда-то издавали). Сии товарищи провозгласили военную оборону Ирана от “сионистской агрессии” вполне законной, а предлог, из-за которого агрессия и началась, - проблемы с достижением ядерной сделки, - формальным и надуманным. Который, якобы, просто понадобился сионистам для продолжения своей давно задуманной “бандитской войны в интересах колониальной политики”. Иными словами, “Туфан” поддержал право Ирана на активную защиту от натиска “сионистского образования”. Все это очень по хрестянске, очень православна прогрессивно.

Да не просто поддержал, а еще и сурово раскритиковал всех прочих иранских оппозиционных левых, - само собой, ревизионистов и оппортунистов, - которые застеничиво (а некоторые и открыто) придерживаются т.н. “теории борьбы с двумя полюсами”. Уравнивая, стало быть, сионистско-американский империализм и исламский фундаментализм. Дескать, под флагом борьбы с исламским режимом, эти коммунисты на самом деле способствуют укреплению сионистов и американских империалистов. Короче, ничего нового, сплошная диалектика.

Такой вот разброс мнений среди ни на что не влияющих иранских коммунистов и левых, на любой вкус.

Сообщают, будто Оджалан за несколько дней до нападения Израиля на Иран передал сообщение на волю со следующими тезисами:

- Иранская система не позволяет нормально жить обществу. Присутствует угнетение женщин, национальное угнетение (курдов, белуджей, арабов), отсутствует плюрализм. 

- Сейчас на Ближнем Востоке только одна Газа (имеется в виду, символ бессмысленного хаоса и разрушения), но если войну не остановить и не установить сильную демократию, “у нас будет 50 таких городов как Газа”. Каждый город станет Газой.

- Ирано-израильская война повлияет на Курдистан. Курды должны усилить свою оборону посредством единства. 

- Иностранное вмешательство - само по себе результат внутренней слабости. Репрессии против различных групп привели ко внутренней нестабильности, которая открывает возможность для иностранного вмешательства, включая и нападение Израиля.

- Курдское единство как необходимый фактор самообороны. Война подавляет общество, люди гибнут, все платят за это. Курды должны защищать себя от последствий таких региональных кризисов посредством единства.

- Если на Ближнем Востоке не будет установлена свободная жизнь и демократическая система, хаос и война будут углубляться. Все человечество находится под угрозой.

*

Между тем, по запрещенным соцсетям уже расходятся реплики турецких националистов о том, что, якобы, у Партии Свободной Жизни Курдистана есть “таинственный план”, согласно которому, по мере разрастания кризиса в Иране, курды намерены оккупировать Западный Азербайджан (турки естественно не используют название Восточного Курдистана ни в каком виде) и превратить его в полунезависимый кантон по типу сирийской Рожавы. Где, якобы, они проведут чистки против этнических турок и азербайджанцев, создав еще один “очаг антитурецкого терроризма”. Может быть (может быть, об этом прямо не говорится) таким образом начинается легкий прогрев публики на тему необходимости ввода турецких и иракских войск в Западный Азербайджан для “обеспечения стратегической безопасности” в случае падения блистательных тегеранских стратегов.

Впрочем, на другом конце Ирана ситуация тоже потенциально может грозить иностранным вмешательством, ибо Пакистан в лице министра планирования Ахсана Икбала уже успел заявить, что не позволит боевикам усилить свои “террористические атаки”, воспользовавшись ирано-израильской войной. Тут речь идет, естественно, о Белуджистане; как о пакистанской, так и об его иранской части (пограничная провинция Систан и Белуджистан), где действуют несколько суннитских вооруженных группировок белуджей, подвергающихся в шиитском Иране и религиозной, и национальной дискриминации. 

И хотя между иранскими и пакистанскими повстанцами нет крепких прямых взаимоотношений (белуджи в Иране закономерно держатся исламизма, тогда как в исламистском Пакистане повстанцы принципиально светские), сама по себе перспектива дестабилизации Ирана не может не пугать Пакистан. Ибо в таком случае возникает перспектива трансформации пока что изолированного мятежа в пакистанском Белуджистане (газовой житнице Пакистана и ключевом пункте пакистанско-китайского сотрудничества по организации мощного торгового коридора) из вялотекущей (стреляют и взрывают солдат и полицию там буквально каждый день) в куда более угрожающую форму.

Уже сейчас пакистанский истеблишмент выражает озабоченность насчет возможности обеспечения Ираном стабильности в “своей” части беспокойного Белуджистана, но если воинственные господа из Тегерана свалятся от тех ударов, которые им нанес Израиль, одним перекрытием границы (сегодня Пакистан, выразивший полную солидарность со сражающимся Ираном, закрыл её на неопределенный срок) дело может и не обойтись.

Такие дела.

За последнее время вышло несколько материалов, благодаря которым можно уже более-менее внятно обобщить отношение курдского движения (и иранской Партии Свободной Жизни Курдистана прежде всего) к начавшейся ирано-израильской войне.

В целом, подход апочистов к конфликту лежит в логике идеи Оджалана о Третьей Мировой войне, которая, по его мнению, началась сразу же после окончания Холодной войны, когда победивший Запад начал реструктуризацию того мира, который сформировался в XX веке в рамках противостояния социализма и капитализма. В отношении Ближнего Востока речь идет об установлении полной капиталистической гегемонии, т.е. интеграции атавизмов Холодной войны, - т.н. “государств-изгоев” и “бандитских государств”, - в систему гегемонии во главе с США. 

Соответственно, Иран сегодня является одним из основных препятствий, вставших на пути создания руководящими силами “капиталистической современности” (США, Израилем, монархиями Залива) “нового Ближнего Востока”, в котором еврейскому национальному государству отведено место регионального гегемона. Это с одной стороны.

С другой стороны, сам Иран является реакционным государством, имеющим собственные претензии на гегемонию (от Средиземного до Аравийского моря), которые он в меру сил, - но достаточно агрессивно, - пытался претворить в жизнь. За последние 40 лет не было на Ближнем Востоке войны, в которой бы Иран тем или иным образом не принимал участия напрямую или через свои прокси-структуры, которые начиная с 2003 года образовали т.н. “Ось сопротивления”.

Из этого следует, что текущий конфликт есть решающая схватка между основными игроками Ближнего Востока за гегемонию в регионе; схватка между двумя проектами региональной власти. Ни та, ни другая сторона не обещает народам Ближнего Востока демократии и свободы и даже наоборот - учитывая опыт Ирака и Афганистана, - война приведет к катастрофам, укреплению реакции, авторитаризма и расширению насилия при любом её исходе. 

Короче, поддерживать ту или иную сторону в этой схватке апочисты считают бесполезным: сам иранский режим отвергается как антинародный и реакционный, поэтому особой заинтересованности в сохранении статус-кво нету, но и надежды иранской оппозиции на “освобождение” с помощью внешней империалистической агрессии воспринимаются как недальновидные и глупые.

Что же предлагается?

Апочисты исходят из той аксиомы, что Ближний Восток в силу своей этно-религиозной пестроты и архаичности требует либо самого деспотичного централистского правления, либо самой радикальной демократии. Отвергая нынешний иранский деспотизм, они так же не верят и в продвигаемую оппозицией модель западной либеральной демократии, которая не имеет никаких шансов в регионе. 

Даже партийная система теперь отвергается, потому что апочисты сделали выводы из гражданских войн в Южном и Восточном Курдистане, где курдские партии (ДПК и ПСК в Ираке и ДПИК и Комала в Иране, в последующем - еще и разные фракции Комалы; причем почти все эти партии формально левые) в своё время устроили грызню по вопросу контроля над территориями, раскалывая и ослабляя общество, привлекая в качестве помощников внешние силы и укрепляя авторитарные методы господства. Менять одну диктатуру на другую апочисты не хотят, поэтому модель “партийной демократии” западного типа со всеми её особенностями (партийными армиями, партийной ментальностью, партийной иерархией, партийным контролем над территориями) следуют туда же, куда и либеральная демократия.

Из вышесказанного вытекает нижеследующее: в условиях текущей “войны за гегемонию и власть” между Ираном и Израилем, народы Ирана (прежде всего конечно курды) не должны становится частью этой войны, не должны попадать в ловушку дихотомии “друг-враг”, не должны разжигать межпартийную вражду, но должны выбрать “третий путь”. Путь восстановления единства, солидарности и взаимного сотрудничества, - разрушенного авторитаризмом и партийностью, - ради строительства системы беспартийного и децентрализованного демократического самоуправления, которое могло бы предотвратить будущие неизбежные бедствия, вызванные войной, которая явно не будет

кратковременной.

Якобы, в Восточном (Иранском) Курдистане пока нет демократического пространства для сплочения и солидарности (ибо силы безопасности Исламской Республики препятствовали любым попыткам самоорганизации общества), а раз его нет - Партия Свободной Жизни Курдистана, учитывая вероятное ослабление репрессивных сил ИРИ, призывает к его созданию и готова оказать всю возможную помощь для этого. В том числе - и в форме вооруженной защиты этого беспартийного демократического пространства как от атак внешних сил, так и от попыток навязывания какой-либо партией своей собственной линии народному сообществу. Апочисты не стремятся ни к войне, ни к какой-либо экспансии, ни к этническим чисткам, ни к сепарации, ни даже к замене одного президента в Тегеране другим, но готовы в случае чего защищать народное демократическое пространство и обучать самообороне сам народ. 

В этом, - т.е. в стремлении к созданию новой демократической и плюралистической системы снизу прямо сейчас, - ПСЖК отличается от всей иранской оппозиции, которая как будто бы и не оппозиция вовсе, потому что она не выдвигает реальную альтернативу системе “капиталистической современности”, которая могла бы радикально изменить парадигму развития Ирана как национального государства и всего Ближнего Востока в целом. Оппозиция (в том числе и курдская) просто хочет сместить нынешнее политическое руководство Ирана, заняв освободившееся место, от чего система сама по себе изменится не сильно. Что показывает опыт Ирака и, особенно, Региона Курдистан (Иракского Курдистана), в котором власть и гегемония сконцентрировалась в руках клановой верхушки ДПК Барзани, которая по своему внутреннему характеру идентична клановой коррумпированной баасистской верхушке Саддама. 

“Победивший дракона сам становится драконом”, поэтому апочисты предлагают строить и защищать совсем другую систему жизни.

Примерно так.