биполярной системы, сложившейся во времена Холодной войны. Почти никто из марксистов, очарованных антиамериканской и популистской риторикой, даже не пытался вникнуть в суть воззрений Хомейни.

Тогда как исламские социалисты (Народные Муджахиды), несмотря на формальные реверансы в сторону великого имама, особых надежд на него не возлагали. Потому что, в отличие от марксистов, часто мыслящих исключительно “диалектическими” мертвыми схемами, Муджахиды имели живой опыт общения непосредственно с Хомейни, когда он еще сидел в ссылке в иракском Наджефе в окружении немногочисленных последователей. И этот опыт однозначно указывал на то, что имам является политическим реакционером, верующим в различные теории заговора (например, войну во Вьетнаме он считал “мистификацией”, с помощью которой сверхдержавы утилизируют устаревшие вооружения, а марксизм - “выдумкой сионистов”) и совершенно не заинтересованным в реальных общественных трансформациях. 

Посему, Муджахиды скорее лишь терпели великого имама (по причине его огромной популярности в народе), имея свою точку зрения на то, каким образом должна развиваться революция. И эта точка зрения, базировавшаяся на взглядах Мохаммада Нахшаба (основателя “Движения богобоязненных социалистов” в 40-е годы) и Али Шариати (идеолога иранской “новой левой”, синтезировавшего шиизм и коммунизм), не очень вязалась с учением Хомейни. Поэтому, уже в марте 1980 года Народные Муджахиды, достигшие колоссального влияния (например, тиражи газеты “Муджахид” превосходили тиражи официального органа Исламской Республики “Джумхури-э Ислями” почти в два раза) вступили сначала в словесную, а затем и вооруженную борьбу с фундаменталистской кликой великого имама, в то время как бóльшая часть марксистов-ленинцев все так же продолжала уповать на “менее реакционную” буржуазию и даже выступать против “мятежников и анархистов”, губящих революцию своим радикализмом. 

Особенно в этой позорной деятельности преуспели освоившие науку логики просоветские коммунисты из Партии Туде, которые очень громко повторяли тезисы Хомейни о “предателях, связанных с империализмом и сионизмом” как в отношении курдского, белуджийского и туркменского сопротивления (где ведущие роли тоже играли местные марксисты), так и в сторону тех иранских левых, - Муджахидов, Пайкара и фракции Фидаев/меньшинство, - которые выступили против великого аятоллы. Трагикомичен тот факт, что, расправившись с наиболее опасными вооруженными левыми фракциями, великий имам в 82-83 гг. уничтожил и саму Партию Туде.

Вообще, аятолла Хомейни не был простаком и, понимая, что его откровенно средневековые взгляды могут оттолкнуть широкие массы, продолжал украшать их модными в тогдашнем Третьем мире концептами о “защите угнетенных”, о борьбе с тиранией, США, сионизмом и о жгучем желании насадить социальную справедливости. 

В конечном итоге, социальная риторика Хомейни, от которой он уже не мог отказаться чисто по прагматическим соображениям, начала играть против самого режима. Т.к. беспощадно уничтожив к середине 80-х левую оппозицию, Хомейни с удивлением обнаружил, что левые идеи начинают развиваться уже внутри лагеря его сторонников, причем основу для этого развития составляют его же собственные, - т.е. имама Хомейни, - лозунги, положения и речи, с помощью которых он поддерживал имидж “заступника угнетенных” и которым сам, естественно, следовать не собирался. И характер противоборства между правыми и левыми фракциями достиг такого накала, что в 1987 году Хомейни был вынужден распустить единственную в стране Исламскую Республиканскую Партию, парализованную внутренней идеологической борьбой. 

Впоследствии, уже после смерти великого имама, эти левые фракции Исламской революции различной степени радикальности образовали т.н. “реформистское” течение, которое в 90-е и отчасти 2000-е годы весьма активно боролось за демократизацию общественной жизни, за эмансипацию женщин, за организацию рабочего класса (в Иране, несмотря на запрет независимых профсоюзов, существует одно из самых боевых и активных рабочих движений на всем Ближнем Востоке), против политического укрепления КСИР и

консервативных кругов во главе с аятоллой Али Хаменеи, которые сегодня обеспечили себе тотальную гегемонию на политической сцене Ирана, почти полностью уничтожив этот самый “реформизм”.

Вообще же, окопавшиеся в эмиграции поклонники монархии, очень оживившиеся после начала в сентябре 2022 антиправительственных протестов, связанных с гибелью Махсы Амини, напрямую утверждают, будто Иранская революция 1979 года была делом рук “исламско-коммунистического альянса”, что отчасти является правдой. Только никакого “альянса” в прямом смысле слова конечно же не существовало. Существовали правый и левый фланги антишахской революции, которые, после изгнания любимого монарха, тотчас же вступили в борьбу друг с другом, доведя дело в 81-82 гг. фактически до гражданской войны, победителем из которой вышел куда более хитрый имам Рухолла Хомейни. Которому удалось дискредитировать и расколоть левый лагерь (хотя это было не очень сложно, учитывая древнюю и почитаемую традицию расколов в левой среде) и по отдельности перебить всех своих противников. 

Тем не менее, несмотря на итоги своего развития, Иранская революция 1979 года является воистину эпохальным и интереснейшим событием 20 века, незаслуженно забытым современными левыми, принявшими официальный дискурс, гласящий, что в феврале 1979 года огромные массы иранцев скинули шаха лишь для того, чтобы, завернув своих женщин в хиджабы и отказавшись от части гражданских прав, передать власть в руки столь же вечных и не избираемых дедушек-богословов.

Актуально в связи с апелляцией

https://youtu.be/srRdl60cDVw?si=8_Vf1t3BLfLak8gT

Помимо громких событий современности, на прошлой неделе миновала еще и годовщина вывода советских войск из Афганистана. Посему было принято решение написать кое-что и про Афганистан.

А написать есть чего на самом деле. Потому как внимание русскоязычной публики концентрируется главным образом на деталях взаимодействия афганского революционного правительства и СССР в период 1979-89 гг., и почти все, что выходит за рамки этой темы отодвинуто в тень. Меж тем, за этими рамками остаётся много чего любопытного. 

Например, процесс генезиса движения т.н. исламских моджахедов, с которыми долго и упорно сражалась советская армия и правительство Народно-демократической Партии Афганистана. 

На самом деле (с) исламская вооруженная оппозиция возникла задолго до советского вторжения (и даже до Апрельской революции 1978) и её рост и развитие напрямую были связаны с мятежом левых в Пакистане.

Читать далее: https://telegra.ph/Afganistan-beludzhi-i-islamskaya-oppoziciya-02-19

Продолжим по Афганистану.

Одним из главных источников, поставлявших моджахедов для антисоветского сопротивления в Афганистане были пуштуны, воинственный и непокорный народ, проживающий как в самом Афганистане, так и на северо-западе Пакистана.

Сегодня этому особо удивляться не приходиться, так как последние лет 30 пуштуны в массовом сознании ассоциируются исключительно с религиозными фанатиками из запрещенного “Талибана” (как афганского, так и пакистанского). Кажется, будто эти люди исторически обречены были быть контрреволюционерами и реакционерами, таков уж их национальный дух и ничего с этим поделать нельзя. 

Но так было не всегда. Хотя религиозность и преданность своему племенному кодексу поведения (пуштунвали) являлись неотъемлемой характеристикой пуштунов издревле, сам по себе политический пуштунский национализм (который являлся составной частью идеологии того же “Талибана”) изначально носил весьма прогрессивный характер, а левые организации в 60-70-х играли значительную роль в Хайбер-Пахтунхве, пуштунской провинции Пакистана.

Однако советско-афганская война, исламистская диктатура генерала Зии-уль-Хака и саудовско-американские деньги за 10 лет развернули пуштунский национализм на 180 градусов, превратив провинцию (да и весь Пакистан в целом) в то, чем она является и по сей день: в оплот феодального консерватизма, религиозного фундаментализма и самой черной реакции.

Читать далее: https://telegra.ph/Krasnye-pushtuny-02-21

​​Навеяно ирано-афганской темой.

Снимок, дышащий бодростью. Расстрел дежурного офицера ВМФ Ирана Хушана Ануше, члена военной организации Партии Туде (коммунистической партии), который в августе 1953 года, спустя несколько дней после подготовленного ЦРУ переворота, отстранившего от власти Мохаммеда Мосаддыка, вместе с двумя товарищами близ города Хорремшехр в знак протеста поджег военный корабль и был почти сразу же схвачен и приговорен к расстрелу. Фотоснимок этот в своё время стал легендарным у антишахской оппозиции и вокруг него было выдумано много историй, одна из которых гласит, будто офицер отказался от завязывания глаз перед расстрелом, объяснив это тем, что хочет посмотреть, как трясутся руки палачей.

​​Фотография эта перекликается с не менее легендарным снимком уже из нашего времени, на котором некий Маджид Кавусифар весело машет рукой толпе перед своей публичной казнью в Тегеране 2 августа 2007 года. Этот дядька вместе со своим племянником в 2005 застрелил судью Масуда Ахмади Мохаддаси, который в эпоху своей юности принимал участие в казнях левых политзаключенных в 1988. Но застрелили его понятно не за эти грехи, а за то, что (по официальной версии властей), судья ошибочно признал Маджида виновным в хранении и употреблении алкоголя и приговорил к порке (замененной денежным штрафом). Как будто бы это навело Маджида на мысль, что судья коррумпированный и несправедливый негодяй, заслуживающий смерти. 

Уже после казни на него еще повесили несколько ограблений банков и вообще соорудили образ отмороженного головореза, который якобы стремился убить как можно больше чиновников и судей Исламской Республики. Зачем, почему - непонятно, просто хотел убить всех.

Никакого раскаяния перед смертью Маджид не выразил, а даже наоборот, вещал толпе, что его казнят за то, что он решил искоренить несправедливость.

Произошедшая 27 апреля 1978 года в Афганистане революция (она же Саурская революция, т.к. на языке дари “саур” - второй месяц афганско-персидского календаря, охватывающего период с середины апреля по середину мая), поставившая на место модернизатора Мухаммеда Дауда левое правительство Народно-революционной партии Афганистана во главе с Нур Мухаммедом Тараки, дала мощнейший импульс для роста боевого энтузиазма в рядах иранской и пакистанской левой. Наметившиеся в Афганистане радикальные перемены, вкупе с политической нестабильностью, охватившей Иран и Пакистан, вселяли надежду в сердца местных социалистов, - радикальных и не очень радикальных, - на подъём революционной волны, которая охватит весь Средний Восток.

Предпосылки к этому безусловно были, т.к. в 1978-79 Иран погрузился в пучину народных антишахских протестов, закончившихся в феврале 1979 революцией, а в Пакистане крепло сопротивление левых и демократических сил реакционному перевороту генерала Зии-уль-Хака, задумавшему превратить тогда еще более-менее светский Пакистан в клерикальную исламскую республику. В этих сложных условиях революционный Афганистан виделся надежным тылом, тем более, что культурные и языковые связи между тремя этими странами были достаточно сильными.

В случае с Ираном, немаловажным фактом была тесная культурная связь между иранскими и афганскими левыми.

Читать далее: https://telegra.ph/Afganistan-i-iranskaya-levaya-02-23

Вот и пошел третий год…

https://youtu.be/un0UJtrab-o?si=iq083ip5VgaD-8Vq

Nb: Ваня Зарядов известен нам как ультраправый человек и фронтмен пензенской группы Трезвый Заряд, принадлежащей к тому же творческому цеху, что и Русский Стяг, С-Корпус, CG Bros, Позиция и сонму подобных музыкальных радетелей за славян, белую расу и великое величие великой Руси. Только в отличие коллег, которые, либо насупившись молчат, либо вообще бросились на брустверы борьбы с американским фашизмом на экспорт, Ваня начал фрондировать, и даже выпустил по случаю мини-альбом “Похоронка”, не очень позитивно принятый некоторыми его давними фанатами-патриотами. Хотя по существу, негативное восприятие всего происходящего вполне логично для людей, держащихся русского национализма, потому как на самих русских это самое происходящее отражается не самым лучшим образом. Но, - вот такой парадокс, - среди всех медийных русских националистов законный скепсис относительно современности выражает лишь умудренный опытом Дмитрий Демушкин. В то время как толпы ультраправых антисистемщиков и нонконформистов с энтузиазмом поддержали курс на денацификацию и демилитаризацию, указанный президентом. Чего уж там говорить, если даже сын Сварога Вячеслав Дацик теперь отсвечивает в олимпийке СССР и шевроне со Сталиным, как бы иллюстрируя мощь “левого поворота”, о котором так долго говорили большевики.

Короче, в отличие от экстремистского Трезвого Заряда, сайд-проект “Ваня Зарядов” это как бы менее прямолинейное выражение таланта собственно Ивана, лайт-версия ТЗ для обывателя (тактически верная находка на самом деле). Безотносительно идейных ориентиров автора, которые мне глубоко чужды, сама песня конечно хорошая и может быть одна из лучших из того, что отрефлексировал наш несчастный народ за 2 этих трагических года.