Всеиндийская Демократическая Ассоциация Женщин (AIDWA), женское крыло Компартии Индии (марксистской), в преддверии своей XIII Национальной конференции, которая пройдет 6-9 января в Керале под лозунгом "Борьба за единство и равенство" (и куда должны приехать 850 делегатов из 25 штатов), феерически использовало в качестве "обложки" для медиа-баннера своего собрания фотографию ныне покойной Беназир Бхутто, первой женщины, ставшей премьер-министром Пакистана. 

Отношения между Индией и Пакистаном не требуют особых комментариев. Именно поэтому индийские ультраправые буквально взорвали интернет и прессу проклятиями в адрес КПИ(м) и её женской ассоциации. Индийские коммунисты давным-давно имеют репутацию "предателей родины" и "американских пакистанских подстилок", просто потому, что они без энтузиазма воспринимают великодержавные мечты об Акханд Бхарате (единой, великой и неделимой Индии, охватывающей Афганистан, Пакистан, Шри-Ланку, Бангладеш, часть Мьянмы, Бутан, часть Китая), воссоединении Хинду раштры (русского индийского мира) и расправе со всеми историческими обидчиками, - мусульманами и христианами прежде всего, - являющиеся неотъемлемыми частями хиндутвы (ультраправой идеологии, на которой базируется платформа правящей Бхаратия Джаната Парти). Короче говоря, индийские коммунисты совершенно ничего не смыслят в ге-о-по-ли-тике, и готовы отдать мать-Индию на растерзание империализму и пакистанскому исламофашизму. А на индийцев им плевать.

И вот теперь КПИ(м) снова подтверждает статус марионеток антииндийских сил, нагло выставив в качестве символа конференции своего женского крыла лицо Беназир Бхутто, "объявившую тысячелетнюю войну Индии" и тем самым подорвав тузы неофашистам по всей стране, заголосившим о "национальных предателях" и "внутренней угрозе".

Перуанский майдан

После некоторого перемирия на время рождества и нового года, протесты в Перу возобновились. Организованная еще в декабре Ассамблея Макросура, состоящая из различных общественных организаций преимущественно юга и юго-востока страны (самые нищие регионы), 4 января объявила бессрочную забастовку главный лозунг которой - "Убирайтесь все". Что как бы сигнализирует о том, что народу не нужны ни коррумпированный и проворовавшийся Конгресс, ни новый президент Болуарте, ни сброшенный путчистами демагог Кастильо; народ устал от перуанской политической системы как таковой и желает, как минимум, её радикальной трансформации через созыв Учредительного собрания и принятия новой конституции.

Что тут интересно, так это то, как официальная и особенно ультраправая пресса описывает протесты: в том же самом стиле, какой знаком нам с 2014 года. Т.е. все происходящее - скоординированный заговор экстремистов в сотрудничестве со спецслужбами иностранных государств, с применением методик "цветных революций". Перуанские ультраправые разоблачили противников подлинной "свободы", прячущихся за спинами одураченных масс. 

Кто они? Прежде всего, это "ультралевые отморозки" (маоисты из "Светлого пути" и геваристы из умершего лет 20 назад "Революционного движения Тупак Амару"), заинтересованные в нагнетании хаоса и беспорядка в стране. Зачем им это нужно? То, что они ненавидят независимое Перу и независимых перуанцев это само собой разумеется. Но кроме того, "ультралевые" тесно связаны с международными наркокартелями и глобальным трафиком, а для ведения такого бизнеса хаос в стране, являющейся вторым крупным центром производства кокаина (после Колумбии) просто необходим. Именно поэтому в рамках реализации своей стратегии перуанские "майдауны" опираются на финансовую помощь колумбийско-перуанско-боливийской наркомафии.

Другим источником многомиллионного финансирования "ультралевых" якобы выступают прямые транши, идущие по дипломатическим каналам из Мексики, Кубы, Никарагуа, Венесуэлы и Гондураса, а так же средства многочисленных НПО (иностранных агентов), которые неплохо было бы запретить для сохранения стабильности.

Кроме того, внедрившиеся в госорганы в эпоху Кастильо подрывные элементы напрямую юзают бюджетные деньги, выводимые из региональных бюджетов под предлогом найма различных "консультантов", которые на деле являются координаторами и организаторами протестов.

Ну и конечно, есть у "ультралевых" и собственные фонды, пополняемые за счет грабежей, похищений людей, охраны караванов с наркотиками и т.д.

Куда же идут все эти деньги? Во-первых, на оплату скоординированных интернет-кампаний, за счёт которых перуанцев призывают выходить на улицы. Во-вторых, на оплату противоправной деятельности одураченных людей: сами "ультралевые" руководители протеста никогда не появляются на акциях (до чего хитры, а!), посылая на улицу жертв своих манипуляций и молясь, чтобы кто-нибудь из них был убит ("сакральная жертва", помните?). А если этого не получается (перуанская полиция - эталон гуманизма и человеколюбия, потому что), так "ультралевые" экстремисты не стесняются просто выдумывать жертв полицейского насилия, выдавая за них лиц, погибших при странных обстоятельствах (да они их сами же и убили, это же понятно).

Все происходящее неслучайно: народ сам по себе не может вот так вот внезапно восстать; "ультралевые", пробравшиеся в кабинеты власти при Кастильо, теперь, когда порядок восстановлен, перешли в прямую атаку, используя новые методы терроризма и манипуляций. Имея целью погрузить доселе спокойное и стабильное Перу в хаос братоубийственной войны и насилия ради интересов международной наркомафии и внешних сил, насадить тоталитаризм и убить даже те зачатки свободы, какими пользуются перуанцы.

Вот такой дискурс нынче активно форсит перуанская правая и ультраправая пресса, подготавливая, - по некоторым прогнозам, - общественное мнение к новому "перевороту внутри переворота".

Так как за всей этой риторикой маячит фигура отставного генерала Хосе Уильяма Сапаты, президента Конгресса, руководителя правой Партии Социальной Интеграции и одного из зачинщиков смещения Кастильо, который, пользуясь нарастающим хаосом, способен сместить временного президента Дину Болуарте, которая не в состоянии навести порядок и приструнить распоясавшихся перуанских "майдаунов".

Подводя итог, хочу отметить идентичность риторики перуанских правых касательно протестов, с риторикой официальных властей, которую все мы наблюдали в отношении пресловутого украинского майдана, белорусских протестов, массовых протестов в Бирме, на Шри-Ланке, в Судане или Иране. Что это может обозначать? 

Это, во-первых, значит, что многозначительный термин "цветная революция", так же как и термин "фашизм" перешёл из области прикладной политологии в область пропагандистских штампов и используется сугубо конъюнктурно, для дискредитации того или иного общественного явления самыми различными силами, невзирая на реальный источник и цели социального движения. В устах официальных лиц, пытающихся удержать власть, "цветной революцией, навязанной из-за рубежа врагами отечества вопреки интересам народа" была и многогранная "арабская весна", и действительно мутные украинские/белорусские/гонконгские протесты, и совершенно справедливые народные бунты в Судане и Шри-Ланке (в которых левые играли немаловажную роль), и неоднозначные выступления в Мьянме, Никарагуа, Венесуэле и Иране.

А во-вторых, подобная мешанина доказывает, что техники классической "цветной революции" (организация, тактика, методы пропаганды/манипуляций и т.д.) не являются исключительной собственностью "прозападного" лагеря, показателем принадлежности к нему, а выступают просто как эффективные методы борьбы за власть в условиях авторитаризма, успешность которых была исторически доказана (да и сформулирована изначально на основе анализа какой-нибудь индийской сатьяграхи Махатмы Ганди или американского движения за права чернокожих), и теперь используется повсеместно и очень широко самыми разными силами. Даже отечественные геополитики осенью прошлого года пытались спровоцировать пророссийский "майдан" в Молдове, но добились обратного эффекта в виде зачистки пророссийского поля.

Соответственно, и методы противодействия этим "классическим" техникам столь же "классические" и все мы их прекрасно знаем: поиск внешнего финансирования (иностранные интересы), указание на централизованность (заговор) и использование манипуляций (обман), обвинения в моральной нечистоплотности (связи с наркомафией/бандитами/ЛГБТ/ненавистными олигархами) и стремлении к кровавому хаосу (катастрофизм).

Поэтому не приходится удивляться тому, что сегодня перуанские "прозападные" ультраправые в борьбе против широкого народного протеста используют те же пропагандистские приёмы, какие использовала РФ или Китай в борьбе против "прозападных" движений на майдане или в Гонконге. А "антизападные" перуанские протестующие юзают те же самые техники, какие мы могли видеть вна Украине или Белоруссии в исполнении "прозападных" сил.

14 января исполняется 12 лет с момента бегства из Туниса многолетнего диктатора Зин аль-Абидина Бен Али. Так называемая Тунисская революция, начавшаяся 17 декабря 2010 года с самосожжения мелкого торговца фруктами Мохаммеда Буазизи в городке Сиди-Бузид в знак протеста против конфискации полицией своей тележки, увенчалась полным триумфом: не сумев совладать с поднявшимся массовым движением недовольства, господин Бен Али сложил с себя полномочия и отбыл в длительную командировку в направлении Саудовской Аравии, где и успешно помер в 2019 году. А тунисские события неожиданно всколыхнули весь арабский мир, дав старт мощнейшей волне продемократических выступлений, - известных под наименованием «Арабская весна», - радикально перестроивших всю политическую архитектуру Ближнего Востока и Северной Африки. Таким образом, несчастный Мохаммед Буазизи со своей копеечной тележкой сам того не желая запустил давно уже назревавший процесс радикальной социально-политической трансформации (вернее – попытки трансформации), приведший в движение миллионы жителей арабского мира и стоивший жизней десятков тысяч человек.

В отличие от прочих стран региона, по которым прокатилась волна «Арабской весны», Тунисская революция примечательна тем, что в ней большую роль сыграли левые. Больше того скажу: именно за счёт левых Тунисская революция избежала реакционного уклона и простой смены отдельных лиц в правительстве, оставшись на десятилетие чуть ли не единственным примером относительно успешной демократизации общественно-политической жизни, в отличие от многих других стран, где «арабская весна» закончилась либо бессмысленной и бесконечной гражданской войной (Ливия, Сирия, Йемен, Ирак), либо восхождением новой группы диктаторов (Египет), либо укреплением авторитаризма при минимуме политических реформ (Бахрейн, ОАЭ, Иран, Алжир, Судан, Кувейт, Марокко). Однако в 2021 году, после переворота, устроенного президентом Каисом Саиди, Тунис потерял это своё звание «единственного исключения из общего правила»: теперь и эта страна потихонечку разворачивается назад, в сторону суперпрезидентской республики эпохи Бен Али. Но то, что этот разворот не произошёл гораздо раньше (как в Египте, например), полностью заслуга левых.

Читать далее: https://telegra.ph/Levye-i-revolyuciya-v-Tunise-2011-01-10

Чем Компартия Индии (марксистская) отличается от КПРФ?

КПИ(м) это крупнейшая коммунистическая партия Индии (крупнее "исторической" КПИ, от которой она откололась в 1964 году в рамках советско-китайского конфликта), одна из 8 т.н. "национальных партий" страны, насчитывающая более миллиона членов (хотя по меркам миллиардной Индии это и не так много). Плюс - около 6 миллионов в подконтрольном Центре Индийских Профсоюзов, примерно столько же - в женской ассоциации, 4 миллиона в Студенческой федерации и еще 10 миллионов в Демократической федерации молодёжи. Тем не менее, верхушка КПИ(м) пребывает в постоянной тревоге: несмотря на то, что женская и молодежная секции растут (к последней только в 2022 году присоединилось более полутора миллионов человек), количество непосредственно членов партии медленно, но неуклонно снижается все последние годы, вместе с политическим влиянием КПИ(м). Как ни печально, ииндийские коммунисты в этом плане значительно уступают правым и ультраправым.

Например, в Западной Бенгалии, которая раньше была оплотом левых сил, нынче коммунисты просто вытеснены из политической жизни и никак не могут вернуть свои позиции в то время, как основная политическая борьба в штате разворачивается между ультраправыми индийскими националистами из Бхаратия Джаната Парти и ультраправыми бенгальскими националистами из Конгресса Тринамула. Расценивая оба этих лагеря как реакционные (используется даже термин "Биджемул" для того, чтобы продемонстрировать, что БДП и КТ это одно и то же), индийские коммунисты который год пытаются проповедовать "третий путь" во главе с самими собой, но получается не ахти. 

Читать далее: https://telegra.ph/CHem-Kompartiya-Indii-marksistskaya-otlichaetsya-ot-KPRF-04-02

Национальная специфика ланкийских левых

Есть вна Шри-Ланке такая политическая партия, "Джанатха (Джаната) Вимукти Перамуна", в переводе с сингальского Народно-освободительный фронт. Сегодня это типичная социал-демократическая партия, причем с сильным националистическим уклоном, но с 60-х по начало 90-х это была леворадикальная, постоянно подчеркивающая свою связь с большевизмом, политическая организация. 

Оригинальна данная партия была прежде всего тем, что, разорвав отношения как с пропекинским крылом Компартии Цейлона (из которой в 1965-66 вышло "твердое ядро" ДВП), так и с просоветским крылом той же КПЦ, Народно-освободительный Фронт еще ополчился и на троцкистов из "Ланка Сама Самаджа" (Социалистическая Партия Шри-Ланки, одна из наиболее влиятельных троцкистских партий в мире в тот момент). Таким образом, отвергнув и "сталинско-маоистскую", и "хрущевско-брежневскую", и "троцкистскую" ревизию марксизма, "Джанатха Вимукти Перамуна" провозгласил своей линией "марксизм-ленинизм, применённый к национальным условиям Шри-Ланки" задолго до того, как это стало мейнстримом. 

С точки зрения практики, ориентированность на "национальную специфику" сыграла существенную роль в подъёме организации, которая за 5 лет превратилась из кружка ноунеймов, тусующихся в пригородных трущобах столицы, в достаточно широкое движение. Пропагандистская деятельность ДВП отличалась новаторством: в то время как "старая левая" пыталась нудно накачивать своих адептов через книги и газеты (традиционный способ коммуникации) тяжёлой политинфой, которую в итоге понимали и постигали очень немногие, ДВП действовал иначе. Соображая, что бóльшая часть ланкийцев в силу низкой образованности, с трудом воспринимает любую сколь-либо сложную информацию, ДВП применила абсолютно новую (для Шри-Ланки) систему политической подготовки кадров, известную под наименованием "панти паха" (пять занятий): цикл коротких устных лекций, через которые до неофитов доносились основные моменты политической линии организации. 

Опираясь на "национальную специфику" (признание объективной неготовности ланкийцев к восприятию сложной инфы), ДВП применяла и другие прорывные для своей страны методы рекрутинга и пропаганды. Например, в 1970 году организация впервые исполнила централизованную кампанию по размещению в людных местах самодельных плакатов с набором понятных лозунгов (почему-то никто до них плакаты не использовал, а после успеха Народно-освободительного фронта их стали использовать все). 

Чуть позже (во второй половине 70-х) ДВП создали пропагандистский ансамбль национальной музыки "Vimukthi Gee", действовавший на принципах "Ласкового мая": т.е. несколько музыкальных групп под одним и тем же именем гастролировали по ланкийской глубинке, потчуя охочих до развлечений селян и жителей пригородов привычной им музычкой, присовокупляя к традиционным мелодиям современные революционные тексты. Предполагаю, что этот принцип ланкийцы таки свистнули у Национального Фронта Освобождения Южного Вьетнама, который в 60-е славился своими подпольно действовавшими музыкально-театральными агитационными ансамблями, однако в условиях Шри-Ланки это было тогда могучей инновацией.

Весьма интересной чертой, вытекающей из "национальной специфики", стало отношение ДВП к алкоголю, табаку и наркотикам. Потому как задолго до того, как на благословенном Западе в моду вошёл "straight edge" (молодёжная андеграундная субкультура, базирующаяся на здоровом образе жизни, кто не знает), ланкийские ультралевые уже были заправскими "стрейтэйджерами". Причем произошло это чисто случайно.

Дело в том, что в эпоху первоначальной организации 65-69 гг. у ДВП почти не было денег. Одинаково негативно относясь и к Москве, и к Пекину, и к официальной власти, и к Индии, и к США с Великобританией (т.е. ко всем центрам, откуда можно было бы черпать поддержку), ДВП представлял собой организацию, бюджет которой состоял только из взносов немногочисленных членов, которые жертвовали на общее дело половину своих нищенских зарплат.

И в какой-то момент выяснилось, что ряд товарищей могли бы отдавать и побольше, если бы не тратили денюжки на ликёр и сигареты. Поэтому общим решением был взят курс на отказ от пагубных привычек, создающих дыру в кармане ДВП.

Со временем, этика первоначального ядра Народно-освободительного Фронта не только стала общепринятой, но и была увязана с буддистским моральным кодексом для мирян (бóльшая часть населения острова сингалы-буддисты), известным под названием "Закон Гихи" (Gihi Vinaya), что принесло дополнительную популярность движению в консервативной религиозной провинции. Помимо этого, ДВП со своей неписанной этикой начали ссылаться и на традиции антиколониального движения 19 века ("буддистское возрождение"), одним из инструментов которого стали многочисленные "общества трезвости", боровшиеся против хорошей британской традиции спаивать и скуривать аборигенов. Короче говоря, вот так совершенно случайно "Джанатха Вимукти Перамуна" нашёл еще один способ увязывания своей деятельности с традициями простых сингалов.

А в течение периода запрета 82-87 и непосредственно кровопролитного повстанчества 87-89 гг. ДВП временами переходили от более-менее миролюбивого "стрейт эйджа" к самому экстремистскому "хардлайну", грабя и сжигая грузовики с сигаретами и спиртом, поджигая алкогольные лавки, избивая, а иногда и убивая торговцев самогоном. 

И даже после воссоздания ДВП в 1994 (в 89-91 организация была по большей части физически уничтожена; например, из 12 членов Политбюро в живых остался только один человек и то благодаря спешному отъезду в Австралию) уже в качестве официальной политической партии с сильным националистическим уклоном, эта этика была сохранена в качестве доброй традиции. А в 2012 году, когда из ДВП на волне недовольства оппортунизмом, буржуазным перерождением и сингальским шовинизмом вышла многочисленная левая фракция, преобразовавшаяся затем в Передовую Социалистическую Партию, она тоже унаследовала эту принципиальную позицию неприятия алкоголя, табака и наркотиков. Поэтому во время прошлогоднего антиправительственного движения "народной волны" подконтрольная партии молодёжь всячески противодействовала появлению алкоголя на протестах, удаляя от ланкийского "майдана" лиц, пытавшихся из-под полы продать рюмочку-другую самопляса какому-нибудь возбужденному протестанту.

Такая вот любопытная национальная специфика.

Меж тем, к немалому лично моему удивлению, революционная волна в Судане, поднявшаяся в конце 2018 года, все никак не идёт на убыль, ломая замыслы иностранных и местных начальничков, которые четвертый год пытаются любыми силами превратить т.н. "славную декабрьскую революцию" в простую смену лиц в правительстве. Испробовано всё: резня на улицах, военный переворот, подкуп правых секторов оппозиции, прямое давление извне (ООН, Организации Африканского Единства, международных партнеров Судана, типа США, Канады, Саудовской Аравии и Египта). Получается плохо. Не выходит у генералов и истеблишмента всучить суданцам подконтрольное и декоративное "революционное правительство", никак не выходит.

Основным барьером на этом пути стали органы народной организации (квартальные Комитеты Сопротивления и отчасти профсоюзная Ассоциация Суданских Профессионалов) и стоящий за их спинами (либо выражающий мнение масс - кому как нравится) левый политический блок под руководством Суданской Компартии. Которые не просто не идут на контакт с дружелюбными генералами и буржуазной оппозицией (с которой генералы таки достигли принципиального соглашения о "переходе к демократии"); массы и левый блок категорически отвергают любые переговоры с военными, требуя вместо фиктивного процесса "демократизации" (фактического сохранения нынешней системы с минимумом реформ) реализовать разработанную самими же комитетами Революционную Хартию об установлении народной власти.

С 25 октября 2021 года (когда военные осуществили переворот под соусом "борьбы с хаосом", установившимся в стране после свержения многолетней тирании Аль-Башира в 2019) страну сотрясали многочисленные мирные (принципиально мирные) протестные манифестации комитетов, на которые сами военные чаще всего отвечали насилием, в результате чего 122 человека было убито, сотни получили ранения. "Борьба с хаосом", стало быть, породила еще бóльший хаос, поскольку к волнениям в центре присовокупились этнические и племенные беспорядки на окраинах страны, где нарастают проблемы, вызванные параличом власти. Судан погрузился в тяжелейший политико-экономический кризис, так что генералы таки вынуждены были наступить на горло собственной песне и подписать в декабре с буржуазной оппозицией рамочное соглашение о формировании переходного правительства. Как уже было сказано, ни Комитеты Сопротивления, ни левый блок во главе с Суданской Компартией, это соглашение не признали, расценив его как надувательство. Но на некоторое время ситуация притихла. Ненадолго.

Поскольку во вторник в Хартуме, Омдурмане, Бахри и Мадани вновь запахло слезоточивым газом: по призыву Комитетов Сопротивления тысячи демонстрантов собрались на улицах чтобы выразить свой протест против рамочного соглашения и условий жизни в стране, а также потребовать справедливого расследования убийств мирных манифестантов, произошедших за последний год. Несмотря на реверансы военных в сторону буржуазной оппозиции, в отношении левого сектора никаких послаблений после подписания соглашения допущено не было. Поэтому полиция встретила демонстрантов дубьём, газом, светошумовыми гранатами и водомётами. 

Комитеты сопротивления, в свою очередь, ответили на меры властей оперативным маневрированием (эту методику управления большими массами людей и координаторы, и активные участники хорошо отработали за 4 года неустанных уличных волнений) и ответным шквалом камней. Пишут, будто в Хартуме столкновения между полицией и демонстрантами длились весь день, возникая попеременно то на одной улице, то на другой. При этом полиции мешали передвигаться огромные пробки, которые власти сами же создали, перекрыв мосты, соединяющие три части Большого Хартума. 

Особую шутку с властями сыграли военные пенсионеры и лица, уволенные из ВС по состоянию здоровья. Эти коварные, но списанные со счетов "защитники родины и порядка", недовольные мизерными пенсиями и социальными выплатами, додумались устроить свою акцию протеста параллельно с демонстрациями комитетов, перекрыв проспект напротив генерального штаба вооруженных сил.

#Судан

И естественно, собрав тем самым еще одну огромную автомобильную пробку, внеся свою лепту в организацию транспортного хаоса в столице, очень мешающего полиции в подавлении антиправительственных выступлений.

#Судан