Я переместилась в Москву, но есть ещё несколько алматинских историй, о которых я хочу рассказать.
Первая из них — о кафе «Льдинка». Это небольшое модернистское здание, которое появилось в центре города (и сначала как будто бы недолго было сувенирным магазином) в 1967 году.
Круглый стеклянный павильон с опорой в центре со временем оброс эффектными металлическими пластинами сверху и бетонным основанием снизу — и превратился в кафе-мороженое. Современные городские медиа пишут, что по выходным сюда заглядывали семьи с детьми, а по вечерам в будни — богемная молодёжь.
В 1990-е и 2000-е кафе постепенно приходило в упадок, и в 2012 сгорело. Но уже в 2015 году на его месте появилось новое круглое здание, снова с опорой в центре — более мощной и с расходящимися балками из клеёного бруса. Остекление, хоть и перестало быть панорамным, заняло довольно существенную часть здания.
Кафе-достопримечательность советского города перезапускала казахская ресторанная компания Parmigiano Group.
Первая из них — о кафе «Льдинка». Это небольшое модернистское здание, которое появилось в центре города (и сначала как будто бы недолго было сувенирным магазином) в 1967 году.
Круглый стеклянный павильон с опорой в центре со временем оброс эффектными металлическими пластинами сверху и бетонным основанием снизу — и превратился в кафе-мороженое. Современные городские медиа пишут, что по выходным сюда заглядывали семьи с детьми, а по вечерам в будни — богемная молодёжь.
В 1990-е и 2000-е кафе постепенно приходило в упадок, и в 2012 сгорело. Но уже в 2015 году на его месте появилось новое круглое здание, снова с опорой в центре — более мощной и с расходящимися балками из клеёного бруса. Остекление, хоть и перестало быть панорамным, заняло довольно существенную часть здания.
Кафе-достопримечательность советского города перезапускала казахская ресторанная компания Parmigiano Group.
❤1
Но моя любимая часть истории — не эта, а вот какая. В 2020-м, после того, как проект Parmigiano Group закрылся (они позаигрывали с советской эстетикой, отсюда последнее фото выше, а само здание успело побыть светлым и тёмным), точку купила другая ресторанная группа — abr+ (очень вкусная, к слову). И сделала в круглом здании ресторан «Огонёк».
Льдинка — огонёк! По-моему, это правда очень остроумно. Я очень смеялась над этой лобовой языковой игрой — она не очень понятна приезжему, но как будто бы всё время подмигивает горожанину.
Нормальных фотографий этого периода я не отыскала, хотя прямо сейчас ресторан так и выглядит — так что показываю те, что нашла: вместо дерева появился бетон (или штукатурка) и барельефы с солнцем и головой кочевой женщины, крыша стала рельефной (и напоминающей модернистские ритмы, которых в Алматы немало), деревянные колонны внутри тоже оштукатурены, а весь интерьер являет собой современное европейское благополучие.
Льдинка — огонёк! По-моему, это правда очень остроумно. Я очень смеялась над этой лобовой языковой игрой — она не очень понятна приезжему, но как будто бы всё время подмигивает горожанину.
Нормальных фотографий этого периода я не отыскала, хотя прямо сейчас ресторан так и выглядит — так что показываю те, что нашла: вместо дерева появился бетон (или штукатурка) и барельефы с солнцем и головой кочевой женщины, крыша стала рельефной (и напоминающей модернистские ритмы, которых в Алматы немало), деревянные колонны внутри тоже оштукатурены, а весь интерьер являет собой современное европейское благополучие.
❤11
Forwarded from Старая Москва
Над садом бывшей мастерской скульптора Вучетича, что на краю Тимирязевского парка, высится исполинская гипсовая голова. Это эскиз знаменитого монумента «Родина-мать». На частной территории дома стоят и другие скульптуры автора, но многие скрыты от глаз прохожих. Зато голову, укутанную строительными лесами, еще можно разглядеть с дорожки между старых дач.
❤12
В начале недели писала для Софт Культуры пост об Ахиме Менгесе — классном профессоре штутгартского университета, который много лет курирует в нём всякие цифровые инновации. В конце 2022 года его исследовательская работа удостоилась премии Лейбница — немецкую научную премию впервые получил архитектор.
При этом штуки, над которыми он работает, кажется, часто вообще непонятны российским архитекторам — как будто павильоны вовсе и не архитектура (мы рассказывали об одном классном вот тут, ICD-ITKE Research Pavilion — другие есть в посте).
И в связи с написанием этого текста я вспомнила сразу много классных штук. Например, как до меня только на второй, кажется, год работы с Софт Культурой дошло, что архитектурную форму, построенную на цифровых экспериментах, нельзя оценивать тем же мерилом, что и маленькие чувственные домики или большие проекты из BIM — но мы всё равно это часто делаем. Такая простая идея — и такая новая для меня когда-то.
Но главное, конечно, я вспомнила о Фрае Отто, тоже работавшем в Штутгарте. О его аналоговых экспериментах в доцифровую эпоху — и главное, о том, как умно и одновременно нежно его инженерные и архитектурные работы взаимодействовали с природой и контекстом.
При этом штуки, над которыми он работает, кажется, часто вообще непонятны российским архитекторам — как будто павильоны вовсе и не архитектура (мы рассказывали об одном классном вот тут, ICD-ITKE Research Pavilion — другие есть в посте).
И в связи с написанием этого текста я вспомнила сразу много классных штук. Например, как до меня только на второй, кажется, год работы с Софт Культурой дошло, что архитектурную форму, построенную на цифровых экспериментах, нельзя оценивать тем же мерилом, что и маленькие чувственные домики или большие проекты из BIM — но мы всё равно это часто делаем. Такая простая идея — и такая новая для меня когда-то.
Но главное, конечно, я вспомнила о Фрае Отто, тоже работавшем в Штутгарте. О его аналоговых экспериментах в доцифровую эпоху — и главное, о том, как умно и одновременно нежно его инженерные и архитектурные работы взаимодействовали с природой и контекстом.
Поиск кратчайших и логичных траекторий с помощью нитей в воде, павильон для птиц в мюнхенском зоопарке и даже реализованный стадион-тент для Олимписких игр 1972, когда вместо бетона использовались лёгкие конструкции — по-моему, во всём этом ощущается не только огромная работа мысли, но и безграничная любовь к миру.
Но я всё думаю, что красота работ Отто не в их внешнем облике — штуки-то, в общем, странные внешне. Их красота — в инженерной мысли и той самой деликатности и внимательности к природе, в максимально разумном и бережном использовании материалов, благодаря которым фигура архитектора уходит на второй или третий план. Никакой тебе демиурговости.
О работах Отто мы с Софт Культурой тоже писали — здесь есть небольшой материал о нём и других пионерах алгоритмического проектирования. А здесь — более подробный вебинар о том же. А ещё существует документальный фильм об Отто — Spanning the Future: его нет в открытом доступе, но о нём есть небольшой материал с трейлерами.
Но я всё думаю, что красота работ Отто не в их внешнем облике — штуки-то, в общем, странные внешне. Их красота — в инженерной мысли и той самой деликатности и внимательности к природе, в максимально разумном и бережном использовании материалов, благодаря которым фигура архитектора уходит на второй или третий план. Никакой тебе демиурговости.
О работах Отто мы с Софт Культурой тоже писали — здесь есть небольшой материал о нём и других пионерах алгоритмического проектирования. А здесь — более подробный вебинар о том же. А ещё существует документальный фильм об Отто — Spanning the Future: его нет в открытом доступе, но о нём есть небольшой материал с трейлерами.
❤12
Что-то контент про Менгеса и Отто шокировал читателей, похоже — и куча народу сбежало)
Ладно, тогда ловите материал полегче. На днях мы выпустили интервью с молодым дизайнером Эдуардом Еремчуком, который придумывает какие-то невероятные весёлые штуки. Почитайте и послушайте — по-моему, история правда очень вдохновляющая.
Ладно, тогда ловите материал полегче. На днях мы выпустили интервью с молодым дизайнером Эдуардом Еремчуком, который придумывает какие-то невероятные весёлые штуки. Почитайте и послушайте — по-моему, история правда очень вдохновляющая.
Софт Культура
Эксперименты, фэшн, панк и вау-эффекты
Летом 2022 года мы поговорили с несколькими российскими архитекторами и дизайнерами интерьера о том, как устроена их работа: от самоопределения и основных принципов проектирования до предпочтений в софте и поисков заказов.
❤2
А я в дополнение поделюсь вот чем: я вычитывала этот материал как корректор, и в части, где Эдик рассказывает о своём опыте работы, появляется Bureau Betak.
Если вы, как и я, впервые о них слышите, то рассказываю: это классные ребята с офисами в Нью-Йорке, Париже и Шанхае, которые запускают модные показы.
То есть и придумывают концепции, и реализуют их. Команда рассказывает о своих проектах в лаконичном блоге на сайте, но больше подробностей можно найти в сторонних публикациях — например, на designboom или в материале Frame.
Отбитый домик для показа Dior в саду музея Родена (снаружи он, по-моему, гораздо эффектнее, чем внутри). Павильон на выставке TEFAF для ньйоркской галереи со смешным названием Gmurzynska, главный герой которого — диодная сетка. Сценография показов Saint Lauren и Bottega Veneta. В общем, ребята правда классные.
Если вы, как и я, впервые о них слышите, то рассказываю: это классные ребята с офисами в Нью-Йорке, Париже и Шанхае, которые запускают модные показы.
То есть и придумывают концепции, и реализуют их. Команда рассказывает о своих проектах в лаконичном блоге на сайте, но больше подробностей можно найти в сторонних публикациях — например, на designboom или в материале Frame.
Отбитый домик для показа Dior в саду музея Родена (снаружи он, по-моему, гораздо эффектнее, чем внутри). Павильон на выставке TEFAF для ньйоркской галереи со смешным названием Gmurzynska, главный герой которого — диодная сетка. Сценография показов Saint Lauren и Bottega Veneta. В общем, ребята правда классные.
❤4