Пробую освоиться на Readymag — пока смутно понимаю, как это работает, но решила перенести свою любимую Ильзе Кроуфорд туда (оригинал текста живёт на Berlogos)
Гуманистическая позиция: Ильзе Кроуфорд
Гуманистическая позиция: Ильзе Кроуфорд | Readymag
Британский дизайн, тактильные впечатления и работа с пространством
Когда-то сто лет назад мы с Сашей Острогорским делали материал для пиковского журнала, в котором рассказывали о нескольких жилых районах, появившихся на месте промзон. Потом у ПИКа появился сайт, и материал перекочевал туда. Среди объектов есть один, который кажется мне самым интересным — жилой комплекс WagnisART, который возник на месте военного городка в Мюнхене (он в тексте 5-й по счёту).
Мне нравится и история о том, как жители обсуждали будущее здание с архитекторами ещё на стадии строительства, и история про открытый двор, над которым на 4-м этаже проложены улицы, доступные только жителям.
У комплекса странная форма (особенно по сравнению с окружающей застройкой), но что-то в нём есть славное и хаотичное. Подробнее о проекте на ArchDaily.
Мне нравится и история о том, как жители обсуждали будущее здание с архитекторами ещё на стадии строительства, и история про открытый двор, над которым на 4-м этаже проложены улицы, доступные только жителям.
У комплекса странная форма (особенно по сравнению с окружающей застройкой), но что-то в нём есть славное и хаотичное. Подробнее о проекте на ArchDaily.
В начале 2017-го года я начала на Berlogos рубрику «Будем знакомы» — цикл текстов об архитекторах, которые делают классные штуки и в общем, довольно известны, но не всегда первыми приходят в голову.
Эта история помогала мне самой сесть и познакомиться уже наконец-то с этими ребятами. Потом я обленилась, материалы как-то сами собой сошли на нет, но сейчас я думаю, как бы продолжить эту рубрику — и эти знакомства.
Не все материалы получились удачными, но благодаря некоторым я узнала, что Айреш Матеуш — это братья, а не имя и фамилия одного человека, Керез — классный архитектор (что, вообще-то, не требует доказательств, но не было для меня очевидным), а Кампо Баеза — один из моих любимых архитекторов.
Вот материалы, которые кажутся мне самыми удачными:
• Кристиан Керез
• Джон Поусон
• Альберто Кампо Баеза
• Дьебедо Франсис Кере
• Айреш Матеуш
• Паулу Мендес да Роша
На фото: Pinacoteca do Estado — историческое здание, в котором хранится старейшая художественная коллекция в Сан-Паулу. Проект Паулу Мендеса да Роши.
Эта история помогала мне самой сесть и познакомиться уже наконец-то с этими ребятами. Потом я обленилась, материалы как-то сами собой сошли на нет, но сейчас я думаю, как бы продолжить эту рубрику — и эти знакомства.
Не все материалы получились удачными, но благодаря некоторым я узнала, что Айреш Матеуш — это братья, а не имя и фамилия одного человека, Керез — классный архитектор (что, вообще-то, не требует доказательств, но не было для меня очевидным), а Кампо Баеза — один из моих любимых архитекторов.
Вот материалы, которые кажутся мне самыми удачными:
• Кристиан Керез
• Джон Поусон
• Альберто Кампо Баеза
• Дьебедо Франсис Кере
• Айреш Матеуш
• Паулу Мендес да Роша
На фото: Pinacoteca do Estado — историческое здание, в котором хранится старейшая художественная коллекция в Сан-Паулу. Проект Паулу Мендеса да Роши.
Из своего студенчества я вынесла привычку с придыханием говорить и думать о Баухаузе. Прошлогодняя поездка в здание школы в Дессау и вся тамошняя обстановка, начиная от пустого воскресного города, пахнущего канализацией, и заканчивая хамством ребят, которые там работали и решили не сообщать, что часть здания выглядит как инсталляция Кристо, так что на легендарные балконы посмотреть удастся разве что изнутри комнаты, в которой мы остались ночевать, к счастью, выбили из меня эти глупости.
После того, как всё это оказалось вполне реальным и полным несовершенств, никакого пиетета больше не осталось. Хотя всё это не умаляет того, что Баухауз — большая веха в истории дизайна.
Не знаю, испытаю ли я когда-нибудь такое разочарование в связи с другой немецкой школой — Ульмом, но пока я продолжаю верить, что там происходило и правда что-то классное: от сотрудничества с молодой компанией Braun и разработки по-настоящему красивых предметов до драматических разногласий между Максом Биллом и Томасом Мальдонадо.
После того, как всё это оказалось вполне реальным и полным несовершенств, никакого пиетета больше не осталось. Хотя всё это не умаляет того, что Баухауз — большая веха в истории дизайна.
Не знаю, испытаю ли я когда-нибудь такое разочарование в связи с другой немецкой школой — Ульмом, но пока я продолжаю верить, что там происходило и правда что-то классное: от сотрудничества с молодой компанией Braun и разработки по-настоящему красивых предметов до драматических разногласий между Максом Биллом и Томасом Мальдонадо.
Однажды я решила превратить свою студенческую работу о школе в статью. Пока я писала этот текст, я узнала о третьей важной фигуре — человеке по имени Отл Айхер, который стал последним ректором школы. Этот дизайнер-график руководил разработкой фирменного стиля для Lufthansa, а потом, уже вне школы, разрабатывал пиктограммы для Мюнхенской олимпиады.
Я попробовала уложить всё это в один текст, но конечно, это совсем не полная картина — и я до сих пор не знаю, почему школа закрылась и что конкретно там случилось. Предполагаю, что кто-нибудь мог заподозрить в школе прокоммунистическую направленность и не на шутку встревожиться — или случилось какое-нибудь финансовое обострение, или всё сошлось. На последнем фото в тексте старенький Вальтер Гропиус вещает в рупор на студенческой демонстрации — под знаменем Bauhaus, конечно.
А статья вот здесь.
Я попробовала уложить всё это в один текст, но конечно, это совсем не полная картина — и я до сих пор не знаю, почему школа закрылась и что конкретно там случилось. Предполагаю, что кто-нибудь мог заподозрить в школе прокоммунистическую направленность и не на шутку встревожиться — или случилось какое-нибудь финансовое обострение, или всё сошлось. На последнем фото в тексте старенький Вальтер Гропиус вещает в рупор на студенческой демонстрации — под знаменем Bauhaus, конечно.
А статья вот здесь.
Текст про Люсьена Кролля, который я писала уже пару лет назад (ого), до сих пор кажется мне удачным. Не знаю, что в работе этого человека нравится мне больше — история про общежитие с забавным названием MéMé, которое похоже на улей и которое продолжило жить и после вынужденного ухода архитектора, или история про 12 монахинь, которые заказали Кроллю жилой корпус для общины.
1975-й, Бельгия, левацкий настрой деликатного архитектора и доминиканский орден с приданым в виде дубового гардероба, дверцы которого обязательно надо сохранить — всё это кажется каким-то невероятным, и в то же время это абсолютно реальная история.
Мне очень нравится выверенная (или не до конца выверенная) хаотичность этих зданий — да и озорство, с которым они, должно быть, создавались.
На фото то самое здание для доминиканского ордена в коммуне Оттиньи.
Текст вот здесь.
1975-й, Бельгия, левацкий настрой деликатного архитектора и доминиканский орден с приданым в виде дубового гардероба, дверцы которого обязательно надо сохранить — всё это кажется каким-то невероятным, и в то же время это абсолютно реальная история.
Мне очень нравится выверенная (или не до конца выверенная) хаотичность этих зданий — да и озорство, с которым они, должно быть, создавались.
На фото то самое здание для доминиканского ордена в коммуне Оттиньи.
Текст вот здесь.
На этой неделе все рассказывают о том, что Джеймс Таррелл получает какие-то миллионы на развитие своего кратера «Роден» благодаря Канье Уэсту.
Мне кажется, что Таррелл какой-то феноменальный мыслитель и художник, потому что всё, что он делает, очень просто — и при этом очень убедительно.
У меня есть статья-moodboard о нём и его проктах, которая, наверное, относится к моим любимым текстам. Пора уже когда-нибудь оказаться внутри его инсталляции.
Мне кажется, что Таррелл какой-то феноменальный мыслитель и художник, потому что всё, что он делает, очень просто — и при этом очень убедительно.
У меня есть статья-moodboard о нём и его проктах, которая, наверное, относится к моим любимым текстам. Пора уже когда-нибудь оказаться внутри его инсталляции.
Нашла забавный сайт французского архитектора по имени Axel de Stampa, на котором он показывает свои гифки со зданиями (он делал их для журнала AD) и проекты. В суть островов из мусора я не слишком вникала, а вот Casa Futebol показался мне остроумным.
Продолжаю рубрику #досадный_модернизм: архив Баухауза в Берлине на удивление крошечный, особенно по сравнению с расположенным рядом зданием — странно, что его ещё никто в кармане не унёс.
Ну и стройка, конечно, тут как тут.
Ну и стройка, конечно, тут как тут.
На этой неделе Ксюша Зверева написала большую статью о набережной томской реки Ушайки и проблемах общественных пространств в России — а я отредактировала.
Во время работы над текстом у Ксени был план, по которому мы шли, чтобы критиковать набережную предметно. Где-то в середине был пункт «Общественное пространство», который состоял из одной заметки: «Это нифига не общественное пространство!».
В общем, получился большой материал, над которым было приятно работать.
Во время работы над текстом у Ксени был план, по которому мы шли, чтобы критиковать набережную предметно. Где-то в середине был пункт «Общественное пространство», который состоял из одной заметки: «Это нифига не общественное пространство!».
В общем, получился большой материал, над которым было приятно работать.
Случайно наткнулась на несколько видео из мастерских MoMA, сделанных в преддверии выставки о наследии Фрэнка Ллойда Райта в 2017-м.
Моё любимое — видео о макете нереализованного небоскрёба St. Mark’s Tower, спроектированного в конце 1920-х.
Кажется, из-за того, что ты видишь всё через камеру, периодически возникает ощущение, что тебе показывают не макет столетней давности, а маленькое состарившееся и обветшавшее здание.
Этот эффект усиливается, когда сотрудники мастерской рассказывают и показывают, как они реставрировали его, как вычинили только одну часть, оставив другие фасады в первозданном виде — в общем, как работать по заветам Венецианской хартии.
Посмотрите — там всего 4 минуты.
Моё любимое — видео о макете нереализованного небоскрёба St. Mark’s Tower, спроектированного в конце 1920-х.
Кажется, из-за того, что ты видишь всё через камеру, периодически возникает ощущение, что тебе показывают не макет столетней давности, а маленькое состарившееся и обветшавшее здание.
Этот эффект усиливается, когда сотрудники мастерской рассказывают и показывают, как они реставрировали его, как вычинили только одну часть, оставив другие фасады в первозданном виде — в общем, как работать по заветам Венецианской хартии.
Посмотрите — там всего 4 минуты.
YouTube
Frank Lloyd Wright: Conserving St. Mark’s Tower Model
MoMA conservator Ellen Moody prepares a wood and paperboard model of Frank Lloyd Wright’s St. Mark’s-in-the-Bouwerie Towers for restoration. The St. Mark's Tower model will be one of many featured in the upcoming exhibition "Frank Lloyd Wright at 150: Unpacking…
Статья Domus об итальянском рационализме и «Группе 7» — для меня тескт пестрит новыми незнакомыми именами и объектами, не говоря уже о модернистских чёрно-белых фотографиях и невнятно-цветной съёмке Casa del Fascio.
На фото: Casa delle armi at the Foro Mussolini (Рим), Луиджи Моретти.
На фото: Casa delle armi at the Foro Mussolini (Рим), Луиджи Моретти.
Forwarded from Сad monkey
Архитектура прусского неоклассициста Карла Фридриха Шинкеля (1781-1841), для которой характерны тщательная работа с пропорциями и выделение отдельных архитектурных элементов, оказала большое влияние на Миса. По его собственным словам “ Старый музей (Altes Museum) Шинкеля был великолепным зданием. По нему можно было научиться всему об архитектуре - и я пытался это сделать”.