🟢 Социальная архитектура обрела образовательную институционализацию — запущены две магистерские программы. Пока они реализуются в привязке к направлениям подготовки «Политология» и «Социология», но в будущем возможные и иные комбинации. В частности, было озвучено мнение о том, что социальная архитектура также должна учитывать управление проектами, социальную психологию, экономику.

🟢 Социальная архитектура — антидот в ситуации идеального шторма, обусловленного происходящими в обществе и политике процессами. Выиграет тот, кто быстрее и эффективнее адаптируется к изменениям, которые происходят все быстрее и все чаще. И не будет сводить результат работы с общественным мнением к электоральным результатам. Социальные эффекты и качественные изменения повседневной жизни — на первом месте.

🟢 Уже разрабатывается профессиональный стандарт, что говорит о том, что студенты магистерских программ, а в будущем, вероятно, и бакалавриата, будут понимать, как и где работать, кто будет заказчиком, какие компетенции приоритетны для освоения. При наличии объективного запроса государства на таких специалистов интересно будет посмотреть, кто из бизнес-сегмента первым разместит объявление «В штат компании требуется социальный архитектор».

Параметры бюджета по сути будут учитывать партийную повестку на 2026 год. И здесь на первый план выйдут социальные законопроекты, например, прогрессивная шкала маткапитала и дополнительные льготы участникам СВО (Якушев заявил о 10-и таких законопроектах, которые планируется рассмотреть осенью). Полагаю, подобные инициативы частично перейдут и на весеннюю сессию. А вот спорные и чувствительные законопроекты Госдума постарается закрыть в этом году, чтобы не создавать конфликтное поле накануне выборов.

Повестка Госдумы на 2026 год будет определяться накопительным итогом — послание президента, ситуация на СВО, съезды парламентских партий. Будут оттачиваться основные темы, с которыми партии пойдут на выборы. Здесь политадминистраторам предстоит модерировать предвыборную повестку, чтобы партии, с одной стороны, были плечом к плечу, но, с другой стороны, не толкались локтями.

Очевидно, что сегодня молодёжи действительно неинтересно смотреть общественно-политические программы на российском ТВ — и у этого есть целый ряд объективных причин.

Главная из них — изменение модели телесмотрения. За последние годы интерес молодых зрителей к телевидению продолжает падать. Это подтверждается как рейтингами каналов в молодёжных аудиториях, так и результатами опросов, включая данные ВЦИОМ. Даже если молодёжь смотрит телевизор, то чаще выбирает развлекательные каналы. Первый, «Россия», РЕН и НТВ, где преобладает новостной и политический контент, уступают по популярности ТНТ и СТС с их фильмами и юмористическими шоу.

Снижение интереса связано и со сменой формата потребления контента. Молодые люди продолжают смотреть материалы, созданные телевизионщиками, но делают это преимущественно в интернете, где доступ к ним удобнее и гибче. Однако ожидать, что поколение, привыкшее к коротким постам в Telegram и минутным видео, будет добровольно включать многочасовую политическую программу — наивно. Гораздо более вероятно, что нужная информация будет получена через блогеров, мемные подборки или дискуссии в соцсетях.

Есть и еще один фактор — изменение привычки взаимодействия с медиа. Молодёжь не хочет оставаться пассивным зрителем: ей важно участвовать в обсуждении, комментировать, спорить. Телевидение же такой возможности не предоставляет. Ситуацию усугубляет и кадровый вопрос: эксперты на федеральных каналах — в основном люди старше 50 лет, нередко демонстрирующие агрессивный стиль общения. Молодому зрителю трудно ассоциировать себя с подобными спикерами.

В итоге нынешний формат общественно-политического контента на ТВ не способен вовлечь молодёжь в политический дискурс. Без пересмотра и содержания, и способов подачи такие программы будут оставаться актуальными в первую очередь для взрослой мужской аудитории.